Жизнь причудливо выстраивает цепь событий как будто с одной только целью: чтобы мы увидели то, что не замечаем в ежедневной текучке. 23 января заочно были предъявлены обвинения Бергею Рыскалиеву, после чего его объявили в розыск. А через неделю состоялось совещание правоохранительных органов, на котором главным критерием работы силовиков было предложено считать доверие населения, пишет газета «Мегаполис».
Ещё в начале октября, когда каша вокруг Рыскалиева и его команды, наладивших использование бюджетных средств в своих личных интересах, только заваривалась, журналисты спрашивали финполицию о судьбе лично Бергея Саулебаевича. И тогда же им отвечал заместитель председателя Агентства Казахстана по борьбе с экономической и коррупционной преступностью Андрей Лукин: «Речь идёт о розыске только экс-депутата мажилиса Аманжана Рыскали (брат Бергея Рыскалиева), выдана санкция на его арест… Бергей Рыскалиев на допрос не вызывался». К тому моменту Аманжану Рыскали уже было предъявлено обвинение, и он был объявлен в розыск, так как его местонахождение органам следствия было неизвестно.
И вот спустя почти четыре месяца история повторяется с его братом. Бергею Рыскалиеву предъявлено обвинение. Судом санкционирована «мера пресечения в виде ареста сроком на 2 месяца со дня его задержания». И тоже объявляется розыск. Иными словами, до 23-го января у следствия не было к нему вопросов, а до 24-го января следствие совершенно не интересовало, где он находится. Зато это интересовало общественность, которая обсуждала сообщения сначала о том, что он живёт в Боровом и даёт показания, затем – что он с братом в Лондоне, где их видели в одном из популярных у наших там ресторанов!
Конечно, первая мысль у любого мало-мальски думающего человека при известии о начавшемся розыске экс-акима Атырауской области возникает такая: дождались, пока он хорошенько спрячется, и, только убедившись в том, что теперь его точно не найдут, начали разыскивать. И финполиция может какие угодно приводить доводы и аргументы, ссылаясь хоть на законодательство, хоть на мировой опыт, но я никогда не поверю, что, ведя большое дело о многомиллиардных хищениях, наши силовые структуры не могли задержать главного фигуранта. Скорее, могли, но не хотели.
А что делать с другими неудобными вопросами? Как он скрылся? Как он пересёк государственную границу? По каким документам? На каком рейсе? Ведь погранслужба утверждает, что человек с такой фамилией за пределы Казахстана не выезжал. Или он, подобно Остапу Бендеру, переходил румынскую границу пешком, обвешанный драгоценностями и свёртками с валютой, спрятанными под двумя шубами?..
Итак, что мы имеем в сухом остатке? Правоохранительные органы не сумели разглядеть и обезвредить преступную группу, состоящую из чиновников разного ранга и предпринимателей. При этом они игнорировали факты, которые приводили в многочисленных обращениях пострадавшие или просто алчущие справедливости. Не сумели наши силовики защитить и самих граждан, которые «жертвою пали в борьбе роковой» против команды Рыскалиева: кто-то потерял работу, кто-то – свободу, а кто-то, как говорят, – и жизнь. Затем, когда всё вскрылось, ведомства, призванные защитить правопорядок и наказать виновных, позволили ускользнуть сразу двум важнейшим персонажам этого дела, причём в неизвестном направлении. И теперь те же самые правоохранительные органы не могут найти ни одного из двух братьев.
А теперь, как говорится, уважаемые знатоки, внимание: вопрос! Откуда после таких случаев у народонаселения Казахстана появится доверие к правоохранительным органам, о котором говорилось на совещании в Ак Орде?
В такой ситуации предложение сделать доверие народа главным критерием эффективности деятельности правоохранительных органов выглядит едва ли не как признание необходимости начать с нуля. Ибо такие случаи, как «дело Рыскалиевых», заставляют этот показатель стремиться именно к этой отметке. Хотя справедливости ради надо признать: даже сам факт такого предложения, даже само обсуждение недостаточного доверия народа к тем, кто призван его защищать от преступников, уже большое достижение. Правильно поставленный диагноз – уже половина успеха лечения болезни.
