[:ru]Против глупых стариков[:]

В разных городах Ирана, в первую очередь в столице, с каждым днем все сильнее разгораются антиправительственные выступления. 13 января стало известно, что в Тегеране спецслужбы впервые применили при разгоне толпы огнестрельное оружие. Как минимум ранены несколько человек. Насколько устойчиво чувствует себя сейчас «режим аятолл» и готов ли он продолжить конфронтацию с Западом?

13 января в интернете появились видеозаписи, предположительно, сделанные в Тегеране оппозиционными активистами, на которых слышны звуки выстрелов и видны раненые. Многочисленные свидетели, которых цитируют западные СМИ, утверждают, что стрельбу по толпе манифестантов открыли либо бойцы спецподразделения «Аль-Кудс» (которым командовал покойный генерал-майор Касем Сулеймани), либо боевики правительственного полувоенного ополчения Басидж, также входящего в Корпус стражей исламской революции (КСИР).

Полиция Тегерана утверждает, что огонь не открывала. 13 января ее директор заявил, что полицейским, напротив, было приказано быть сдержанными по отношению к протестующим.

О сложившейся ситуации в интервью Радио Свобода рассказывает знаток Ирана, политолог-востоковед Михаил Магид:

– Антиправительственные выступления в Иране длятся уже несколько месяцев, но они на разных этапах вызваны разными причинами. И у манифестантов, как я вижу, меняются лозунги, особенно после последних событий. Сегодня протест в Иране однозначно политический, а не из-за цен на бензин, образно говоря?

– С одной стороны, безусловно, политический. Нынешний протест, сейчас, вызван безобразной ситуацией, которая возникла после гибели украинского самолета. Иранские власти сперва отказывались признать свою ответственность, потом наконец признали, но несколько дней намеренно лгали населению. И это, конечно, вызвало гнев и горе. А горе – это сила, которая обычно очень объединяет иранцев. И эмоциональная волна привела к всплеску антиправительственных выступлений, в ходе которых люди и портреты убитого Сулеймани срывают и кричат, что верховный лидер Хаменеи – невежественный, глупый старик и его надо отстранить от власти. Но я бы не стал все-таки сводить все только к самолету. Протесты в Иране длятся с конца 2017 года. И за ними стоит очень многое – и социально-экономические проблемы, и гнев по поводу роста силы полицейского государства и репрессий. Здесь все вместе сливается.

– А кто именно составляет основную массу протестующих в Иране сегодня – молодые люди?

– В настоящее время протесты начались в нескольких иранских университетах, прежде всего в Тегеране. Но они перекинулись на другие районы. Они происходят также, например, в Исфахане, в Реште. И на улицы сейчас вышла не только молодежь, но и люди среднего возраста. Например, в телеэфир через соцсети попали кадры, как полицейские арестовывают и избивают явно пожилую женщину, которая идет вместе с демонстрантами. Поэтому я думаю, сейчас молодежь выступила инициатором, но есть и какое-то количество людей другого возраста, которые к ним примкнули.

– Если авторитарный режим сохраняется очень долго, то может сложиться такая ситуация: он настолько успевает оболванить молодежь, которая к тому же лишена доступа к альтернативным, независимым источникам информации, что она начинает быть скорее опорой режима, этакими хунвейбинами или гитлерюгендовцами. Так говорят, к примеру, о многих юношах и девушках в России и в Венесуэле. В Иране молодежь другая?

– Это уже не так сейчас и в России, где молодежь как раз очень часто становится инициатором протестов. И уж тем более это не так в Иране. Конечно, есть там молодые люди, вполне лояльные режиму, как и в любой стране. Но в Иране как раз гнев против режима очень велик именно среди молодежи. Во-первых, иранские юноши и девушки имеют современный доступ к интернету и достаточно хорошо осведомлены о разных событиях. Во-вторых, иранскую молодежь очень раздражает то, что страной продолжают управлять старики, которые захватили власть после исламской революции 1979 года. А в то же время более половины населения Ирана сегодня – это молодые люди, где-то в возрасте до 25 лет. И это как раз одно из главных противоречий и один из главных детонаторов социальных взрывов.

– Сейчас иранцы, судя по видео, массово срывают изображения убитого генерала Касема Сулеймани. Но ведь еще несколько дней назад мы видели, как якобы миллионы иранцев буквально плакали, провожая покойного генерала в последний путь. Что это – смена настроений?

– Это, скорее, аберрация нашего восприятия. Профессионалы, которые занимаются исследованиями Ирана, часто замечают, что люди со стороны очень часто воспринимают иранцев как-то весьма примитивно. Например, они вышли скорбеть по Сулеймани – значит, они за правительство! Они срывают портреты Сулеймани – значит, они за президента США Дональда Трампа! Во-первых, выходят протестовать сегодня одни люди, а плакали другие. Во-вторых, все-таки не будем забывать, что на демонстрации памяти Сулеймани согнали людей из школ, муниципалитетов, из государственных компаний. Вообще в Иране запрещены любые демонстрации, кроме официальных – а на официальные людей сгоняют.

И, наконец, третье, и это самое важное: если человек вышел скорбеть по Сулеймани, это совершенно не означает, что он сторонник режима. Потому что одно дело – выразить скорбь по поводу убитого военного, очень аскетичного человека, кстати, которого многие считают защитником Ирана от внешних врагов, и совсем другое – симпатии к правительству. Один и тот же человек может скорбеть по Сулеймани, но ненавидеть косный коррумпированный режим! Кому-то это может показаться странным – но сознание людей не всегда устроено однозначно.

– Очень много внимания привлекло видео из Университета Шахид-Бехешти в Тегеране, где протестующие обходят американские, израильские флаги, нарисованные на земле, отказываются их топтать и даже говорят тем, кто случайно на изображение наступает, что так нельзя, это неуважение. Значит ли это, что протесты немного прозападные, проамериканские, смешно сказать, произраильские даже?

– И это опять может быть аберрацией зрения внешнего наблюдателя. Конечно, какая-то часть протестующих студентов имеют либерально-демократические, прозападные, проамериканские симпатии. Но все это не обязательно имеет такой или только такой смысл. Вчера иранцы во время протестов кричали, что «Наш враг не в Америке, наш враг – собственное правительство!», «Наш враг – аятолла!». Когда они отказываются топтать эти флаги, это может означать как раз такое отношение к событиям: «Мы отказываемся верить, что во всем виноват Госдеп США, во всем виноваты иностранные силы. Нам надоел собственный режим, который сбивает самолеты, враждует с цивилизованным миром и демонстрирует вопиющую некомпетентность в экономике. Мы выступаем против этого режима и отказываемся верить государственной пропаганде». Это еще не значит, что эти люди сильно любят США и Израиль.

– В Москве должны с большой тревогой наблюдать за происходящим в Иране? Есть мнение, что в последние годы в Кремле развилась некая паранойя, когда речь заходит о любых антиправительственных выступлениях в странах, считающихся союзниками в борьбе с Западом. Будь то та же Венесуэла, или Китай (Гонконг), или Судан, или Боливия, где надоевшие правители были успешно свергнуты. Везде в Москве видят «злое влияние извне» и, что называется, «кровавую руку ЦРУ».

– Я не берусь судить о положении вещей в Гонконге и в Венесуэле, но я уверен, что и там дело не в упомянутой вами «руке ЦРУ» и не в пресловутых «печеньках Госдепа». Что же касается Ирана, то, конечно, такие предположения звучат смешно. В Иране люди, которые выходят на протесты, могут в любой момент получить удар не дубинкой, а ножом или саблей от «басиджей» или пулю из автомата, выпущенную военными. Люди во время ноябрьских протестов в прошлом году массами погибали там на улицах. Было убито до 1500 демонстрантов! Неужели за «сто американских шекелей» люди будут так рисковать жизнью? Это невозможное и недопустимое предположение. Конечно, причина протестов коренится в самой реальности Ирана – это массовая безработица, это проблемы с инфраструктурой и бедностью населения. Когда безработица среди молодежи выше 30 процентов, по мнению социологов, это уже является детонатором политической нестабильности. А для Кремля внутренняя дестабилизация Ирана была бы чудовищно невыгодна. Ведь Тегеран остается важнейшим союзником Москвы в Сирии. Без сотрудничества иранских и российских войск и спецслужб не было бы режима Башара Асада. Поэтому я думаю, что, конечно, за всеми событиями в Кремле следят с напряженным вниманием.

– Мне кажется, что Тегеран в Москве, скорее, любят просто за то, что это «вечный камешек в ботинке Вашингтона», а не за что-то конкретное, в разные времена.

– Да, это так, безусловно. Москве невыгодна любая революция против авторитарного режима, а тем более союзного России, потому что это могло бы оказать, с точки зрения Кремля, негативное влияние на собственное российское население. Мне кажется, это очевидно.

– Так что, сейчас в Иране возможны революция и свержение режима? Многие «горячие головы» предрекают, что, мол, уже «вот-вот».

– Сейчас публикуется вновь много исследований по исламской революции 1979 года. Известно, что тогда для американской дипломатии, разведслужб, а также просто для американских политологов и интеллектуалов эта революция оказалась полной неожиданностью (это, кстати, к вопросу о «печеньках Госдепа»). Иранцы массово протестуют уже давно, несколько лет, и в Иране накоплена достаточно высокая протестная культура, даже протестная традиция, и на фоне огромных экономических и социальных проблем эти волны протеста, видимо, будут продолжаться. Возможно, в какой-то момент очередная протестная волна поднимется так высоко, что снесет режим. Но когда это произойдет – мы не знаем. Не стоит торопиться с поспешными прогнозами.

– Насколько все нынешние события могут повлиять на решимость официального Тегерана продолжать конфронтацию с США?

– Протестный фон, конечно, неблагоприятен для иранского руководства. И это относится не только к протестам в самом Иране. Это лишь часть огромной протестной волны, которая поднялась по всему региону и захватила Ливан, Ирак. Везде люди протестуют против массовой безработицы и других социальных проблем, вызванных политикой местных коррумпированных правительств. А эти правительства, в свою очередь, тесно связаны с Ираном. И именно иранское влияние очень сильно раздражает и ливанцев, и иракцев. И в самом Иране существует большое негодование по поводу того, что правительство тратит миллиарды долларов на поддержку того же Асада или «Хезболлы» в Ливане, в то время, когда, например, в городе Керманшах после катастрофического землетрясения люди уже два года живут в палатках на улицах. Поэтому один из главных лозунгов протестующих звучит так: «Ни Газа, ни Ливан – жизнь отдам лишь за Иран!» И чем больше иранское правительство будет на таком фоне вкладывать деньги в разные международные кампании и войны, тем больше у него может быть проблем. Мы не можем утверждать, что иранское руководство откажется от каких-то дальнейших планов против США или Израиля. Но последние события в Иране и других странах региона создают неблагоприятный фон для правящего режима. И это удерживает его от наиболее радикальных решений.