На прошлой неделе на Международном экономическом форуме в Санкт-Петербурге Владимир Путин заявил: «Нам предрекали глубокий кризис. Этого не произошло.»
На этой неделе правительство одобрило предложения минфина вдвое снизить индексацию пенсий на ближайшие три года. Это означает, что в реальном выражении они будут сокращаться.
Тем временем ведущие экономисты сходятся во мнении, что российская экономика все же пребывает в кризисном состоянии — разнятся лишь оценки его масштабов.
А тут еще цены на нефть упрямо не желают расти, несмотря на неубывающий оптимизм руководителей российской «нефтянки».
Чем может обернуться сокращение расходов на социальную сферу в долгосрочной перспективе?
Ведущий «Пятого этажа» Михаил Смотряев беседует с профессором департамента политологии факультета социальных наук ВШЭ Николаем Петровым.
Загрузить подкаст передачи «Пятый этаж» можно здесь.
Михаил Смотряев: «Коммерсантъ» посчитал, что около 500 млрд рублей только в следующем году можно сэкономить, если совершить индексацию пенсий по тому принципу, который предлагал минфин. А что, денег негде больше взять?
Николай Петров: Денег не хватает, чтобы восполнить дефицит бюджета и правительство ищет их в самых разных местах. Но пенсионеры – это последняя социальная группа, которая в преддверии сначала парламентских, а потом президентских выборов подвергнется такому жесткому натиску со стороны правительства. Социальный блок продолжает настаивать на индексации пенсий в полном объеме. Это решение правительства будет пересмотрено президентом, который таким образом получит дополнительные очки.
М.С. Ну, это будут очки в конструкции «добрый царь – плохие бояре». Правительство предложило сократить индексацию вдвое, а добрый царь росчерком пера все исправит. Все останется на запланированном уровне: 12% в следующем году, 7% в 2017, 8,5% в 2018. Для президентских выборов эта конструкция сработает. С другой стороны, по данным Левада-центра, рейтинг президента – 89%, исторический максимум. Можно на такие мелочи внимания не обращать?
Н.П. Поднятие рейтинга до такого высокого уровня – ловушка. Если он упадет на 10% до 80, то это уже вроде как терять лицо. Власть, с одной стороны, дает разного рода радужные прогнозы выхода из кризиса, а действия власти – перенос думских выборов, жесткое ограничение наблюдателей на выборах — эти позитивные прогнозы не подтверждает.
М.С. Часто говорят, что в Кремле живут небожители, которые не представляют, что реально происходит и в мире, и в экономике страны. Скажем, если послушать бодрые рапорты на Санкт-Петербургском форуме. Например, высказывание Улюкаева о росте в экономике, имея в виду, что спад в этом году меньше, чем в предыдущем. В то время как даже официальные Росстатовские цифры никакого роста не демонстрируют. И данные института Гайдара также говорят, что речь идет о сокращении ВВП и вообще всего. Тем более, что нефть дорожать не собирается. Как вы думаете, люди, принимающие в Кремле решения, в курсе ситуации?
Н.П. Они достаточно хорошо представляют себе ситуацию, и спор развивается по двум позициям: дошли ли мы до дна или может еще идти дальше вниз, и какую форму будет иметь нынешний кризис. Если это v-образная форма, то начнется быстрый рост, а если u-образная, то мы довольно долго будем находиться внизу. И, невзирая на оптимистичные публичные высказывания, действия власти показывают, что ситуация совсем не такая замечательная. Предлагаются достаточно жесткие меры сокращения расходов бюджета, экономии. Продолжается поиск денег на выполнение, в том числе, социальных обязательств. Но мы выходим на финишную прямую перед выборами, где вопросы социальных обязательств приобретают остроту, и свободы для маневра в вопросах, связанных с пенсионерами, у власти не так много.
М.С. Если говорить о странах, где результаты выборов можно проконтролировать, ни один здравомыслящий политик не будет обещать урезать социальные расходы, поднять пенсионный возраст и т.п. Но в России выборы – штука специфическая. Прямой связи между выборами и желанием потрошить социальную сферу может и не быть?
Н.П. Это отчасти правда, но выборы 2011 года повлекли за собой очень серьезную волну протестов, и власть опасается возможности повторения. Потенциал протестов тем больше, чем больше люди ощущают разрыв между тем, как они голосуют и результатами, которые дает власть. Можно фальсифицировать результаты, но нельзя переходить некую черту. Поэтому каким бы авторитарным ни представлялся режим, ему надо учитывать настроения граждан, вызванных кризисом и падением личных доходов.
М.С. Но следует вспомнить, во что вылился массовый протест. Несколько дней казалось, что, вот, еще чуть-чуть, и в России пройдут честные выборы. Но он кончился практически ничем, и власть предприняла действия, чтобы впоследствии у граждан не осталось иллюзий. Если вы выходите протестовать, вам светит реальный уголовный срок. Показательные дела такого рода ведутся почти каждый месяц, в связи с чем протестный потенциал… Ну и кто его возглавит, не Навальный же?
Н.П. К выборам 2011 года власть подошла с командой мечты в плане губернаторского корпуса. Всесильных, своевольных, самостоятельных губернаторов заменили на более лояльных, а потому, более слабых и менее способных контролировать региональные элиты, и обеспечить такой результат на выборах, который обеспечивал губернатор сильный. Казалось, власть извлекла из этого уроки, объявила политическую реформу, которая включала восстановление прямых выборов губернаторов. Но это все как-то замотали, и в результате к этим выборам власть приходит не с более сильным, а более слабым губернаторским корпусом. Это – причина тех проблем, которые власть будет испытывать на выборах. Хотя бы, чтобы показать достаточно высокий нужный результат. Отсюда все эти политические технологии.
М.С. Давайте заглянем дальше. Сейчас президент Путин вмешается и не позволит сокращать пенсии и вообще социальную сферу. На какое-то время эта проблема уменьшится, но на короткое. По оценкам экономистов, ни в этом, ни в следующем году не будет не только роста, но и даже не прекратится спад. Потери от санкций составят до 2% ВВП год, а в совокупности с нерастущими ценами на нефть она не исчезнет. Выборы пройдут, необходимый результат будет получен, правильная Дума, правильный президент, правильные губернаторы. Но деньги-то все равно заканчиваются?
Н.П. И без достаточно серьезных и болезненных экономических реформ рассчитывать на улучшение ситуации невозможно. Вся антикризисная программа построена на выжидании, с надеждой, что начнут расти цены на нефть, ЕС забудет об Украине, потому что появятся более насущные проблемы, например, Греция, то есть ситуация существенно улучшится без серьезных усилий власти в этом направлении. А если это не получится, то после сентября следующего года надо будет серьезно поменять курс, менять отношения с Западом на менее конфронтационные, и выборы надо будет иметь позади, а не впереди.
М.С. А почему бы не сделать этого сейчас? Вести реформаторскую деятельность, налаживать отношения с Западом, не в полном объеме, а минимум, о котором можно будет напечатать в центральных газетах и показать по телевидению? А потом – выборы. Раньше российская власть так поступала.
Н.П. Никакая власть на болезненные реформы не пойдет, если она может без них обойтись. Она должна осознавать, что без реформ эту власть сохранить она не может. Можно вспомнить прогноз, сделанный пару лет назад в Давосе, что при высоких ценах на нефть российская экономика никогда не пойдет на институциональные реформы, потому что в этом нет нужды, при низких ценах она на это не пойдет, потому что все деньги будут брошены на социальную сферу, и лишь при умеренных, не слишком низких ценах власть способна на них пойти. Пока у власти ощущение, что на год резервов еще хватит.
М.С. В Фонде национального благосостояния как раз приблизительно на год и осталось. Но если предположить, что во власти осознали, наконец, необходимость реформ. Сейчас нефть стоит 60, это, наверное, как раз тот правильный благополучный коридор. Но, если проводить экономические реформы, без политических они ничем не закончатся. Осознание этого в Кремле наступит?
Н.П. Любое движение, в том числе в сторону авторитарной модернизации или либерализации лучше, чем нынешнее состояние выжидания и сохранения статус-кво. Острота этого ощущения связана не столько с давлением снизу, сколько с трениями в элите, которую сложившаяся ситуация не устраивает.
М.С. Как сказал бывший губернатор Ткачев, Россия еще не готова импортозаместить европейские вина. Это, естественно, касается более преуспевающей части россиян. Менее преуспевающая с европейскими марочными винами не знакома. Разделение, названное в свое время «партией денег» и «партией крови», все усугубляется. Сложно предсказать, кто одержит верх, но позиция либералов, технократов постепенно ослабевают. Так что через год, если реформы состоятся, будут ли они направлены на более авторитарный путь развития?
Н.П. Кардинальным образом изменить траекторию движения изнутри власть уже не в состоянии. А траектория эта – штопор, в котором находится наш самолет. Можно только изменить скорость. «Партия ястребов» это движение ускоряет. За этим последует крах режима. И надеяться на что-то более либеральное после краха не приходится – нет институтов, нет независимых персон, политиков. В то же время, чем раньше это перелом произойдет, станет ясно, что выбранный курс был ошибочным, тем скорее можно ожидать позитивного развития. И наоборот.
М.С. Но СССР, достигнув баланса между плохим и очень плохим, в силу наличия ресурсов, относительно дешевой рабочей силы, по политическим причинам продержался еще заметное для жизни одного поколения время. Где гарантия, что дойдя примерно до такого же состояния, Россия не просуществует в таком виде достаточно долгое время?
Н.П. Аналогия не совсем точна. Я бы уподобил ситуацию той фазе развития, которая была при Андропове, но очень короткой, в силу его смерти. Но если бы она продлилась, СССР напоминал бы то состояние, в которое сейчас входит Россия. Политологи считают, что у режима есть запас прочности на 5-7 лет. Но это было правдой пару лет назад. Сегодня политическое время идет очень быстро, и причины, по которым режим так долго существовать не сможет, внутренние, а не внешние. Это не столько нехватка ресурсов, давление извне, сколько неспособность системы поддерживать себя – неумение управлять и самогенерирующийся кризис, когда неправильные и нечеткие действия системы ведут к нарастанию проблем.
М.С. Похоже, к этому решили подготовиться заранее – никаких сокращений для армии не предусмотрено. Но эти расходы носят, скорее, символический характер? Или в Кремле рассчитывают затеять еще одну маленькую победоносную войну?
Н.П. Сокращения есть, в то числе на те амбициозные программы, которые объявлялись еще пару лет назад. Эти расходы относятся на несколько лет вперед. Обесценивание денег тоже уменьшает реальные расходы. Принципиально не то, что это расходы на армию, а то, что это рассматривалось как возможность продвижения экономики, но становится еще менее реалистичным, чем 2-3 года назад. Нет экономических возможностей выполнять те планы и обязательства по ВПК, но, даже если в этот сектор страшным напряжением сил направить колоссальные деньги и потратить их, что тоже непросто, это не повлечет за собой автоматический рывок модернизации, увеличения конкурентоспособности российской экономики и так далее.
М.С. Рабочие Уралвагонзавода, которые массово голосуют за нынешнего президента, какое-то время будут довольны.
Н.П. Но и пенсионеры голосуют за власть, на выборах в сентябре их роль может быть критической. Поэтому никаких движений, направленных на сознательное ухудшение жизни пенсионеров, не будет. Власть может рассчитывать на то, что инфляция удешевляет поддержание системы, но объявлять об отмене индексации она не будет.
http://www.bbc.com/russian/international/2015/06/150627_5floor_russia_pensions_indexation
