[:ru]
У казахов на протяжении многих столетий существовал своеобразный культ женщины – хранительницы домашнего очага. Мужчина мог неделями, месяцами и годами отсутствовать дома. Пасти овец, уходить на охоту, воевать, и все это время дом и хозяйство было на плечах женщины. А когда мужчина возвращался домой, то его окружала семейная забота и внимание его детей и жены.
Что же касается статуса старых женщин, апашек и ажешек – то он и вовсе был непоколебимым. Апашки и ажешки были единоличными правительницами в своих домах, и без их совета не принималось ни одно решение в семье. И эта традиция уважения к пожилым женщинам и матерям сохраняется до сих пор у казахов, кыргыз, татар, узбеков, словом у представителей всех тюркских народов.
Поэтому, при таком уважительном у казахов отношении к женщине, даже сама постановка вопроса о парандже носила явно унизительный и дискриминационный характер по отношению к казашке и ее правам в обществе.
В то время как у арабов женщина была на второстепенных ролях, и ее положение, в плане наличия прав, мало чем отличалось от положения тягловой скотины. Мужчина – араб, был господин, а женщины – его рабыни. Отсюда и отношения у арабов к парандже, мужчина сказал, женщины укутались в черные тряпки.
И вот как эту разницу в отношениях мужчин к женщинам передает средневековый автор Низами Генджеви.
В своей поэме «Искендер-наме» он описывает удивление главного героя, когда тот видит, что «кыпчакские (тюркские) девушки» ходят с непокрытыми лицами. Искендер, потрясенный, спрашивает кыпчакских старцев: «Неужто не было бы более нравственным, если девушки ваши закрыли свои лица от чужих глаз?»
На что мудрые тюркские старцы отвечают: «Более нравственным было бы то, если бы ты отвёл свои глаза и не глядел на этих девушек. Ведь грех не на лице, грех – в глазах».
Новости Казахстана. Алтынорда
[:]
