Главным итогом саммита «двадцатки» в Брисбене, по мнению экспертов, стало углубление изоляции России, и даже не столько страны, сколько лично ее лидера.
Россия на саммите
С обеих сторон не было недостатка в заявлениях о необходимости держать двери открытыми для диалога, и аналитики считают неверным относить их исключительно на счет дипломатической вежливости.
Но рабочие контакты, скорее всего, будут поддерживаться не на президентско-премьерском, а на министерском или даже более низком уровне.
Усеченная география
«При нынешнем состоянии отношений Путину и Обаме вообще не о чем разговаривать, — полагает главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов. — Исключение — спорадические встречи на международных форумах, но их мало, прошли саммиты АТЭС и G20, и теперь целый год пересечься им негде. С европейскими лидерами, особенно с Меркель, возможны отношения в форме телефонных разговоров и обмена посланиями. В остальном география визитов Путина будет переориентироваться на восток».
«Таких форумов в мире немного, поэтому трудно предположить, какие еще контакты будут в обозримом будущем. Вероятны только встречи с представителями стран, которые, если не поддерживают российскую позицию по Украине, то не являются ее активными критиками, и работа в рамках таких структур, как ШОС и БРИКС, где западное влияние не преобладает, или его вообще нет», — заявил Русской службе Би-би-си эксперт-международник Андрей Кортунов.
О чем они говорили?
Если противоречия неразрешимы, зачем Владимир Путин вообще летал в Австралию? Если нет предмета для разговора, о чем он беседовал с коллегами с глазу на глаз около восьми часов, в том числе четыре часа с Меркель?
По мнению Федора Лукьянова, стороны пытались не улучшить отношения, а не дать им сделаться еще хуже.
«Достичь согласия — такой задачи никто уже и не ставит. В период «холодной войны» СССР и Запад тоже не надеялись переубедить друг друга. Речь идет о том, чтобы как-то минимизировать урон и не допускать острой опасной эскалации», — считает эксперт.
Андрей Кортунов уверен, что переговоры, особенно на высшем уровне, все равно нужны: чтобы, по крайней мере, понимать друг друга и сделать отношения предсказуемыми.
«Все исходили из того, что в ближайшем будущем нет оснований для принятия судьбоносных решений. Скажем, вопрос об отмене санкций вряд ли будет рассматриваться ранее весны будущего года. Думаю, стороны хотели еще раз обменяться информацией и видением ситуации, сравнить взгляды», — говорит он.
Досрочный отлет
Владимир Путин покинул Брисбен на сутки раньше остальных участников саммита. Объяснение — мне, мол, в понедельник на работу и надо выспаться — вызвало иронические комментарии.
Большинству гостей добираться домой еще дальше. В президентском самолете, несомненно, можно отдохнуть с комфортом. И, если на то пошло, какие дела дома нельзя было отложить до вторника? Невольно вспоминается знаменитая фраза, приписываемая Александру III: «Когда русский царь ловит рыбу, Европа может подождать».
Что это афронт, наблюдатели не сомневаются.
«Скорее, решение Путина было связано даже не с содержанием разговоров, а с тем, что западные участники «двадцатки» открыто и всячески демонстрировали недовольство его политикой. Вот он и ответил: основные переговоры проведены, а дальнейшее пребывание в такой атмосфере не считаю необходимым», — говорит Федор Лукьянов.
В том, что российский президент подал сигнал иносказательно, Андрей Кортунов не видит ничего удивительного.
«Есть определенные традиции. Хлопнув дверью, с международных встреч не уезжают. Это было бы некорректно по отношению к хозяевам и не западным участникам. Кроме того, президент, вероятно, не хотел, чтобы его пребывание на саммите рассматривалось как провал, поэтому дипломатично подчеркнул, что встречи, особенно двусторонние, были полезны», — заявил он.
«Лично я думаю, что Владимир Владимирович зря уехал, поскольку таким образом подтвердил то, что выгодно западной стороне: главными на G20 являются США и Европа. Лучше было бы дать понять своим поведением, что это мировой форум», — считает Федор Лукьянов.
Суть разногласий
Разговоры о неразрешимых противоречиях по Украине являются общим местом. Но в чем они состоят? Отчего не удается договориться?
«Прежде всего, речь идет о разном концептуальном видении ситуации, — поясняет Федор Лукьянов. — США и Европа считают, что Путин должен оставить Украину в покое, полностью уйти оттуда и позволить Украине развиваться в западном направлении. Путин, со своей стороны, полагает, что Россия имеет законные интересы в этой части мира, поэтому не он должен умерять свои амбиции, а другие должны перестать вмешиваться в региональные дела».
«Позиция Москвы состоит в том, что российских войск на Украине нет, и кризис должен решаться в ходе переговоров между Киевом и ополченцами. Запад убежден, что Россия непосредственно вовлечена в конфликт. Россия настаивает, что Украина может состояться только на основе федерализации. Запад утверждает, что не дело иностранных государств рассуждать о ее внутреннем устройстве», — добавил Андрей Кортунов.
При этом, как указывают некоторые аналитики, обе стороны прибегают к умолчаниям.
Россия добивается переговоров между Киевом и сепаратистами о федерализации, ни словом не упоминая, что последние отвергают эту идею и вообще не признают территориальной целостности Украины.
Запад хотел бы, чтобы Кремль оказал давление на своих протеже, заставив их приступить к переговорам не о разделе территории, а о разделении полномочий, но не заявляет этого прямо, а сводит все к вопросу, пересекла такого-то числа границу очередная колонна грузовиков или нет.
Без стратегии
«Вопрос о целях России относительно Украины не имеет четкого ответа, — заявил Федор Лукьянов. — Цели меняются в зависимости от ситуации. С Крымом Кремль для себя уже все решил, но касательно остального долговременной стратегии нет».
«Не думаю, что у России есть какой-то законченный план», — соглашается Андрей Кортунов.
«Россия никогда на официальном уровне не заявляла, что видит какой-то иной статус Донбасса, нежели в составе Украины, — говорит Лукьянов. — Думаю, в идеале хотели сохранить Украину, кроме Крыма, в целостности, но при таком внутреннем устройстве, которое гарантировало бы интересы России через влияние на юго-востоке. Но этот вариант был возможен полгода назад, а сегодня, после всего, что уже случилось, он нереалистичен».
Наиболее вероятным сценарием в сложившейся ситуации аналитик считает превращение контролируемых сепаратистами районов Донецкой и Луганской областей в «новое Приднестровье».
«Экономически это крайне не вовремя, и нежелательно, но это вопрос престижа», — заметил он.
Андрей Кортунов указывает, что дальнейшая стратегия в отношении Донбасса зависит от оценки перспектив Украины в целом, а единого мнения в российском истеблишменте нет.
«Один прогноз состоит в том, что Украина, при всех ее трудностях, вряд ли развалится и сменит курс, надо принимать это как данность и иметь дело с той Украиной, которая есть. Но имеется точка зрения, согласно которой Украина не достигла дна кризиса, дальше все будет только ухудшаться, и в этом случае для Москвы не будет ничего невозможного», — говорит он.
