У каждого века,есть свое средневековье (с) Станивлав Лем.
Красота в лапах невежества, всегда будет уничтожена.
Давно я не попадала на фильмы, которые тяжело смотреть. Не в плане, что неинтересно, скучно, бездарно, и оттого сложно, а вот тяжело, по-человечески. Чтоб прям захотелось зажмуриться и не видеть.
Нации, религии… Свой мир, чужой мир. Понятно, что ненормальное для одного человека может оказаться вполне естественным для другого. НО… должно же быть какое-то общеинтернациональное, внерелигиозное понятие ценности человека. Человека, вне его нации, вероисповедания, ориентации, пола и политических взглядов. «Человек — это звучит гордо!» (с) М. Горький
Этот фильм, соответственно и роман, по которому он снят, — о преступлении против человека. О жестокости, несправедливости, зверстве, бездушии.
Роман «The Stoning of Soraya M.» запрещён в Иране из-за «критического отношения к исламской системе ценностей». Боюсь, мне никогда не понять такой системы, ибо о ценностях говорить в данном случае не то, чтобы кощунство, а почти преступление.
Французский журналист иранского происхождения случайно оказывается застрявшим в иранской деревушке — сломалась машина. Местные жители встречают его настороженно и отнюдь не доброжелательно, а женщина по имени Захра (та самая запомнившаяся мне Ш. Агдашлу) уводит его к себе в дом, дабы рассказать о чудовищной по своей несправедливости расправе над ее племянницей.
Сорайя М была 20 лет в браке, у нее 4 детей: две дочери, два сына. Она прекрасная хозяйка, великолепная мать, добрая и отзывчивая соседка, честная женщина. Да только в последнее время ее муж Али везде и всюду поносит ее на чем свет стоит. А все дело в том, что он, Али, уже нашел себе новую избранницу 14 лет и теперь хочет развода от набившей оскомину «старой» «фригидной» жены. Но Сорайя (Можан Марно) отказывается дать развод, поскольку боится оставить в нищете своих 4 детей после ухода мужа.
И тогда похотливый и обремененный властью (начальник тюрьмы) Али решает очернить жену, обвинив ее в супружеской неверности. Полтора часа этот человек в компании судимого ранее муллы фабрикует эти самые доказательства — запугивая, угрожая, нагло обманывая. И вот оно мужской суд (у женщин там прав нет) постановил: виновна!
Очень любопытна эта прекрасная мораль, царящая в иранском (читай, исламистском обществе):
Когда муж обвиняет свою жену, она должна доказать свою невиновность.
Когда жена обвиняет мужа, она должна доказать его вину.
А что может оклеветанная женщина предоставить в доказательство против слов двух мужчин — обвиняющего мужа и поддакивающего псевдолюбовника? Знающие Сорайю люди отворачиваются от нее, в глазах всех она прелюбодейка, шлюха. Отец говорит, что она ему больше не дочь, сыновья принимают сторону отца.
Прелюбодеек закапывают по пояс в землю, связывают руки и забрасывают камнями до смерти. Час перед казнью становится адом и для Сорайи, и для ее тети Захры:
— Ты боишься?
— Не смерти. Я боюсь… умереть от камней. Это больно.
Сцена забивания камнями красивой, беззащитной и, главное, невиновной женщины — это еще более страшная сцена в кино, чем избиение и распятие Христа в фильме Гибсона. Это так же страшно как сцена унижения, и избиения Моники Беллуччи в «Малене». А может даже так как 11минутная сцена жесточайшего изнасилования той же Беллуччи в «Необратимости». Там полубог пожертвовал собой во имя человеческих грехов. А здесь женщина — за то, что не хотела нищеты для своих детей.
Я, правда, хочу сделать оговорку, что, безусловно, судить о традициях, нравах, тем более об определенной ветви религии, по 2-3 фильмам нельзя. Но ведь, если об этом неоднократно говорят, значит, имеет место быть. Другой разговор, имеет ли кто-то право осуждать то, чем живут люди сотни и сотни лет? Но, давайте, остановимся на том, что я стараюсь говорить с позиции своих каких-то гуманистических взглядов и конкретно касательно фильма.
Так вот, этот фильм о чудовищности. О том, сколь дико страшно, когда чудовищность становится образом жизни сотен людей, становится неотъемлемой частью их бытия, частью сознания, менталитета, религии.
Ах, как хочется, чтобы все люди одинаково любили и уважали друг друга. Ценили друг друга, ведь все мы пришли в этот мир одинаково и одинаково из него уйдем. Но что я опять об утопиях? Просто тронул фильм, задел, ужаснул. Страшно, что столь много на свете злых людей — нелюдей, что часто они обладают силой. Страшно, что много на свете слабых людей, которые ходят под этой злой силой. Страшно, что много ведомых, безразличных людей. И что надеяться, по большой части, приходится лишь на себя и тех немногих «лучиков в темном царстве», что все же встречаются.
Страшно, что вот так из невежества, дикости, зависти красоте, может быть уничтожена жизнь женщины.
«Ой, да брось ты! Это другие страны, там другая жизнь. Для них это нормально. » Ну не может быть нормальным зло, насилие и жестокость! Нигде не может. И фильм-то, как и роман, как и книга Суад «Сожженная заживо», говорит о том, что и там, где все это есть в таких формах, для многих это ненормально. Но, оправдываясь какими-то «традициями, законами». властьимущие продолжают творить беспредел. Страшно, что есть места, в которых одни люди людьми считаются, а другие — нет. За просто так.
«Прекрасная» традиция: найти двух свидетелей, которые скажут об измене жены, закопать ее по пояс в песок и закидать камнями! Ах, традиция, ах, закон! «Во имя Бога!» Двое мужчин всегда найдутся, ведь, это по сути, мир мужчин!
А еще вспоминаются слова героини романа «Ночь мой дом» Лоретты Фиггис:
«Я хочу,чтобы Бог был. И я думаю, что если он есть, то самыми худшими грехами считает те, что сделаны во имя него, или против себя»
А, может, я, в самом деле, чего-то не понимаю, но очень хочется верить в мир, в котором все люди будут людьми.
О технической стороне фильма не стану, возможно, что не без шероховатостей. Слишком впечатлительным, готовым плакать на мелодрамах, сентиментальным, думаю, от просмотра лучше бы воздержаться. В целом, фильм достойный, печальный, тяжелый, но не без просветов. Как и жизнь Сорайи М.
«Я верю: все люди когда-нибудь будут согреты друг другом, влюбленный — влюбленным» (с) гр. Ничья
Взято из Кинопоиск. Ру
