[:ru]
На днях в сети интернета распространилась публикация гражданского активиста и теолога Т. Кусаинова, где он обвинил ДУМК и верховного муфтия в «политике трайбализма». Автор при этом ссылается на тенденцию в кадровых назначениях (якобы по принципу землячества или родовой солидарности), а также на некую анкету для имамов, где есть графа о жузовской принадлежности. Сам муфтий якобы поддерживает Младший жуз.
В ответ выступил пресс-секретарь ДУМК А. Конкабаев, который назвал это очередной «атакой на муфтият», и опроверг все обвинения, обратив внимание на то, что охарактеризованные как «любимчики» муфтия люди на самом деле работают в данной сфере очень давно, будучи назначены на разные должности предыдущими главами Управления. Также представитель ДУМК опроверг факт существования анкеты с данными о жузе и племени.
Что можно сказать по этому поводу? Во-первых, вопрос «есть или нет трайбализма в системе ДУМК?» кажется некорректным. Потому что трайбализм, родовой сепаратизм – это общеказахская проблема и хроническая болезнь, его не придумали мусульмане, и за него не может отвечать Муфтият. Трайбализм нигде полностью не искоренен у нас.
Имамы, муфтии – органическая часть казахского народа, и они не могут не быть носителями типичной казахской традиционной ментальности, в том числе застрахованы от трайбализма. Мы думаем, что с Т. Кусаиновым можно согласиться в том смысле, что трайбализм есть и в религиозной среде, как и везде, гипотетически он может быть и обнаружен в любой структуре, государственных, общественных организациях РК. Это как национальный «коронавирус» (правда, вялотекущий «ковид», иногда латентный, бессимптомный). Но надо понять: Муфтият — это не лаборатория Уханя, откуда «вирус» трайбализма начал свое шествие.
Мы бы сказали больше (т.е. скорее наоборот): официальный Казахский Муфтият, со времен покойного Абсаттар-хаджи Дербисали (пусть душа его, хорошего человека, настоящего ученого и патриота, упокоится в Раю), как раз борется против трайбализма, пытается противостоять различным негативным тенденциям, можно сказать, темным инстинктам, стихийно идущим из недр народного подсознания, таким, как коррупция, трайбализм и пр.
И это не голословное утверждение. Мне посчастливилось в разные годы познакомиться и пообщаться с несколькими верховными муфтиями Казахстана. Прежде всего это — профессор, шейх Абсаттар-хаджи, с энтузиазмом, всей душой начавший бороться с трайбализмом, вообще, очень порядочный и светлый человек. Сам будучи из Южного Казахстана, А. Дербисалиев заботливо поддерживал молодые кадры священнослужителей из других регионов, оралманов (репатриантов), также ратовал за то, чтобы имамы не боялись служить Богу и народу вдали от своих аулов и регионов, ехали работать в незнакомые им области и края Родины.
Комиссия при ДУМК во главе с А.Дербисали однажды вручила мне, скромному молодому историку, изучающему ислам в Казахстане, первую премию в республиканском конкурсе на лучшее эссе, и это была внушительная по тем временам денежная сумма. При этом «джузовские» показатели как самого Муфтия, так и людей, проголосовавших за меня (журналист М. Толепберген и др.) отнюдь не совпадали с моими. Просто я на личном примере опровергаю примитивный образ «муфтиев-трайбалистов». И вообще, мир, и Казахстан в этом не исключение, не без добрых и честных людей.
В 2018 г. через известного теолога и моего коллегу А.Адилбаева, я познакомилась с занимавшим тогда пост муфтия РК Серикбай-хаджи Оразом. Он тоже был интересный, культурный, приветливый человек, теолог, любящий Ислам, уважающий казахскую традицию и озабоченный судьбой страны. Благодаря его поддержке и помощи, через арабский фонд шейха Зайеда аль Нахайяна я смогла совершить большой хадж в Мекку и Медину. При этом также не имели никакого значения моя «география», род и племя.
Наконец, в прошлом году осенью, я имела честь познакомиться с новым муфтием Наурызбай-хажы Таганулы (Отпеновым), побеседовать в его кабинете здания филиала ДУМК в Алматы. Опять таки, несмотря на то, что я не представляю его «джуз», Наурызбай-хазрет горячо и искренне поддержал мою идею научного проекта по истории религиозных персоналий в истории Казахстана.
Не просто на словах, хазрет всячески пытался изыскать пути реализации, предлагал какие-то альтернативные пути, свои скромные ресурсы (как духовный глава он, конечно, не мог вмешиваться в наши грешные светские дела министерств и ведомств, замешанные на коррупции и обмане). Но для меня было важно его «ниет» — доброе намерение, чистота помыслов, уважение к ученому, уважение к ханум (даме), которые он продемонстрировал со своей стороны и нашел драгоценное время для беседы.
Из беседы с верховным муфтием РК Наурызбай Таганулы и, самое главное, из внимательного наблюдения за современной деятельностью ДУМК (предпочитаю держать «адаб» и разумную дистанцию, уважать традицию) могу сказать: невозможно легко согласиться с обвинением его руководителей в политике трайбализме. Глава ДУМК, обычно в тесном сотрудничестве с государственными органами по контролю сферы религии, продолжает генеральный курс прежних муфтиев на сохранение стабильности, интеграции, предупреждения радикализма, также упреждение трайбализма, коррупции и пр. То есть получается правильно так: да, трайбализм есть и дает о себе знать, но ДУМК давно пытается его нейтрализовать, стремится не идти у «вируса» на поводу.
Во-вторых, насчет злополучной анкеты. Скорее, это фейк (может и самого Т. Кусаинова ввели в заблуждение оппоненты муфтия). Никакой анкеты для имамов, где содержится вопрос о субэтнической принадлежности (ру, джуз), возможно, и не было. Но нам хочется сказать: а если бы даже была такая анкета – что тут такого?! Смотря ведь для чего ее хотели использовать («ниет», «мақсат»).
Мы не видим ничего криминального и позорного, и это вполне понятно и приемлемо, если такая анкета — разновидность внутренней документации для получения необходимой и важной информации как раз с точки борьбы с прошлым «наследием трайбализма» (сам обвинитель Т. Кусаинов признает, что ранее 80% кадров в сфере религии были представители Старшего жуза, и «да, это не совсем справедливо»). ДУМК вправе знать специфические для сугубо казахской среды сведения и материалы в целях, возможно, негласного регулирования в будущем родо-племенного равновесия, удерживания паритета, недопущения новых перекосов.
Видите ли, уважаемые правозащитники, нельзя бездумно и механически переносить западные либеральные понятия и нормы на этнокультурную и социальную почву той или иной страны, тем более Востока. И тем более если речь идет о такой тонкой и сложной сфере, как религия. Конфессиональная сфера, а именно мусульманская община Казахстана – весьма консервативная «материя», с максимальным господством традиции.
ДУМК и ее внутренняя политика – дело тонкое, это вам не государство, не полиция или светская наука. Они имеют дело с весьма консервативным укладом и объектом, с противоречивыми явлениями и подводными течениями массового сознания, где полно всего – от простого «базарного» невежества до изощренного и скрытого радикализма, национализма, родового сознания, так сказать, всяких «феодально-байских пережитков».
И если внутри этого Управления появилась необходимость в мониторинге, сборе сведений о соотношении и балансе между «джузами», регионами, то что в этом плохого? Почему надо всегда смотреть на все глазами либерального европейца или коммуниста-революционера? В конце концов у казахов раньше вообще вместо фамилий фигурировали названия родов и племен. Торжественно произносили и писали: Каракерей Кабанбай, Шапырашты Наурызбай, Тама Есет и т.д. В ОАЭ весьма уважаема и официально признана традиция племенного строя, тайфы-эмираты. В Чечне и Ингушетии имеются «советы тэйпов» (племенные советы).
Также в любом современном обществе и государстве бывает, когда хотя бы негласно приходится регулировать возрастной, этнический и гендерный баланс, в том числе не допускать стихийную феминизацию той или иной сферы, отрасли труда, контингента учащихся и пр. Но это на публику не выносится, и в официальных законах не отражается.
И, наконец, сам автор заявления, как оказалось из доступных в интернете его признаний и монологов, человек интересный, религиозно подкованный, теолог, бывший имам, прошедший «огонь, воду и медные трубы», переболевший всеми «измами» — от такфиризма, салафизма, до национал-патриотизма, трайбализма, отсидевший в тюрьме за «сепаратизм» и раскаявшийся, и именно потому, как он говорит, ненавидящий трайбализм. В итоге Т. Кусаинов стал правозащитником. Но хочется предупредить: есть еще опасность переоценить западное мышление и увлечься абстрактными международно-правовыми категориями в отрыве от живой реальности социумов, этносов и цивилизаций.
А еще многие у нас в сфере ислама обычно переоценивают роль знаний и интеллектуализм (отсюда слова Т. Кусаинова о том, что избранные кадры муфтия слабы в арабской филологии, теологии). Между тем, мудрость предков гласит, что Сердце и Душа важнее сухого Знания (т.е нравственность в глазах Бога ценится выше любого знания, красноречия и науки). В то же время, конечно, нашему герою нужно отдать должное за его смелые шаги, постановку острых проблем, за его правдолюбие и озабоченность решением казахских проблем.
Назира Нуртазина,
доктор исторических наук,
религиовед
[:]
