Реферат. Политический портрет Сталина

ПЛАН

Введение

Биография сталина. начало формирования

личности

1.1. У истоков формирования личности будущего диктатора

1.2. Начало революционной деятельности

Диктатура личности или личная диктатура

2.1. Формирование культа личности и террор

2.2. Союз с Гитлером

Заключение

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Введение

Советская система строилась на очень сильном разрыве между идеолого-мифологическим представлением об элите и реальным ее человеческим наполнением. Социальный миф присущ любому обществу, и он не всегда совпадает с реальностью. Но советская система разрыв между реальностью и социальным мифом доводила порой до абсурда. Сама модель власти превратилась в форму идеократии, когда следование идеологии довлело над жизненными реалиями, и жизнь подгонялась под идеологию, а не идеология корректировалась жизнью. Более того, разрыв между реальностью и мифом сам по себе превратился в инструмент управления обществом: сокращая разрыв — «приблизиться к нуждам народа», увеличивая — «исправить идеологические ошибки товарищей по партии»[1].

Портрет власти в идеологических тонах имеет совсем другой вид, полностью несовпадающий с портретом этой же власти, если описать ее в понятиях, далеких от идеологии. Умение лавировать между двумя крайностями: изрекать идеологически выверенные лозунги, а в реальности делать с точностью до наоборот – это уже было одной из проверок на профпригодность для прохождения сквозь сито властного отбора в советско-партийной системе.

В 1959 году, когда мир уже узнал о делах «доброго дядюшки Джо», Черчилль, выступая в палате общин в день 80-летия Сталина, сказал: «Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин»[2].

Но 1 марта 1953 года Сталин лежал на полу, пораженный ударом. В столице своей Империи, начиненной его славой, он, сделавший себя прижизненным божеством, много часов лежал беспомощный в пустой комнате…

Однако и теперь, по прошествии стольких лет, личность Сталина, мотивы его поступков и даже сама его смерть остаются столь же таинственны, как и тогда, в солнечный мартовский день 1953 года.

В своих мягких кавказских сапогах Сталин умело отошел в тень истории, чтобы сейчас вновь замаячил на горизонте грозный образ. И павшая величайшая Империя XX века все чаще вспоминает о своем создателе, и в облаке новых мифов возвращается в страну он — Хозяин, Отец и Учитель.

В непроницаемый мрак он сумел погрузить и свою жизнь, и всю историю страны. Беспрерывно уничтожая своих соратников, он тотчас стирал всякий их след в истории. Он лично руководил постоянной и беспощадной чисткой архивов. Величайшей секретностью он окружил все, что хоть как-то касалось власти. Архивы он превратил в охраняемые крепости.

Но и теперь, получив доступ к этим прежде сверхсекретным документам, вы вновь окажетесь… перед тайной!

Практика свидетельствует, что в обществах, социально и политически структурированных, с развитыми демократическими традициями и публичной политикой, к которым относится большая часть стран Западной и Центральной Европы, превалирующее влияние на политическое действие оказывают, как правило, общенародные и социальные групповые интересы и только потом — партийные и личные.

Биография сталина. начало формирования

личности.

1.1. У истоков формирования личности будущего диктатора.

Горький, странствуя в конце XIX века по Кавказу, описал Гори: «Городок в устье реки Куры невелик — с порядочную деревеньку. Посреди — высокий холм. На холме крепость. На всем колорит какой-то дикой оригинальности: знойное небо над городом, буйные шумные воды Куры, неподалеку горы, в них пещерный город, и еще дальше горы Главного хребта, осыпанные нетающим снегом…»[3]

Такова декорация, в которой начинается жизнь нашего героя. Но некую особую ноту в эту идиллию вносят грозные развалины. С крутой скалы смотрят на город руины замка феодалов, владевших когда-то краем и воевавших с грузинскими царями.

В верхней части города, где живет сапожник Виссарион (Бесо) Джугашвили. Здесь стоит его лачужка, в которой он поселился после свадьбы. Его жена Екатерина (Кэкэ) Геладзе родилась в семье крепостного крестьянина. Ее отец рано умер, но мать на скудные свои деньги все-таки выучила Кэкэ грамоте.

Будущий отец Вождя в Гори появился недавно, семья его жила в деревушке Диди-Лило, где Бесо и родился, а предки жили в горном селении — в Лиахвисском ущелье. Были они, как и Геладзе, крепостными, принадлежали воинственным феодалам князьям Асатиани. Заза Джугашвили, прадед Сосо, участвовал в кровавом крестьянском бунте, был схвачен, жестоко высечен и брошен в тюрьму. Бежал, опять бунтовал, опять был схвачен, опять бежал. Тогда он и поселился в деревне Диди-Лило, близ Тифлиса, там женился и наконец обрел покой.

Сын старого бунтовщика Вано — в бунтах не участвовал, тихо-мирно прожил свою жизнь. Но после него остались два сына — Бесо и Георгий. Дух деда ожил во внуках. Буйного Георгия зарезали в пьяной драке, а Бесо, также преуспевший в драках и пьянстве, покинул тихое село и переехал в Тифлис. Там полуграмотный Бесо и стал сапожником, работал на большом кожевенном заводе Адельханова, поставлявшем сапоги для войск на Кавказе.

Так что впоследствии Сталин не зря всю жизнь носил сапоги.

Как-то Бесо заехал в Гори к друзьям-сапожникам. Девяносто два сапожника жили в городке — самый могущественный ремесленный цех. Там он и увидел шестнадцатилетнюю Кэкэ. В Грузии девушки созревают рано — в шестнадцать лет они считаются взрослыми женщинами… Полюбила ли она Бесо? У нищих людей, боровшихся за существование, здравый смысл часто назывался любовью. Она — бесприданница, он — сапожник, имеет верный кусок хлеба. Это был удачный брак…

Выписка из книги бракосочетавшихся за 1874 год: «17 мая сочетались браком: временно проживающий в Гори крестьянин Виссарион Иванович Джугашвили, вероисповедания православного, первым браком, возраст — 24 года; и дочь покойного горийского жителя крестьянина Глаха Геладзе Екатерина, вероисповедания православного, первым браком, возраст — 16 лет»[4].

Квартал, где находится домик Бесо, называли «русским»: неподалеку были казармы, где стояли русские солдаты. И Сосо дети часто зовут «русским» — человеком из русского квартала.

Это останется в его подсознании. Никогда в нем не проснется чувство грузинского национализма. Только первый, полудетский революционный псевдоним будет связан с Грузией. Став профессиональным революционером, он будет жить в подполье только под русскими именами. И о своей родине впоследствии отзовется насмешливо: «Маленькая территория России, именующая себя Грузией».

«Мои родители были простые люди, но они совсем неплохо обращались со мной», — сказал Сталин в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом. Но в Грузии рассказывали и совсем иное…

Из беседы с М. Хачатуровой: «Я жила в Тбилиси до семнадцати лет и была хорошо знакома с одной старухой, прежде жившей в Гори. Она рассказывала, что Сталин называл свою мать не иначе как проституткой. В Грузии даже самые отъявленные разбойники чтят своих матерей, а он после 1917 года, может быть, два раза навестил свою мать. Не приехал на ее похороны».

Из письма Н.Гоглидзе: «Его мать никогда не приезжала к нему в Москву. Можно ли представить грузина, который, став царем, не позовет к себе свою мать? Он никогда не писал ей. Не приехал даже на ее похороны. Говорят, открыто называл ее, чуть ли не старой проституткой. Дело в том, что Бесо жил в Тифлисе и не присылал им денег — все пропивал этот пьяница. Кэкэ должна была сама зарабатывать на жизнь, на учение сына — она ходила по домам к богатым людям, стирала, шила. Она была совсем молодая. Дальнейшее легко представить. Даже при его жизни, когда все всего боялись, люди говорили: «Сталин не был сыном неграмотного Бесо». Называли фамилию Пржевальского»[5].

И когда Сталин вырос — он, как всякий грузин, не мог не презирать падшую женщину. Оттого никогда не приглашал мать в Москву, не писал ей».

Из письма И.Нодия: «Еще при его жизни, когда за любое не так сказанное слово о нем исчезали, люди свободно рассказывали, что он незаконный сын великого Пржевальского. Эти ненаказуемые рассказы могли быть только с высочайшего одобрения. В этом была не только ненависть Сталина к пьянице-отцу, но и государственный интерес. Он уже стал царем всея Руси и вместо неграмотного грузина-пьяницы захотел иметь знатного русского папашу. Но в Грузии согрешившая замужняя женщина — падшая женщина. Это родило грязные легенды о его матери…»

1888 году мечта Кэкэ исполнилась: сын поступил в Горийское духовное училище. Мы можем увидеть нашего героя в день поступления глазами его сверстника: «На Сосо новое синее пальто, войлочная шляпа, шею облегал красивый красный шарф». Мать позаботилась — он был не хуже других.

Кэкэ решает поменять клиентуру: теперь она стирает и убирает в домах его учителей.

Большое двухэтажное здание Горийского духовного училища… Во втором этаже — домовая церковь. В ней впервые увидел Сосо другой ученик, Давид Сулиашвили. Он вспоминал: «Во время церковного поста пели трое. Это была Покаянная молитва. Певцы подбирались с лучшими голосами, и одним из них всегда был Сосо. Вечернее богослужение, три мальчика, облаченные в стихари, стоя на коленях, распевают молитву… Ангельские голоса трех детей, открыты золотые царские врата, воздел руки священник — и мы, исполненные неземного восторга и павшие ниц…»[6]

Давид Сулиашвили, как и Сосо, окончит духовное училище, как и Сосо, станет профессиональным революционером, как и Сосо, влюбится в Кето Сванидзе, которую отобьет у него Сосо. Дальше их пути несколько разойдутся: его удачливый соперник станет Вождем страны, а Сулиашвили отправится в лагерь вместе с другими старыми большевиками…

На бесчисленных картинах Сталин часто изображен с трубкой в левой, слегка согнутой руке. Эта знаменитая трубка, ставшая частью его облика, на самом деле должна была скрывать искалеченную левую руку. Надежде Аллилуевой, своей второй жене, он объяснял в 1917 году, что в детстве в него врезался фаэтон, и так как не было денег на доктора, ушиб загноился, и рука скрючилась. Эту же версию, записанную с его слов, я нашел в его «Медицинской истории»: «Атрофия плечевого и локтевого суставов левой руки вследствие ушиба в шестилетнем возрасте с последующим длительным нагноением в области локтевого сустава».

В 1894 году Сосо блестяще закончил училище — «по первому разряду» — и поступил в первый класс Тифлисской духовной семинарии.

1.2. Начало революционной деятельности.

Кобе удается установить контакты с революционным подпольем.

Теперь во время отлучек из семинарии он руководит рабочими марксистскими кружками и вступает в социал-демократическую организацию «Месаме-Даси».

В 1898 году его имя становится одним из главных в журнале проступков учеников: «О чтении воспитанником И. Джугашвили запрещенных книг», «Об издании И. Джугашвили нелегального рукописного журнала»[7]… На укоризненные слова учителей он научился отвечать презрительной улыбкой. Он презирает этих обманщиков, служащих несуществующему Богу.

Он перестает хорошо учиться — не хочет тратить напрасно время.

Но самое интересное: он стал одним из главных действующих лиц семинарской жизни. Вся семинария делится на его друзей и врагов. Но и враги боятся его скрытного, мстительного характера, его утонченных издевательств и грубых вспышек его гнева. И мести его друзей. Самые сильные мальчики в каком-то рабском подчинении у тщедушного семинариста с маленькими глазками, которые в ярости загораются опасным желтым огнем.

В Грузии ценится мужская дружба. У него много друзей. Точнее, тех, кто поверил, что они его друзья. На самом деле и тогда, и в будущем он одинок. Просто есть юноши, которых он убеждает в своей дружбе и использует их в борьбе с другими юношами, которых считает своими врагами. Иосиф Иремашвили, который много будет писать о нем в своей книге воспоминаний, пылкий Миша Давиташвили, бывший его верной тенью… сколько их было и будет, веривших в его дружбу…

А записи проступков в журнале продолжались: «Читал недозволенные книги», «Грубое объяснение с инспекцией», «Обыск у Иосифа Джугашвили, искали недозволенные книги»…

Он будто провоцирует администрацию исключить его из семинарии.

Почему он не ушел сам? Страх перед матерью? В тот период он уже не ездил домой на каникулы — видно, не хотел объяснений с ней.

В 1899 году свершилось: он исключен. «Вышиблен из семинарии за пропаганду марксизма» — так он объяснит сам. Но…

На самом деле Коба предпочел избавиться от семинарии куда более безопасным способом. Передо мной «Выписка из журнала общего собрания правления Духовной семинарии об увольнении Иосифа Джугашвили из семинарии за неявку на экзамен».

После начала гражданской войны Сталин был командирован на юг России в качестве чрезвычайного уполномоченного ВЦИК по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа в промышленные центры. Прибыв 6 июня 1918 года в Царицын, Сталин навел порядок в городе, обеспечил доставку продовольствия в Москву и занялся обороной Царицына от войск атамана Краснова. Совместно с К.Е.Ворошиловым он сумел отстоять город и предотвратить соединение армий Краснова и Дутова.

И в дальнейшем Сталин оказывался на тех фронтах, где складывалась критическая обстановка. В ноябре 1918 года начались революции в Германии и Австро-Венгрии. Сталин назначается председателем Военного Совета Украинского фронта. 30 ноября был создан Совет рабоче-крестьянской обороны во главе с Лениным. Сталин стал его членом, а как представитель ЦИК — заместителем Ленина. В декабре 1918 года началось наступление адмирала Колчака в Сибири. Он планировал соединиться с английскими и белогвардейскими войсками, наступавшими с севера. Создалось катастрофическое положение, исправлять которое Ленин поручил Сталину. Сталин вместе с Дзержинским быстро и решительно восстановили положение под Пермью.

Популярность Сталина как руководителя-практика, умевшего брать на себя ответственность, принимать решения и добиваться их исполнения, росла. На VIII съезде партии он был избран членом Политбюро и Оргбюро. По предложению Ленина Сталин назначается народным комиссаром государственного контроля (с 1920 г. — нарком рабоче-крестьянской инспекции).

В мае 1919 года Сталин прибыл в Петроград с задачей организовать оборону и отразить наступление генерала Юденича. Он быстро ликвидировал растерянность и панику, беспощадно уничтожая врагов и изменников. Войска Юденича были отброшены, угроза Петрограду ликвидирована. Летом 1919 года на Западном фронте, в Смоленске, Сталин организует отпор польскому наступлению.

К концу июня 1919 года Деникин захватил Донбасс и широким фронтом вторгся на Украину. В помощь Деникину выступили поляки, заняв Минск. Юденич под Петроградом вновь перешел в наступление. Центральный комитет посылает на Южный фронт Сталина. В октябре 1919 — марте 1920 года Деникин был разгромлен.

27 ноября 1919 года за боевые заслуги Сталин был награжден орденом Красного Знамени.

После короткой передышки 26 июля 1920 года Сталин направляется на Юго-Западный фронт, участвует в прорыве польского фронта, освобождении Киева и наступлении на Львов. Однако наступление на Варшаву завершилось крупным поражением благодаря авантюризму командовавшего Западным фронтом Тухачевского.

В апреле 1922 года Пленум ЦК РКП(б) избрал Сталина Генеральным секретарем ЦК партии. В этой должности ему выпала сложная и ответственная обязанность — возглавлять политическое и хозяйственное руководство страной во время болезни и после смерти Владимира Ильича Ленина.

Ленин высоко ценил организаторские способности Сталина, его знания и опыт в деле решения национальных и других острых политических проблем. Между ними случались и личные столкновения, и принципиальные споры, в частности, по вопросам устройства единого Советского государства, монополии внешней торговли и др. Тем не менее эти разногласия не принимали характера непримиримых политических противоречий. Показательно, что в своем известном письме к съезду Ленин, дав уничижительную идейно-политическую характеристику Троцкому, Каменеву, Зиновьеву и Бухарину, в то же время не предъявил Сталину политических претензий.

Ключевым вопросом, вокруг которого развернулась бурная полемика, стала возможность построения социализма в одной, отдельно взятой стране. Троцкий в духе своей концепции перманентной революции утверждал, что в «отсталой России» строительство социализма невозможно и спасти русскую революцию может только революция на Западе, которую нужно всеми силами подталкивать.

Диктатура личности или личная диктатура.

2.1. Формирование культа личности и террор.

Каждый день самая большая в мире страна просыпалась с его именем на устах. Каждый день его имя звучало по радио, гремело в песнях, смотрело со страниц всех газет. Это имя, как величайшую награду, присваивали заводам, колхозам, улицам и городам. С его именем шли на смерть солдаты. Сталинград во время войны истек кровью, земля превратилась в коросту, начиненную снарядами, но город, носивший его имя, не был сдан врагу. Во время устроенных им политических процессов жертвы, умирая, славили его имя. И в лагерях, где миллионы загнанных за колючую проволоку поворачивали вспять реки, возводили города за Полярным кругом и гибли сотнями тысяч — они свершали все это под его портретами. Его статуи в граните и бронзе высились по необозримой стране.

Гигантская статуя Сталина стояла на Волго-Доне – очередном канале, построенном его заключенными.

В 1933 году Гитлер стал рейхсканцлером Германии. С первых дней существования большевистской России из-за ее международной изоляции все мысли лидеров были устремлены на внутреннюю политику. Но Германия была особой страной для большевиков.

Придя к власти при помощи немецких денег, они мечтали осуществить парадоксальный план: сбросить давших им деньги «немецких империалистов» и присоединить Германию к Союзу пролетарских республик. На карте мировой революции Германии отводилось первое место. Ее разгром в первой мировой войне сделал эту мечту реальной. На Версальской конференции, где немцы приняли унизительные условия мира, Ллойд-Джордж распространил меморандум: «Величайшая из опасностей, которую я вижу в нынешней ситуации, состоит в том, что Германия может соединить свою судьбу с большевизмом и поставить свои ресурсы, мозг, огромные организаторские способности на службу революционным фанатикам, мечтающим силой оружия завоевать мир для большевизма»[8]. И действительно, революция несколько раз реально грозила Германии…

Потом, когда надежда на революцию исчезла, обоих европейских изгоев — большевистскую Россию и потерпевшую поражение Германию — начали связывать экономические и военные интересы. По Версальскому договору немцы не имели права создавать в своей стране танковые и летные военные училища — теперь они создавали их в России. Здесь появились тайные филиалы немецких военных заводов, здесь идут секретнейшие опыты — создается немецкое химическое оружие.

Обе стороны преследовали свои цели: немцы — сохранить свою армию (рейхсвер), большевики — при помощи рейхсвера создать армию, которая в дальнейшем должна будет уничтожить… германский и прочий империализм. В кругу военачальников Тухачевский не раз славил рейхсвер — учителя Красной армии, который дал ей первые навыки в передовой технологии вооружений. Славил с подтекстом, как когда-то Петр Великий называл учителями разгромленных им шведов…

Сотрудничество продолжалось вплоть до прихода к власти Гитлера, объявившего себя жесточайшим противником большевизма. Его программа казалась воплощением давнего страха большевиков — неизбежности военной интервенции. Гитлер писал: «Если Германия желает иметь больше жизненного пространства в Европе, его можно найти только в России».

Приход к власти Гитлера воспринимается как жесточайший просчет Хозяина. Он, управляющий Коминтерном как своей вотчиной, не дал немецким коммунистам объединиться с социал-демократами. И расколотая левая коалиция проиграла Гитлеру.

На самом деле приход Гитлера был ему необходим — для новой шахматной партии. Если бы Гитлера не было, его пришлось бы выдумать. Угроза интервенции наделила Сталина огромными правами, оправдывала любые чрезвычайные шаги, заставляла европейских радикалов поддерживать его, несмотря ни на что. Ведь СССР — очаг сопротивления фашизму, предмет его ненависти. Гитлер покончил с международной изоляцией Советской России — страны Антанты должны были искать в ней союзника, договор с Америкой в 1933 году это подтвердил.

И еще: большое количество избирателей в Германии, голосовавших против Гитлера, сулило будущие потрясения. Снова вставал призрак мировой революции. «Гитлер продержится несколько месяцев, за которыми — крах и революция», — писали в газетах старые большевики.

Ирония истории: почти мистические совпадения в судьбах этих проклинавших друг друга Вождей. Гитлер, как и Сталин, — третий сын в семье, и все дети, родившиеся до него, умерли. Гитлер также рожден в бедности, и также ходили легенды, что он незаконный сын, и даже отец Гитлера какое-то время зарабатывал сапожным ремеслом. Единственная любовь Гитлера также покончила с собой, и многие считают, что он убил ее…

И их режимы, объяснявшиеся ежедневно в ненависти, зеркально похожи. Оба дали друг другу много полезных уроков. После Ленина и Троцкого Гитлер был третьим учителем Сталина.

В 1934 году, раздумывая, что делать, он не мог не учесть уроков Гитлера.

Гитлер поучительно распорядился судьбой партийцев, приведших его к власти. Это была ворчливая вольница, так похожая на ленинскую партию. И Гитлер, также создававший могучее государство, повинующееся Вождю, решил вопрос радикально: объявил вчерашних соратников предателями и лично возглавил их истребление.

Все это мог наблюдать Сталин в июне 1934 года, пока переваривал итоги XVII съезда.

В газетах он наращивал «антигерманскую истерию», как именовали ее немцы. И «антибольшевистская истерия», как называли ее русские, активно поддерживалась Гитлером. К взаимной выгоде обоих Вождей.

Обдумывая кровавый поворот внутри страны, Сталин по-прежнему проводит потепление.

«Еще недавно музыкальный критик, увидев во сне саксофон или Утесова, просыпался в холодном поту. А сейчас куда ни пойдешь, джаз Утесова, джаз Ренского… Березовского, английский джаз, чехословацкий, женский, даже джаз лилипутов» («Комсомольская правда», 27 октября 1934 года).

На сцену Художественного театра вернулись «Дни Турбиных» — и он снова посещал любимый спектакль.

«Красная Россия становится розовой» — таков был заголовок в американской газете «Балтимор Сан»[9].

В 1934 году, в разгар потепления, в СССР приехал английский писатель-фантаст Герберт Уэллс. В Германии уже правил Гитлер, и ненавидевший фашизм Уэллс очень хотел, чтобы Сталин ему понравился. И для Сталина этот визит был важен: в 1920 году Уэллс встречался с Лениным и восторженно рассказал в своей книге о «кремлевском мечтателе»…

Тогда, в голодный год, устраивались бесконечные банкеты в честь Уэллса. Уже при Ленине большевики учились обольщать знаменитых «западных друзей». Правда, художник Анненков приводит весьма неожиданный спич, который услышал Уэллс на таком банкете: «Один из приглашенных обратился к Уэллсу, указывая на обильный стол: «Мы ели котлеты, пирожные, которые являлись для нас более привлекательными, чем встреча с вами, поверьте. Вы видите нас пристойно одетыми, но ни один из присутствующих здесь достойных людей не решится расстегнуть свой жилет, ибо под ним ничего нет, кроме грязного рванья, которое когда-то, если не ошибаюсь, называлось рубашками»[10].

Теперь подобное выступление Уэллс услышать не мог — Хозяин уже навел порядок среди интеллигенции.

Уэллс пришел в восхищение от увиденного, точнее, от показанного ему. «В СССР делается нечто очень значительное, — писал великий фантаст, — контраст по сравнению с 1920 годом разительный. Капиталисты должны учиться у СССР. Финансовая олигархия изжила себя… Рузвельт уже стремится к глубокой реорганизации общества, к созданию планового хозяйства».

Хозяин встретился с Уэллсом и сумел очаровать его, ни в чем ему не уступив. Он отверг возможность планового хозяйства в условиях капитализма и даже защитил революционное насилие: «Капитализм сгнил, старый строй не рухнет сам собой, наивно надеяться на уступки власть имущих».

Уэллс пытался хоть что-то отстоять. Будучи главой Пен-клуба, он заявил о желании поговорить со своим старым другом Горьким — о вступлении советских писателей в Пен-клуб.

«Эта организация настаивает на праве свободного выражения всех мнений, включая оппозиционные. Однако я не знаю, может ли здесь быть предоставлена такая широкая свобода?» — спросил Уэллс.

Хозяин насмешливо ответил: «Это называется у нас, большевиков, самокритикой. Она широко применяется в СССР»[11].

Всего через два года Уэллс поймет, что такое свобода высказываний в СССР. Трагедия 1937 года ошеломит его, и он напишет роман «Божье наказание» — о человеке, который предал революцию.

Но это будет потом.

А тогда Уэллс выполнил задачу. Он подтвердил: Сталин — это Ленин сегодня.

События 1935-1938 годов, приведшие к тотальному уничтожению всей ленинской партии, оставались величайшей загадкой правления Сталина, в том числе для самих жертв. Почему он с такой непостижимой жестокостью истребил подчинившуюся ему партию?

Самое частое объяснение — ненормальность: Сталин был шизофреником. В доказательство обычно приводили таинственную историю: в 1927 году профессор Бехтерев был приглашен по поводу сухорукости Сталина, осмотрел Вождя, будто бы установил тяжелую паранойю и рекомендовал немедленную отставку. И вскоре… Москва уже хоронила знаменитого ученого.

В августе 1989 года в помещении «Литературной газеты» состоялся забавный консилиум психиатров. Ученые пытались ответить на вопрос: «Был ли Сталин душевнобольным?» Приглашена была и академик Бехтерева, дочь великого врача. Она, в частности, сказала: «О том, что Владимир Михайлович Бехтерев действительно оценил Сталина как параноика, сама я не знаю, а семья наша ничего не слышала». Так было покончено с очень популярной легендой. Кстати, на этом консилиуме было высказано несколько интересных мыслей. Корнетов, врач: «Вряд ли совместимы с болезнью его умение манипулировать кадрами, вербовать сторонников, вовремя атаковать противников». Левин, врач: «В чем идеи Сталина были неадекватными, неправомерно доминирующими в его сознании, как это бывает с параноиками? Сталин человек жестокий, без чувства жалости… прагматик»[12].

Обдумывая истребление старой гвардии, Сталин наверняка посоветовался с двумя людьми, которые оказали на него наибольшее влияние: с Лениным и Троцким. В сочинениях Троцкого он смог получить исчерпывающий ответ от имени обоих учителей: «Ленин не раз издевался над так называемыми старыми большевиками и даже говаривал, что революционеров в 50 лет следует отправлять к праотцам. В этой невеселой шутке была серьезная мысль: каждое революционное поколение становится на известном рубеже препятствием к дальнейшему развитию той идеи, которую они вынесли на своих плечах».

XVII съезд окончательно убедил: они не дадут создать страну его мечты — военный лагерь единомыслящих, подчиненный Вождю. Но только с такой страной можно было осуществить Великую мечту. Великую тайную мечту.

Перед ним стояла грандиозная задача — единая послушная партия. Задача, поставленная еще Ильичем. Практика показала: Ленин не выполнил ее до конца. Теперь Сталин приготовился ее выполнить.

Кровавая чистка должна была разрешить еще одну проблему. Созданная им система базировалась на абсолютной власти партийных начальников, но все это были профессиональные революционеры, мало понимавшие в технике и экономике. Ход индустриализации доказал их катастрофическую некомпетентность.

В середине февраля 1937 года его выдвиженец — молодой инженер Георгий Маленков, ставший секретарем ЦК, написал докладную. Из нее следовало: среди секретарей обкомов низшее образование имеют 70 процентов, среди секретарей райкомов и того больше — 80 процентов. Так что, говоря языком Хозяина, «кадровый вопрос стоял очень остро». Кроме того, за двадцать лет у власти они сильно постарели, обросли семьями, родственниками, любовницами… Помню две характеристики партийных функционеров, поразившие меня у Молотова, — «подразложились» и «проявили желание отдохнуть». В них явно звучал насмешливый голос самого Хозяина… Полуграмотная, «подразложившаяся» верхушка, проявлявшая «желание отдохнуть», должна была освободить места для нового, образованного, энергичного, выросшего при нем поколения.

Но как избавиться от прежних соратников, не тратя много времени и безболезненно? В отставку? Это значит создать оппозицию… Расправа с кулаками дала ответ: тем же революционным путем. Уничтожить. Ответ, достойный якобинца-прагматика. Жестоко? Но разве будущие жертвы поступали менее жестоко? Разве не они провозглашали кровавый ленинский лозунг — «революцию не делают в белых перчатках»?

2.2. Союз с Гитлером

И Гитлер действует: посол Шуленбург заканчивает тайные переговоры с Молотовым. Министр иностранных дел Германии Риббентроп, проклинаемый советскими газетами, готов приехать в проклинаемую немецкими газетами Москву. Фашисты предлагают большевистскому государству делить Европу.

Гитлер уже спешит: чтобы напасть на Польшу, ему нужна полная ясность. Риббентроп забрасывает Шуленбурга шифрограммами. Разведка работает — и Хозяин все знает о нетерпении фюрера. Он его поймал.

Уже середина августа. Гитлер не может более ждать: начнутся дожди, размокнут дороги. И он безоговорочно принимает все предложения Хозяина.

19 августа он посылает Сталину телеграмму о приезде Риббентропа.

Впрочем, для Хозяина этот поворот не принципиален. И Гитлер, и западные демократии — его враги, и союз с любым из них — не более чем ход на пути к Великой мечте. Но, сдавая в архив свою ненависть к Гитлеру, он жертвовал ферзя. Союзнику Гитлера трудно быть Вождем мировой демократии — так что приходится пожертвовать Коминтерном. Он знал: в будущем он вернет отданное. А пока получит территории…

«Мы хорошо поругали друг друга, не правда ли?»[13] — этими словами он встретил в Кремле Риббентропа. Три часа при полном единодушии они делили Восточную Европу. Все дополнительные предложения Хозяина были приняты Риббентропом поразительно легко. Пакт о ненападении и секретный протокол были подписаны. Подписал их, естественно, не Сталин — Молотов.

Все закончилось приемом — столь любимой Хозяином обильной едой и столь же любимыми тостами. Закаленный в его застольях Молотов поразил гостей умением пить, не пьянея.

Сталин поднял бокал за Гитлера, рейхсминистр — за Сталина. После чего немецкой делегации пришлось много пить — и за пакт, и за новую эру в отношениях. Хозяин сохранил чувство юмора — предложил тост за присутствовавшего Кагановича, и Риббентропу пришлось выпить за еврея (впрочем, и Кагановичу пришлось пить за здоровье Гитлера).

Переговоры закончились. В секретном протоколе определялась цена, которую Гитлер платил Сталину за пакт: свобода «территориальных и политических преобразований в Прибалтике», право «реализовать свою заинтересованность в Бессарабии». Получал он и кусок Польши.

После церемонии подписания Хозяин сделал подарок Гитлеру: сидевшие в лагерях остатки старого Коминтерна — немецкие и австрийские коммунисты — были вывезены в Германию, в гестапо.

На следующий день Ворошилов с усмешкой сообщил английской и французской делегациям: «Ввиду изменившейся обстановки нет смысла продолжать переговоры».

Для народа Хозяин сам придумал объяснение нового союза.

В воинских частях чертили два забавных треугольника. Один назывался: «Что хотел Чемберлен?» Вверху треугольника было написано: «Лондон», внизу: «Москва и Берлин» — Чемберлен хотел столкнуть нас с немцами, чтобы самому быть наверху.

Другой назывался: «Что сделал товарищ Сталин?» Теперь наверху было слово «Москва» — Сталин столкнул Берлин с Лондоном, и мы наверху.

Страна единодушно ликовала, выдержав очередной тест на покорность. Да, он создал поистине новое общество.

Гитлер вторгся в Польшу. Англия и Франция объявили войну Германии. Игра Хозяина оправдалась: Гитлер окончательно втянул Европу в мировую войну. Глобальный кризис стал явью. Путь к Великой мечте был открыт.

Но шахматная партия продолжалась. Начал действовать и Сталин — забирать обратно потерянные после революции части империи Романовых. 17 сентября его войска вошли в поверженную немцами Польшу.

«В связи с тем, что Польское государство перестало существовать, защищая права белорусских и украинских меньшинств (читай — от Гитлера. — Э. Р.), советские войска вошли в Польшу»[14] — так он объявил стране и миру.

Гитлеру пришлось это съесть и вдобавок пойти на отредактированный текст советско-германского коммюнике. Вместо воинственных заявлений Гитлера Хозяин написал любимые идеологические фразы: «для восстановления мира и порядка в Польше, которые вызваны развалом Польского государства, и для оказания помощи польскому народу»…

Короче, ради Польши оккупировали Польшу!

Западная Украина и Западная Белоруссия — части прежней империи Романовых — вернулись в лоно его Империи. В это время он сделал подарок Литве — передал ей давнюю мечту литовцев, город Вильнюс. Литва ликовала. Но умные литовцы вздыхали: «Вильнюс принадлежит нам, но мы, кажется, России».

Еще до заключения пакта с Гитлером начался нажим СССР на Финляндию. В начале осени 1939 года К. Мерецков, тогдашний командующий войсками Ленинградского военного округа, был вызван Хозяином. «У него в кабинете я застал видного работника Коминтерна, известного деятеля мирового коммунистического движения Куусинена, — писал Мерецков. — Мне рассказали об опасении, которое возникло у нашего руководства в связи с антисоветской линией финляндского правительства… Финляндия легко может стать плацдармом антисоветских действий для каждой из двух главных империалистических группировок — немецкой и англо-французской… Имеются разные варианты наших ответных действий в случае удара Финляндии… В этой связи на меня возлагается обязанность подготовить план прикрытия границы от агрессии и план контрудара по вооруженным силам Финляндии».

Поразительная сцена! Никто из собеседников, естественно, всерьез не думает, что маленькая Финляндия нападет на огромную Империю. Никто всерьез не верит, что Гитлер, с которым тогда заканчивались успешные переговоры, или Англия и Франция, с которыми они в то время велись, начнут в Финляндии «антисоветские действия».

Собеседники отлично понимают: речь идет о подготовке к захвату Финляндии, а «известный деятель мирового коммунистического движения» финн Куусинен должен будет образовать марионеточное правительство… Но таков обязательный «глубокий язык». На нем «нападение» всегда будет называться «защитой» и «агрессия» — «обороной от агрессии».

Далее все было разыграно как по нотам. Финляндии был предложен невозможный территориальный обмен: Хозяин потребовал уступить районы Карелии, где проходила оборонительная линия Маннергейма, и районы, прилегающие к Ленинградской области. Переговоры, естественно, зашли в тупик, и вскоре советское правительство объявило: «26 ноября наши войска… были неожиданно обстреляны с финской стороны артиллерийским огнем… в результате чего убито четверо и ранено 10 человек»[15].

Напрасно финны доказывали, что пушечные выстрелы были произведены с советской стороны, что убили собственных солдат… Война началась.

За агрессию против Финляндии СССР был исключен из Лиги Наций. Куусинен тотчас образовал правительство Финляндской Демократической Республики из жалких остатков финских коммунистов, не сгинувших в дни террора. Впрочем, сам «известный деятель коммунистического движения» не знал не только о судьбе своих товарищей, но и о собственной семье. Плохо он был информирован и о предполагавшемся будущем Финляндии.

Маршал Конев в своих воспоминаниях пишет, как в присутствии адмирала Исакова и Ворошилова, начиная финскую войну, Хозяин сказал: «Надо будет финнов переселить… Население Финляндии меньше населения одного Ленинграда, можно будет переселить…» Так что, возможно, бедному Куусинену предназначалось исчезнуть вместе с правительством и народом. Хозяин умел осуществлять грандиозные проекты. Если Бог поселил народ не там — он исправит Бога.

Но Бога он не исправил. Войну предполагалось выиграть молниеносно («Было велено вести боевые действия с учетом продолжительности войны 12 суток», — писал Мерецков). Но последовали сокрушительные поражения. Только ценой невероятного напряжения удалось остановить наступление финнов.

«200 тысяч лежат в снежных сугробах и смотрят невидящими глазами в наше хмурое небо, и в том нет нашей вины»[16], — сказал финский президент Маннергейм… И еще — почти три сотни тысяч калек и пропавших без вести.

Маленькая Финляндия выстояла. Руководство Красной армии во главе с Ворошиловым доказало свою бездарность, что весьма успокоило Гитлера. Но ресурсы Финляндии были мизерны, и пришлось ей заключать мирный договор — с потерей территорий.

Хозяин сделал выводы: выгнал Ворошилова из наркомов. Назначенный на его место маршал Тимошенко сказал финскому военному атташе: «Русские многому научились в этой тяжелой войне».

Заключение

Оценивая значение споров о Сталине в нашей стране, видный американский советолог Стивен Коэн писал: «Сталинский вопрос … имеет отношение ко всей советской и даже российской истории, пронизывает и заостряет современные политические вопросы … Сталинский вопрос запугивает как высшие, так и низшие слои общества, сеет распри среди руководителей, влияя на принимаемые ими политические решения, вызывает шумные споры в семьях, среди друзей, на общественных собраниях. Конфликт принимает самые разнообразные формы, от философской полемики до кулачного боя». Под влиянием таких оценок внешнеполитические стратеги США могли рассматривать сталинскую историю как поле боя, на котором могли разыграться решающие сражения «холодной войны». Одновременно в США учитывали и продолжавшиеся возможности использования «сталинской темы» для внутреннего потребления с целью поддержания в массовом сознании американцев страха перед СССР.

Образ Сталина, созданный американскими историками, отвечал и традиционным американским представлениям о владыках зарубежных странах, сложившимся еще в то время, когда, если верить Марку Твену, в провинциальных городках США по воскресеньям в церквах молились «за угнетенные народы, стонущие под игом европейских монархов и восточных деспотов». В Америке всегда было принято изображать своих зарубежных противников как маниакальных тиранов, патологически жестоких и кровожадных. В последние годы эта традиция дала себя знать в ходе пропагандистского обеспечения военных операций США против Ирака и Югославии. В своей книге Улам объявлял, что держава, управлявшаяся Сталиным, была краем террора и абсурда. Улам писал: Сталин «сумел построить систему террора и структуру личной власти, равных которой не было в современной истории. Без террора нельзя было не заметить очевидной абсурдности правления Сталина». В то же время такая трактовка Сталина совпадала с представлениями антисталинистов внутри СССР. В своих сочинениях они также стремились изобразить Сталина ужасным и абсурдным.

Сводя деяния Сталина к террору и абсурду, западные историки перечеркивали все созидания сталинского времени. Явно руководствуясь духом резолюции конгресса США «О порабощенных народах», принятой в июле 1959 года, объявлялось, что СССР до сих пор не освободился от последствий сталинской власти: «Человек, который создал этот мир, умер более чем двадцать лет назад. Его репутация была подвергнута нападкам, его тело было вынесено из Мавзолея, где оно лежало рядом с телом Ленина. Но по духу сегодняшняя Россия гораздо более сталинская, чем ленинская».

Американские историки приходили к выводу, что для успеха американской политики «освобождения» народов, порабощенных Россией, надо «освободить» ее от посмертного влияния Сталина: «Лишь когда советские люди смогут взглянуть на свое недавнее прошлое и признают, чем оно действительно было — да, конечно, трагическим и героическим, но во многих отношениях ужасным, — тогда чары спадут и сталинская эра наконец закончится».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Всемирная история / Гл. ред. : Е. М. Жуков (гл. ред.) и др. Т. XI / Под ред. А. О. Чубарьяна (отв. ред.) и др. — М.: Мысль, 1977.-525с.
Всемирная история / АН СССР. Ин-т всеобщей истории. Ин-т истории СССР. Ин-т славяноведения и балканистики. Ин-т востоковедения; Гл. ред.: Е. М. Жуков (гл. ред.) и др. Т. XII / Под ред. Р. Ф. Иванова (отв. ред.) и др. — М.: Мысль, 1979.-631с.
Всемирная история / АН СССР. Ин-т всеобщей истории. Ин-т истории СССР. Ин-т славяноведения и балканистики. Ин-т востоковедения; Гл. ред.: Е. М. Жуков, С. Л. Тихвинский (гл. ред.) и др. Т. XIII / Под ред. С. Л. Тихвинского (отв. ред.) и др. — М.: Мысль, 1983.-619с.
3агладин Н.В. Военная политика СССР 60-х гг./УИстория успехов и неудач советской дипломатии. М.: Международные отношения, 1990.-92с.
Аллилуев Владимир Аллилуевы — Сталин: хроника одной семьи.М.,2002
Бажанов Борис Воспоминания бывшего секретаря Сталина.
М., 2002
Буллок Алан Гитлер и Сталин.В двух томах. Том 1 М., 1994
Буллок Алан Гитлер и Сталин. Жизнь великих диктаторов.
Том 1. М., 2000
Колпакиди А., Прудникова Е. Двойной заговор. Сталин и Гитлер: Несостоявшиеся путчи. М., 2000
Пятницкий Владимир Заговор против Сталина М., 1998
Залесский К. А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. М., 2000.
Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография
(1947) Прижизненное издание.
Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского Союза
М., 2002
И. В. Сталин О недостатках партийной работы и мера ликвидации троцкистских и иных двурушников. М., 1937