[:ru]
Обращая внимание чиновников из Министерства культуры и спорта на проблему реконструкции подлинного национального костюма казахов (вопрос поднимался в статье «В поисках истинной традиции и идентичности…», www. Altyn.orda.kz, 7 ноября 2016 г.), считаем нужным подчеркнуть, что помимо неуместной орнаментации у нас в Казахстане артистами полностью искажен покрой традиционного казахского женского платья. По непонятным причинам в советский период женское платье в составе национального казахского костюма стремительно «эволюционировало», причем не в лучшую сторону: рукава стали слишком широкими, подол – настолько широченным и расклешенным, что удивляешься, как прабабушки в таких платьях вообще двигались, вели мобильный кочевой образ жизни, выполняли хозяйственные работы?
Кстати, почти то же можно сказать о наших современных мужских чапанах. В оригинале традиционный халат вполне соответствовал размеру человека и имел свойственный мужскому костюму скромность и благородство, т.е. был только темного цвета. А сегодня многие артисты, не стыдясь, надевают белые халаты с яркими узорами и … шапки с белым мехом (?). Казахский мужской (и даже женский) чапан был прост, без узоров и всяких прибамбасов. Сохранилась фотография нашего великого поэта и мыслителя Ибрагима (Абая) Кунанбай-улы в окружении его сыновей Акылбая и Магауии. Абай был состоятельным человеком, обучал сына Абдрахмана в далеком Петербурге, поэтому если бы он захотел, он позволил бы себе разукрашенный халат. Но мы видим, как была одета степная аристократия. Это – белые рубахи, темного цвета (возможно, темно-синие, темно-зеленые, коричневые, темно-серые) скромные халаты, на головах – черные мусульманские тюбетейки, тоже без орнамента. Разве что изредка встречались в Степи в среде султанов, волостных правителей или певцов нарядные яркие халаты, украшенные галунами (нашивка из золотой и серебряной тесьмы), но, повторяем, вовсе не примитивными узорами типа «қошқар мүйіз».
При обращении к первоисточникам, фотодокументам и т.д. убеждаешься, что чрезмерно пышное, многослойное женское платье с расширенными рукавами – это чистая фантазия, таких платьев никто в казахском обществе никогда не носил, ни девушки, ни замужние женщины. Также недопустимо использование для национальных платьев таких тканей, как капрон (как в советский период). В древности платье шили из натурального шелка, бархата, парчи, в поздние времена колониализма преобладал ситец. Абсолютной выдумкой являются многочисленные оборки на рукавах и подоле. На самом деле было всего два ряда оборок («кос етек»).
Вообще, отрезные по талии, с двумя оборками платья – это татарско-русская мода, проникшая в казахскую степь в конце XIX в. До этого времени в Степи господствовал восточный, цельнокроенный туникообразный покрой. Конечно, «татарский» фасон прижился, стал устойчивым элементом казахской одежды; о платье «кос етек» поэты успели сочинить стихи и т.д. Так что называть его неказахской уже нельзя. Единственное, чего не следовало делать, это – подвергать фасон искажению, ибо это – наследие предков, традиция, и этим все сказано. Говорят, что впервые многочисленные рюши и воланы нарисовала в эскизах к костюму девушки Кыз-Жибек для одноименного фильма в 70-е годы художница Гульфайрус Исмаилова. Платье как женщины, так и мужчины имело глухой ворот, и это – тоже канон. Между тем, сегодня исполнители традиционной песни давным-давно распрощались со стесняющей их косовороткой. Держа в руках домбру, певица в традиционном камзоле, борике и пр. почему-то позволяет себе в качестве исключения платье с глубоким декольте.
Немаловажно отметить, казахи – в отличие от людей первобытнообщинного строя – никогда не покрывали себя необработанными шкурами животных. В сегодняшних видеоклипах и сценических постановках сплошь и рядом изображаются казахские «дикие» батыры со шкурой волка или другого зверя на плечах и груди. Совершенно непонятно: если речь идет о возвращающемся домой охотнике, то ведь у казахов вся пойманная дичь или шкуры животных специальным способом привязывались к седлу лошади. Мусульманский путешественник XVI века отмечал высокое качество кожевенной индустрии казахских кочевников, удивляясь тому, что искусно выделанные и покрашенные ими в красный цвет кожи ягнят становятся почти как бархатная ткань и имеют большой спрос даже на рынках Средней Азии.
Отличительная особенность нашей зимней национальной одежды в том, что шубу («ішік») шили мехом вовнутрь, т.е. мех служил подкладом. Сверху шуба покрывалась плотной тканью – сукном, бархатом, парчой и т.д., и лишь края одежды обшивались мехом. Кстати, точно такими были традиционные русские шубы. Таким образом, не следует распространять на казахов стереотип о народах тундры и тайги, ходивших в шкурах диких животных. Также немаловажно указать, что казахи – как и все мусульмане Центральной Азии – носили нижнее белье из тонкой белой хлопчатобумажной ткани: длинную рубашку и шаровары. Разумеется, восточные шаровары носили и женщины (в благополучные эпохи, конечно, они шились из дорогой ткани — натурального шелка и атласа). В хореографических постановках и исторических фильмах необходимо учитывать и этот деликатный элемент одежды казашки, без которого ее костюм не будет соответствовать традиции. Также в эпоху Казахского Ханства, до массового обеднения народа казашки, как и все женщины Востока, носили и любили именно золото, а не серебро.
В целом, даже в первые десятилетия XIX века, если посмотреть внимательно на прекрасные зарисовки английского путешественника Томас Аткинсона, визуальный образ казахов напоминал нам скорее жителей банальной мусульманской провинции (т.е. части исламского мира), нежели народов Сибири или Монголии. Вообще, то ли от скромности или неведения мы многое добровольно «отдали» узбекам, башкирам, таджикам и другим соседним тюрко-мусульманским народам: обеднили себя, когда отмежевались от таких своеобразных музыкальных (духовых и особенно ударных) инструментов, создающих торжественное настроение на свадьбах, народных праздниках и т.д., как сырнай (большая, восточная флейта), керней (карнай), дабыл (барабан). Хотя талантливый музыковед Б. Сарыбаев все это восстановил, доказал их бытие в казахской культуре и завещал использовать, в том числе рекламировал настоящую 8-струнную домбру со струнами из козлиных кишок, по силе звука в 7 раз превосходившую современную домбру…
Мы отказались от многих красивых («восточных») телодвижений в национальном девичьем танце, которые знаменитая танцовщица Шара-ханым использовала, считая их вполне «нашими», но почему-то постепенно они тоже стали в Казахстане запретными — «узбекскими» или «туркменскими». Кстати, в интернете даже нет видеоролика с подлинными казахскими танцами Шары Жиенкуловой. Хотя бы тот красивый эпизод, когда она танцует в старом фильме Амангельды (1938 г.), играя роль жены героя. На самом деле Шара ханым не «придумала» казахский девичий танец (как часто пишут и хвалят ее за это), а именно передала наследие, отчасти интуитивно возродив и восстановив его в моменты творческого вдохновения.
Конечно, в истории культуры не обходится без взаимовлияний с соседями, тем более у нас общие корни, традиция, язык, сходен и национальный костюм. И в вопросе заимствований наши предки-казахи, что немаловажно отметить, предпочитали брать новое и сближаться (именно в танцевальной культуре кочевникам приходилось обогащаться и развиваться) с мусульманской Средней Азией, татарами, кавказцами, порой даже с русскими, а не китайско-монгольским миром. Уже после XIV-XV вв. мир восточных «язычников» (буддисты) воспринимался в коллективном сознании казахов как «иной» – враждебный и чужой.
Выдающийся этнограф Узбекали Джанибеков в своих исследованиях дал реконструкцию многих сторон традиционной культуры казахов, создал ансамбль танца «Алтынай». Именно по этому пути надо было идти дальше. Так вот, У. Джанибеков как этнограф доказал, что танцевальной культуре казахов были отнюдь не чужды групповые мужские пляски, близкие турецкому стилю хоровода («Халай»). Ученый, неутомимый энтузиаст, душой болевший за казахскую культуру, еще в 80-е годы возродил массовый хороводный танец казахов «Алка» (букв. «круг», «хоровод») – по информации старейших танцовщиков и знатоков традиции. Однако, как и в случае с танцами и костюмом Шары, все это не нашло поддержки и продолжения.
По нашему исследованию, данный массовый казахский танец «Алка» (перевод: ожерелье, круг) генетически восходит к суфийским ритуальным танцам («алқа зікір»), к исламизированным воинским пляскам кочевников Великой Степи (у многих народов Востока, Кавказа сохранились подобные восходящие к ритуалам зикра, но впоследствии ставшими светскими народные танцы, в том числе женские). Не случайно, несмотря на запреты советской идеологии в отношении казахов, У. Джанибеков осмелился тогда продемонстрировать его частично как танец с копьями. Вообще, если говорить о мужских танцах, то нам, казахам, на самом деле ближе по духу танцы кочевников-туркмен, а также танцы с кинжалами у кавказцев и пр.
На рисунках путешественника И. Клапрота (XIX в.), посетившего степные регионы Казахстана, также изображена любопытная сцена танца-хоровода казахов, также похожего на движения турецкого танца Халай. Правда, это был уже колониальный период со всем его разлагающими тенденциями (поэтому мы видим некую вольность женщин, танцующих вместе с мужчинами). С другой стороны, интересно, что (это был еще 1816 г.) на рисунке танцующие мужчины имеют ремни с саблями, т.е. вооружены.
Ритмическая, монотонная (и нарастающая по темпу) музыка, синхронные движения и упор на удары ног (step dance), сцепление рук, позиция «плечом к плечу» (что символизирует и укрепляет дух братства и коллективизма), прямая гордая «аристократическая» осанка номада (а не хаотические кривлянья шаманов – как в заимствованном танце «Кара жорга») и многое другое превратило бы в будущем казахский массовый хороводный танец «Алка» ярким и популярнейшим танцем всех этносов нашей страны, символом дружбы народов и вечного мира на Земле Казахской. Ведь круг можно интерпретировать и как небесный свод, и как общий «шанырак» Отчего Дома – Казахстана.
Президент РК Н.А. Назарбаев несколько лет назад на встрече с деятелями казахской культуры задал им неожиданный вопрос: «Почему не уделяете больше внимание танцу?», тонко подметив засилье в культуре вокала. Между тем, танец – это еще поддержка физической формы, это движения, динамика, что важно культивировать среди молодежи и взрослых, страдающих от гиподинамии. В XIX веке такой хороводный танец исполнялся у казахов, согласно зарисовке Клапрота, под звуки большой праздничной флейты (сырнай), нар-кобыза и барабана (дабыл). Наверное, не зря в Азербайджане танец «Терекеме» иначе называется «танец кочевников-скотоводов», и его особенность – четкая ритмика, акцент на движениях ног, монотонность и обязательное использование флейты (у азербайджанцев – «зурна»). По всей видимости, есть генетическая связь азербайджанского «Терекеме» с казахским «Халаем» – «Алка».
Автор:
Назира Нуртазина,
профессор КазНУ им.аль-Фараби,
доктор исторических наук
Алтынорда
[:]
