Министерство науки и образования Республики Казахстан

 

 

Казахский Национальный Педагогический Университет им.Абая

 

 

 

 

Реферат

 

Тема: ГЕОПОЛИТИКА КАК САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ НАУЧНАЯ ДИСЦИПЛИНА

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                                            Выполнила:                                                          Студентка 2-й гр.ФЭФ                                                     Малина И.                                                

                                             Проверила:

                                                  Ашимова З.И.

 

 

 

 

 

 

 

 

Алматы 2005г.

 

 

 

 

 

 

 

Географический детерминизм как основополагающий принцип традиционной геополитики

Идеи, которые в наше время принято причислять к геопо­литическим, в тех или иных формах, по-видимому, воз­никли одновременно с феноменом государственной экс­пансии и имперского государства. В современном понимании они сформировались и получили популярность на рубеже XIX и XX вв. Возникновение именно в тот период геополитических идей и самой геополитики как самостоятельной области исследования международных отношений и мирового сообщества было вы­звано целым комплексом факторов. Предвосхищая некоторые вы­воды, которые будут более подробно разработаны ниже, здесь от­метим лишь некоторые из них.

Это, во-первых, наметившиеся к тому времени тенденции к постепенному формированию глобального рынка, уплотнению ой­кумены и «закрытию» мирового пространства. Во-вторых, замед­ление (не в малой степени в силу этого закрытия) европейской, чисто пространственно-территориальной экспансии вследствие за­вершения фактического передела мира и ужесточение борьбы за передел уже поделенного мира. В-третьих, перенесение в ре­зультате этих процессов неустойчивого баланса между европей­скими державами на другие континенты «закрывшегося» мира. В-четвертых, образно говоря, история начинала переставать быть историей одной только Европы или Запада, она превраща­лась уже в действительно всемирную историю. В-пятых, в силу только что названных факторов именно тогда начали разрабатывать­ся теоретические основы силовой политики на международной арене, послужившие в дальнейшем краеугольным камнем поли­тического реализма.

Необходимо учесть и то, что геополитические идеи и сама ге­ополитика возникли и развивались в общем русле эволюции научной мысли того периода. В целом она представляла собой не что иное, как перенесение на сферу международных отношений гос­подствовавших в тот период как в естественных, так и социаль­ных и гуманитарных науках идей и концепций, а именно детер­минизма (в его географическом варианте), строгих естественно-ис­торических законов, социал-дарвинизма, органицизма и т.д.

Традиционные представления о международных отношени­ях основывались на трех главных китах — территории, сувере­нитете, безопасности государств — факторов международной по­литики. В трактовке же отцов-основателей геополитики централь­ное место в детерминации международной политики того или ино­го государства отводилось его географическому положению. В их глазах мощь государства прочно коренится в природе самой земли. Смысл геополитики виделся в выдвижении на передний план пространственного, территориального начала. Поэтому главная задача геополитики усматривалась в изучении госу­дарств как пространственно-географических феноменов и по­стижении природы их взаимодействия друг с другом.

Иначе говоря, традиционная геополитика рассматривала каждое государство как своего рода географический или прост­ранственно-территориальный организм, обладающий особыми физико-географическими, природными, ресурсными, людски­ми и иными параметрами, собственным неповторимым обликом и руководствующийся исключительно собственными волей и интересами.

Поэтому естественно, что первоначально геополитика пони­малась всецело в терминах завоевания прямого (военного или по­литического) контроля над соответствующими территориями. Во многих своих аспектах традиционная геополитика возникла в рус­ле географического направления или географического детерми­низма в социальных и гуманитарных науках XIX—XX вв. Гео­графический детерминизм основывается на признании того, что именно географический фактор, т.е. месторасположение страны, ее природно-климатические условия, близость или отдаленность от морей и океанов и другие параметры определяют основные на­правления общественно-исторического развития того или иного народа, его характер, поведение на международно-политической арене и т.д. Другими словами, географическая среда рассматри­вается в качестве решающего фактора социально-экономическо­го, политического и культурного развития народов.

Мысль о том, что общественно-исторические явления опре­деляются условиями среды, составляет стержневой элемент материалистического понимания истории. В данном контексте ге­ографический детерминизм является частью этого философско­го направления. Идеи об обусловленности жизни людей и обществ географической средой высказывали еще древние мыслители, та­кие как Демокрит, Геродот, Страбон, Полибий и др. Подобные идеи выдвигались средневековым арабским мыслителем Ибн Хальдуном.

Одним из основателей современной географической школы можно считать французского философа и политического ученого XVIII в. Ш.-Л. Монтескье. Монтескье пытался вывести из геогра­фических условий характер, нравы и обычаи народов, их хозяй­ственный и политический строй. Эту проблематику в тех или иных аспектах затрагивали многие ученые и исследователи XIX в. Не­мало в этом направлении сделали известный английский историк Г.Т.Бокль, французский географ Р.Элизе, американский географ Э.Хантингтон, известный русский ученый Л.И.Мечников и др.

Но все же признанным патриархом направления географиче­ского детерминизма в социальных и гуманитарных науках счи­тается германский этнограф и географ, зачинатель политической географии конца XIX — начала XX в. Ф.Ратцель. Главная за­слуга Ратцеля состояла в том, что он предпринял попытку свя­зать между собой политику и географию, изучить политику то­го или иного государства исходя из географического положения занимаемого им пространства.

Идеи самого Ратцеля в свою очередь восходили своими корня­ми к воззрениям И.Канта, В.Фон Гумболдта, К.Риттера и других немецких мыслителей, которые значительное внимание уделяли физическому окружению и его влиянию на общественно-истори­ческое развитие. Например, по мнению Гумболдта, элементы ланд­шафта, повторяясь в бесконечных вариациях, оказывают немало­важное влияние на характер народов, живущих в тех или иных регионах земного шара. В соответствии с этим Ратцель рассматри­вал земной шар как единое, целое, неразрывной частью которого является человек. Он считал, что человек должен приспосабливать­ся к своей среде точно так же, как это. делают флора и фауна.

В своей «Политической географии», опубликованной в 1897 г., он обосновывал тезис о том, что государство представляет собой биологический организм, действующий в соответствии с биоло­гическими законами. Более того, Ратцель видел в государстве про­дукт органической эволюции, укорененный в земле подобно де­реву. Сущностные характеристики государства поэтому опреде­ляются его территорией и месторасположением, а его процветание зависит от того, насколько успешно оно приспосабливается к условиям среды.

Одним из основных путей наращивания мощи этого организ­ма, считал Ратцель, является территориальная экспансия или рас­ширение жизненного пространства — Lebensraum. С помощью этого понятия он пытался обосновать мысль о том, что основные экономические и политические проблемы Германии вызваны несправедливыми, слишком тесными границами, стесняющими ее динамическое развитие.

Формирование и эволюция традиционной геополитики

Как правило, введение в научный оборот самого термина «геополитика» связывают с именем шведского исследователя и политического деятеля Р.Челлена (1846-1922), который изучил системы управления для выявления путей создания сильного го­сударства. В своей главной работе «Staten som Lifsform» он предпринял попытку проанализировать анатомию силы и ее ге­ографические основы. Челлен говорил о необходимости органи­ческого сочетания пяти связанных между собой элементов поли­тики, понимаемой в самом широком смысле этого слова: экономополитики, демополитики, социополитики, кратополитики и геополитики. При этом он характеризовал геополитику как «на­уку, которая рассматривает государство как географический организм или феномен в пространстве». Будучи германофилом и сознавая слабость скандинавских стран перед лицом потенци­альной внешней угрозы, он предлагал создать германо-нордиче­ский союз во главе с Германской империей.

Наряду с Челленом отцами-основателями и главными адеп­тами геополитики в ее традиционном понимании считаются американский историк морской стратегии Великобритании и певец морской мощи А.Т.Мэхен, британский географ и политик сэр Г.Макиндер, британский географ сэр Дж.Фейргрив, который дополнил схему Макиндера, американский исследователь меж­дународных отношений Н.Спайкмен, германский исследователь К.Хаусхофер и др. Свои геополитические видения современно­го мира в первые десятилетия XX в. предлагали Л.С.Эмери, лорд Керзон, Й.Парч и др. Но в целом их работы носили эпигонский характер и не внесли ничего качественно нового по сравнению с «классиками» геополитики.

Одной из важных вех в формировании геополитических идей считается появление в конце XIX в. работ американского адми­рала А.Мэхена, среди которых центральное место занимает кни­га «Влияние морской силы на историю (1660-1783)», опублико­ванная в 1890 г. В тот период эта книга имела огромный успех. Только в США и Англии она выдержала 32 издания и была пе­реведена почти на все европейские языки, в том числе и на рус­ский (в 1895 г.). Английские рецензенты называли работы Мэхена «евангелием британского величия», «философией морской истории». Кайзер Германии Вильгельм II утверждал, что он старается наизусть выучить его работы, и распорядился разослать их во все судовые библиотеки Германии. Необычайный успех вы­пал на долю этих работ в Японии. Симптоматично, что у нас так­же предпринимались попытки применить идеи Мэхена к исто­рии России. В этом контексте интерес представляют, например, статьи С.А.Скрегина и В.Ф.Головачева, появившиеся в 1889 г. в журнале «Морской сборник».

Суть главной идеи Мэхена, настойчиво проводимой во всех его работах, состояла в том, что морская мощь в значительной мере определяет исторические судьбы стран и народов. Объясняя превосходство Великобритании в конце XIX в. над други­ми государствами ее морской мощью, Мэхен писал: «Должное ис­пользование морей и контроль над ними составляет лишь од­но звено в цепи обмена, с помощью которого (страны.) аккуму­лируют богатства, …но это центральное звено». Мэхен вы­делял следующие условия, определяющие, по его мнению, основ­ные параметры морской мощи: географическое положение страны, ее природные ресурсы и климат, протяженность терри­тории, численность населения, национальный характер и госу­дарственный строй. При благоприятном сочетании этих факто­ров, считал Мэхен, в действие вступает формула: N+NM+NB=

=SP, т.е. военный флот + торговый флот + военно-морские базы =

— морское могущество.

Свою мысль он резюмировал следующим образом: «Не захват отдельных кораблей и конвоев неприятеля, хотя бы и в большом числе, расшатывает финансовое могущество нации, а подавля­ющее превосходство на море, изгоняющее с его поверхности не­приятельский флаг и дозволяющее появление последнего лишь как беглеца; такое превосходство позволяет установить контроль чад океаном и закрыть пути, по которым торговые суда дви­жутся от неприятельских берегов к ним; подобное превосходст­во может быть достигнуто только при посредстве больших флотов». Исходя из подобных постулатов, Мэхен обосновывал мысль о необходимости превращения США в могущественную военно-морскую державу, способную соперничать с самыми крупными и сильными, государствами того периода.

Существенный вклад в разработку геополитической трак­товки внешней политики государств внес английский исследо­ватель сэр Макиндер. 25 января 1904 г. Макиндер выступил на заседании Королевского географического общества с докладом «Ге­ографическая ось истории». Определенные коррективы в концеп­цию, сформулированную в этой статье, были внесены им в 1919 и 1943 гг. Как считал Макиндер, вначале в качестве осевой об­ласти истории — серединной земли или хартленда — выделилась Центральная Азия, откуда татаро- монголы, благодаря подвиж­ности их конницы, распространили свое влияние на Азию и зна­чительную часть Европы. Со времени Великих географических открытий баланс сил изменился в пользу приокеанических стран, в первую очередь Великобритании. Однако, считал Макин­дер в 1904 г., новые средства транспортных коммуникаций, прежде всего железные дороги, снова изменят баланс сил в пользу сухопутных держав.

Исходя из этой постановки он сформулировал свою концеп­цию хартленда, каковым считал евразийское пространство или Евразию. Макиндер оценивал последнюю как гигантскую есте­ственную крепость, непроницаемую для морских империй и бо­гатую природными ресурсами, и в силу этого считал ее «осью ми­ровой политики». В 1919 г., выступив против вильсоновского иде­ализма, на основе которого США вступили в первую мировую вой­ну, чтобы «положить конец всем войнам» и «спасти демократию для мира», Макиндер отмечал: «идеалисты являются солью зем­ли», но «демократия несовместима с организацией, необходи­мой для войны против автократических режимов». При этом Макиндер сетовал на то, что политические моралисты вроде Вильсона «отказываются считаться с реальностями географии и экономики».

Он сформулировал свою позицию в ставшем известным тези­се: тот, кто контролирует Восточную Европу, контролирует хартленд; кто контролирует хартленд, тот контролирует мировой остров; кто контролирует мировой остров, тот контролирует весь мир. Поэтому, утверждал Макиндер, для предотвращения следующей мировой войны необходимо создать блок независи­мых стран, расположенных между Германией и Россией, для со­хранения баланса сил на евразийском континенте.

В 1943 г., в разгар второй мировой войны редактор журна­ла «Форин аферс» пригласил престарелого Макиндера (тогда ему было уже 82 года) порассуждать относительно его идей в кон­тексте тогдашнего положения в мире. В статье «Круглый мир и завоевание мира (peace)», написанной по этому поводу, Макин­дер утверждал, что если Советский Союз выйдет из войны побе­дителем над Германией, то он превратится в величайшую сухо­путную державу на планете. Вместе с тем он подверг значитель­ной ревизии свою первоначальную концепцию.

Теперь, по его схеме, хартленд включал помимо громоздко­го массива суши северного полушария Сахару, пустыни Централь­ной Азии, Арктику и субарктические земли Сибири и Северной Америки. В этой схеме Северная Атлантика стала «средиземным океаном». Это пространство он рассматривал как опорную точ­ку Земли, как регион, отделенный от другого главного региона — муссонных территорий Индии и Китая. По мере наращивания мощи этот регион, говорил Макиндер, может стать противовесом северному полушарию. Предложенную в статье версию Макин­дер назвал «второй географической концепцией».

Несомненно, здесь автор отказался от прежнего жесткого дихотомического противопоставления сухопутных и морских держав. Это и не удивите но, если учесть, что в обеих мировых войнах континентальные и морские державы находились во взаимных союзах. Собственно говоря, англо-русская Антанта 1907 г. никак не укладывалась в рамки первоначальной концеп­ции Макиндера. Тем более противоречила ей тройственная ось Берлин — Рим — Токио. А пребывание океанических держав США и Великобритании в антигитлеровской коалиции с континенталь­ным Советским Союзом вовсе подрывало его конструкции.

Очевидно, что несмотря на различия между Мэхеном и Макиндером, которые делали упор соответственно на морскую и сухопут­ную мощь, они были едины в своих основополагающих позициях. Оба презрительно оценивали демократию и враждебно относились к свободной торговле и самому коммерческому классу. Мэхен мог одобрительно говорить об использовании морской торговли в ка­честве источника английской экономической мощи, но в его схе­ме именно контроль над морями играл решающую роль в восхож­дении и могуществе Британской империи. А Макиндер был убеж­ден в том, что экономическая мощь государства никак не зависит от свободной торговли. По его мнению, классические теории раз­деления труда не только вредны, но и попросту опасны, посколь­ку свободная конкуренция на мировых рынках чревата войной.

Таким образом, с точки зрения как приверженности осново­полагающим принципам географического детерминизма, так и враж­дебности демократии и свободной торговле, т.е. тем принципам, которые составляют несущие конструкции современного миропо­рядка, оба исследователя принадлежали уходящей эпохе. В каче­стве основы своих экономических выкладок они брали мерканти­лизм, в то время как магистральным направлением развития ми­ровой экономики XX в. стали свободная торговля и принятие все более растущим числом стран и народов рыночной экономики.

Проблема разработки новой геополитики

Определенный вклад в разработку проблем геополитики в по­следние годы внесли российские исследователи. В одной недавно вышедшей работе геополитика характеризуется как дисцип­лина, имеющая своим предметом «использование государства­ми пространственных факторов при определении и достиже­нии политических целей». В этом контексте наиболее соответ­ствующей нынешним реальностям представляется формулиров­ка, предлагаемая К.В.Плешаковым. По его мнению, геополити­ка может быть «определена не просто как объективная зависи­мость внешней политики той или иной нации от ее географического местоположения, а как объективная зависимость субъекта международных отношений от совокупности мате­риальных факторов, позволяющих этому субъекту осуществ­лять контроль над пространством».

Поставив задачу выяснить, «в чем данная научная дисцип­лина устарела и какие поправки на современность ей необхо­димы, как данная дисциплина могла бы, быть использована для удовлетворения конкретных российских государственных по­требностей», К.Э.Сорокин пришел к выводу, что в ней сущест­вуют два раздела — «геополитика «фундаментальная», изуча­ющая развитие геополитического пространства планеты, со сво­ей, разумеется, точки обзора, и «прикладная», вырабатываю­щая принципиальные рекомендации относительно генеральной линии поведения государств или группы, государств на мировой сцене». Причем последнюю К.Э.Сорокин считает возможным именовать «геостратегией».

Очевидно, что такой подход позволяет выйти за традицион­ные чисто пространственные параметры, оторваться от пупови­ны географического детерминизма и разработать геополитику как самостоятельную политологическую дисциплину, призванную все­сторонне исследовать основополагающие реальности современно­го мирового сообщества.

В целом соглашаясь с такой постановкой вопроса, главную проблему все же я вижу в том, чтобы решительно отмежевать­ся от традиционного понимания геополитики как дисциплины, призванной изучать исключительно или преимущественно про­странственный аспект международных отношений и лежащий в основе этого подхода географический детерминизм, а также от трактовки геополитики как внешнеполитической стратегии, на­правленной на экспансию и достижение гегемонии с помощью военно-силовой политики.

Необходимо признать, что география и месторасположение государства имеют немаловажное значение для исторических судеб ^и перспектив любого государства или народа. Более того, в древнейший период истории человечества, когда природа в букваль­ном смысле слова продолжала диктовать людям формы жизне­устройства и хозяйственной организации, географический фак­тор играл определяющую роль в жизни людей и государств. Как писал Л.И.Мечников, «четыре древнейшие великие культуры, все зародились и развились на берегах больших рек. Хуанхэ и Янцзы орошают местность, где возникла и выросла китайская ци­вилизация; индийская, или ведийская, культура не выходила за пределы бассейнов Инда и Ганга; ассиро-вавилонская цивилиза­ция зародилась на берегах Тигра и Евфрата — двух жизненных артерий Месопотамской долины; наконец. Древний Египет был, как утверждал еще Геродот, «даром» или «созданием» Нила».

При этом важно учесть, что география и месторасположение имеют множество аспектов — размеры и масштабы территории конкретного государства, место его расположения, топография, климат, условия для сельскохозяйственного производства, нали­чие природных ресурсов, доступ к морям и океанам и т.д. Эти аспекты определяют целый ряд параметров, которые указыва­ют на потенциальные и реальные возможности государства, оп­ределяющие его место в мировом сообществе стран.

Как показывает исторический опыт, сама земля, территория государства составляет тот стратегический ресурс, который по зна­чимости, возможно, превосходит все остальные ресурсы. Реаль­ные размеры территориальных владений в той или иной форме и мере оказывают влияние как на характер, так и на основопо­лагающие параметры интересов государства.

Сам ландшафт, степень плодородия почвы, природные ресур­сы и т.д. непосредственным образом сказываются как на струк­туре и отдаче народного хозяйства, так и на плотности населе­ния. Топография и климатические условия страны крайне важ­ны для развития путей сообщения, размещения ресурсов и на­роднохозяйственной инфраструктуры, внутренней и внешней торговли. Положение относительно океанов и морей определя­ет близость или удаленность от важнейших рынков, центров си­лы и очагов конфликтов. Немаловажное значение для безопас­ности и национальных целей имеет также близкое окружение го­сударства. Очевидно, что от географического положения зависит решение государством не только многочисленных внутриэкономических и внутриполитических, но также основополагающих внешнеполитических задач.

На протяжении всей истории, вплоть до недавнего времени, главная цель государств состояла в завоевании территорий для реализации своих экономических интересов, безопасности и т.д. Будь то средствами империалистического подчинения одно­го народа другим или путем аннексии прилегающей территории. Со времени Вестфальского мира 1648 г. территориальные грани­цы государств считались священными хранителями стабильно­сти и жизнеспособности международной системы. Государства, особенно великие или мировые, во все времена руководствова­лись императивом расширения своего контроля над соседними странами и народами, а при возможности и над всей междуна­родной системой.

По этой причине теорию изменений в международной поли­тике следовало бы назвать одновременно теорией империализма и территориальной экспансии. Вплоть до промышленной рево­люции в условиях господства традиционной технологии и низ­кой производительности в сельском хозяйстве и промышленно­сти то или иное государство могло увеличить свои богатство, мощь и власть лишь путем установления контроля над чужими тер­риториями или завоевания других стран и народов. Фактичес­ки мощь и богатство государства во многом определялись разме­рами контролируемой им территории.

По-видимому, основные постулаты традиционной геополити­ки, особенно географический, пространственно-территориаль­ный детерминизм в той или иной форме, применимы к реально­стям евро(западно)центристского мира. И то с некоторыми суще­ственными оговорками. Что касается современного мира, то на­чиная с конца второй мировой войны эти принципы безнадеж­но устарели.

Помимо всех прочих аспектов, необходимо учитывать, что условия среды, географическое месторасположение, которые несомненно оказывали существенное влияние, особенно в период до промы­шленной и научно-технической революций, на исторические судьбы и характер народов и стран, со временем изменялись, из­менялась и их общественно-историческая роль. Как писал еще Р.Элизе в 1889 г., «океаны, которые являются в наше время ору­дием международного единения и путем торговых и идейных сношений, некогда вселяли в человечество только чувство ужа­са и служили средством разъединения народов».

То же самое можно сказать о дальних расстояниях, преодо­ление которых в наше время с изобретением и широкомасштаб­ным введением новейших средств транспорта, таких как скоро­стные поезда, авиация, ракетная техника, способная доставить в любую точку земного шара оружие массового уничтожения, ста­ло просто рутинным делом. Очевидно, что влияние географиче­ского месторасположения на геополитику государства не может быть столь фатальным, каким оно было в период преобладания аграрного хозяйства или гужевого транспорта и в постиндустри­альную эпоху при господстве информационной технологии и новейших средств транспорта и коммуникации.

В современном же мире, как уже отмечалось в предисловии и более подробно будет показано в соответствующих разделах учеб­ника, научно-технический прогресс второй половины XX в. име­ет своим результатом качественную модификацию самих геогра­фических факторов функционирования и развития обществ.

Все это свидетельствует о том, что назрела необходимость ра­дикального пересмотра фундаментальных и методологических прин­ципов изучения современного мирового сообщества. Другое де­ло, как и на каких путях этого можно достичь. В качестве од­ного из направлений решения данной проблемы я и предлагаю интерпретировать префикс «гео» в термине «геополитика» не как картографическое измерение международно-политических ре­альностей, а как восприятие мирового сообщества в качестве еди­ной «завершенной» системы в масштабах всей планеты.