[:ru]
Героини Forbes Woman Kazakhstan – представительницы нового поколения казахстанской науки. Они работают над отечественными проектами, но имеют зарубежное образование и регулярно общаются с иностранными коллегами, благодаря чему могут адекватно оценить нынешнее состояние и перспективы развития науки в Казахстане
Дана Акилбекова, биофизика
Биофизик Дана Акилбекова с этой осени присоединилась к исследовательской группе профессора Мюллера в Швейцарской высшей технической школе Цюриха (ETH Zurich). Команда работает над созданием живых костных тканей вне человеческого организма с помощью 3D-биопринтера.
— Проект позволит сократить количество животных, используемых в опытах. Так, заживляющие свойства лекарств можно проверить в пробирке на специально напечатанных с дефектами моделях костей, – объясняет учёный. – Мы печатаем не пластиком, а живыми человеческими клетками, для сохранения которых необходимы благоприятные условия. Поэтому вместе с клетками нужно печатать специальный гель. Я работаю над его созданием.
Дану, пожалуй, можно назвать одной из самых узнаваемых молодых учёных Казахстана – она выступает с лекциями, охотно даёт интервью, помогает начинающим исследователям в рамках основанного с единомышленниками менторского проекта scienet.kz. Все ради того, чтобы привлечь внимание общественности к науке.
— В Европе публичность учёного – это нормально. Здесь даже есть отдельные департаменты в министерствах образования и науки, ответственные за коммуникации и популяризацию отрасли. В Казахстане 25 тыс. учёных, что очень мало, поэтому для нас важно, чтобы люди хотели идти в науку. Многие ведь просто не понимают, чем занимаются казахстанские учёные, так что нам пора научиться доступным языком рассказывать о своей работе, – считает собеседница.
О том, насколько непонятной деятельность учёных может казаться со стороны, Дана знает на собственном опыте. В начале прошлого года в отечественных СМИ появилась новость о том, что она открыла новый способ борьбы с раком. Казалось бы, неправдоподобность такого заголовка не должна вызывать сомнений, но журналистов девушка не винит, ведь они опирались на заметку официального министерского сайта. Выходит, чиновники зачастую не могут правильно преподнести новости научного сообщества.
— Та же проблема с Нобелевской премией. Она усиливает стереотип о том, что научные открытия принадлежат одному человеку. На самом деле наука – самая командная игра из всех. В прошлом году Нобелевскую премию за открытия, связанные с гравитационными волнами и чёрными дырами, присудили трём исследователям, хотя те сотрудничали в международном проекте LIGO с ещё двумя тысячами физиков. При этом нельзя сказать, что вклад лауреатов важнее, – говорит Дана.
Она также отмечает, что традиционный показатель состоятельности учёного – количество публикаций и цитирования – не всегда отражает настоящий успех.
— В нашей сфере применяется h-индекс. Мой индекс – 5, то есть я написала как минимум пять статей, каждую из которых процитировали как минимум пять раз, – объясняет она. – Это хорошая метрика, позволяющая оценить, насколько значима работа для других людей. Но это же просто цифра. Для меня успех – это когда ты к 60 годам не потерял научную любознательность, умеешь найти баланс между работой и личной жизнью.
Дана признаётся, что сама иногда разрывается между наукой и семьей. Хотя с профессиональной точки зрения она хотела бы остаться в Цюрихе, в Казахстане у неё муж и дочь. Но, по её словам, большинство уехавших за рубеж не по «Болашаку» казахстанцев предпочитают не возвращаться, по крайней мере пока не реализуются в работе. Основная причина – уровень поддержки науки. Так, учёные со степенью PhD в Европе получают минимум $50 тыс. в год. Если в развитых странах доля затрат на научные исследования равна 3–4% от ВВП, то в Казахстане этот показатель гораздо ниже –0,14%. Наука же может существовать только за счёт государственной поддержки, так как требует больших инвестиций, которые окупятся только через 20–30 лет.
Насиба Байматова, экология
— Всем известно, что с финансированием у нас проблемы, особенно когда дело касается не прикладных, а фундаментальных исследований. Больше внимания уделяется коммерческому применению. Фундаментальные исследования могут длиться годами и на первый взгляд не приносить видимых результатов, но без них прикладная наука не выживёт, – говорит Насиба Байматова, старший научный сотрудник алматинской лаборатории «Экология биосферы» Центра физико-химических методов исследования и анализа.
Работа команды Насибы (в ней около 20 человек) относится и к фундаментальным, и к прикладным исследованиям: учёные разрабатывают методики для анализа объектов окружающей среды, ориентированные на контроль загрязнений. Цель в том, чтобы создать простые, но эффективные и точные методы, не требующие больших затрат и доступные развивающимся странам. Сама Насиба вот уже восемь лет занимается определением концентраций летучих органических соединений в воздухе.
— Воздух – это необъятный объект. Для определения загрязнителей необходимо уловить, удержать и транспортировать образцы в лабораторию, попутно не загрязнив. Стандартные методы, такие как отбор воздуха в канистры или специальные пакеты, не только дорогостоящие, но и очень трудоёмкие. В рамках моей PhD-диссертации мы разработали более экономически выгодные методы как отбора воздуха, так и определения концентрации загрязнителей. Вот уже пять лет раз в год с применением разработанных методик проводим мониторинг в Алматы, – рассказывает собеседница.
Такой анализ коллега Насибы недавно провела во вьетнамском Хошимине, считающемся одним из самых грязных городов мира. Результаты почти аналогичны показателям Алматы. Среди казахстанских городов проанализирован воздух также в Талдыкоргане в рамках научного проекта местной школьницы. На то, чтобы охватить другие крупные города, пока нет бюджета.
— К проблемам экологии люди относятся предвзято. В последний раз при распределении грантов говорили, что важнее разработки, применимые в промышленности. Я с этим категорически не согласна, – говорит Насиба. – Уже доказано, что загрязнённый воздух повышает риск возникновения многих заболеваний, включая болезнь Альцгеймера. Летучие органические соединения образуются как от выхлопных газов, так и от продуктов неполного сгорания, то есть даже при сжигании листьев. Большинство из этих соединений являются канцерогенными – вызывают рак.
По словам ученого, в развитых странах мониторинг концентрации таких загрязнителей взят под контроль. Сложно сказать, что о масштабах проблемы в Казахстане не знают, ведь результаты исследований лаборатории публикуются в республиканских и международных научных журналах, отчёты направляются в Министерство образования и науки.
— У нашего проекта нет специального приложения или сайта, но мы стараемся говорить о проблеме везде, где можем. Придать теме публичность может отдельный человек, который будет разбираться в науке, менеджменте и коммуникациях. Я не могу этим заниматься, иначе придется бросить науку, но это буду уже не я, – делится Насиба.
Айжан Аубекерова, биофизика
Айжан Аубекерова работает в Национальном центре государственной научно-технической экспертизы и вовлечена в решение проблем казахстанской науки на административном уровне.
— У нас есть хорошие молодые учёные, но они работают на энтузиазме, не рассчитывают на государственную поддержку, а стараются выиграть другие гранты. В принципе, так наукой в Казахстане можно заниматься, но у меня не получилось. Когда я в 2016 вернулась после PhD из Великобритании, в стране был кризис. Мне удалось найти работу в лаборатории КБТУ, где мы пытались создавать биоразлагаемые импланты, но из-за нехватки денег результатов не было, – рассказывает Айжан.
Проработав в КБТУ меньше года, она устроилась в центр экспертизы. Так у неё появилась возможность посмотреть, в каком состоянии находится наука Казахстана в разных сферах. В её обязанности входит сотрудничество с зарубежными экспертами, которые оценивают научные работы наших учёных, когда те подают заявку на государственный грант.
— Комитет науки МОН РК организовывает национальный научный совет, состоящий из предпринимателей и учёных, которые выносят решение по проектам. Но он не объясняет, почему отдает кому-либо предпочтение. Мы же на этапе экспертизы даём учёным развёрнутый ответ от иностранных специалистов. Ученые ожидают, что если их проект набрал высокий балл у нас, то получит грант и на следующей стадии. Но так бывает не всегда. Поэтому сейчас происходит пересмотр схемы распределения финансирования, но реагируют на предложения медленно, – объясняет ситуацию Айжан.
Ещё одно несовершенство грантовой системы – время выдачи денег. Они выделяются спустя несколько месяцев после объявления результатов конкурса, но отсчёт проекта ведётся с момента принятия решения. Когда через полгода после конкурса требуют отчёт о проделанной работе, учёные, как правило, способны мало что показать, ведь на закуп реагентов и аренду оборудования нужны деньги.
— Также много бумажной волокиты. До сих пор наряду с электронной версией просят сдавать бумажную, – отмечает Айжан. – От учёных требуют слишком много публикаций – три в год. А что делать, если твои исследования показали негативные результаты? Из-за такого давления многим приходится публиковаться в нелегитимных журналах.
По предоставленным Айжан данным, в конкурсе на грантовое финансирование в конце 2017 года (для проектов на 2018–2020 годы) из 4000 заявок наибольшее количество было одобрено в приоритете «Рациональное использование природных ресурсов» – 302 проекта одобрено из 1043. Этому приоритетному направлению выделена наибольшая сумма денег – более 7,7 млрд тенге, или 27%от выделенных средств.
Что касается отзывов зарубежных экспертов о работах казахстанских учёных, то часто встречаются комментарии об актуальности местных исследований. В частности, наши учёные ссылаются на устаревшие источники, вплоть до статей 70-х годов. Это зачастую вызвано языковым барьером. Многие наши учёные не знают английского, из-за чего не имеют доступа к передовым публикациям.
— А наше информационное поле очень скудное. Сайты научных центров в большинстве случаев нечитабельны, тяжело найти узкопрофильных специалистов, – говорит девушка.
https://forbes.kz/woman/okno_vnauku_1547793737/
[:]
