Канат Нуров: Шала-казахи на текущий момент это социальная необходимость и естественный мост между всеми национальностями Казахстана.
Вышедшая в 2011 году книга историка-публициста, президента научно-образовательного фонда «АСПАНДАУ», Каната Нурова «Казакстан: национальная идея и традиции» проводит параллели между оригинальными традициями степной свободы и возможностями будущего развития в Казахстане гражданского общества. Изданная впервые в 1995 г. книга вызвала широкие дискуссии, но многие её идеи уже живут в культурной среде общества (Казак это «вольный человек», а не «белый гусь», Чингисхан это древнемонгольский казак). Поэтому Ауезхан Кодар решил перевести её на казахский язык. Как утверждает автор, такой литературный критик и переводчик национальной классики как главный редактор журнала «Тамыр» Ауезхан Кодар сумел сделать ее намного доступнее, при этом максимально точно передав суть.
— В ваших исследованиях вы часто поднимаете тему шала-казахов. Можете ли вы рассказать про то, что значит сегодня быть шала-казахом?
Я считаю себя «чистым» казахом. Моя мать называет себя адайкой, а отец — дулатом из рода жаныс. Но, в то же время, я городской казах («шала-казак»). Шала-казахом быть нелегко. Как наиболее многочисленная, в продвинутой части казахов, группа людей, с одной стороны, испытываешь дискомфорт от того, что не знаешь так казахский, как русский, а с другой — чувствуешь ответственность за общегражданское национальное государство казахов и за связь в нём между русскими и казахами. Моё отчество Ильич, потому что моего отца в честь Ильи Муромца назвала Ильёй одна русская женщина, которая вскормила его своим молоком, чтобы не умер, как остальные его браться и сестры. Я не стесняюсь своего отчества, а горжусь, как и тем, что я казах.
— То есть, получается, что обрусевшие казахи это социальная необходимость?
Именно так, шала-казахи на текущий момент это социальная необходимость и естественный мост между всеми национальностями Казахстана.
— Чем отличается национальная идея кочующих казахов, допустим в 19 веке, от урбанизированных казахстанцев 21 века? Что значит сегодня быть казахом?
Сама национальная идея не сильно отличается от тех времён. Как осознавали все рода и племена кочевых казахов себя казахами, так и осознают себя по-прежнему казахами все урбанизированные казахи, независимо от вероисповедания и рода-племени. Образ жизни, конечно, изменился кардинально. Мы перестали кочевать, нарушили тем самым завет Чингисхана не оседать. «Чистый кочевник» это, кстати, одно из значений термина казак, помимо основного значения «свободная личность, вольный человек». В этом исконном смысле даже казахоязычные казахи являются шала-казахами, т.е. не чистыми кочевниками. Сегодня казахи отличаются, прежде всего, осёдлостью, при этом урбанизированной. После 70 лет советской власти наши традиционные стереотипы степной свободы были, конечно, деформированы, возник государственный патернализм и социальное иждивенчество. Тем не менее, мы все до сих пор гордимся тем, что называем себя казахами, считаем себя прямыми наследниками Золотой Орды, и верим в то, что мы единая нация, идущая корнями ещё от общественного договора трёх сотен (жузов) тюркских казАков с Алашханом. Золотой Орды давно уж нет, а «Уш Жуз» Алашхана это хоть и этнообразующий, архетипический, но, всё-таки исторический миф. В научно-техническом прогрессе это нам не поможет напрямую, но, тем не менее, историческая память о них играет важную роль в национальном сознании казахов.
— Как влияет на национальное самоопределение западная и восточная культура?
Казахстан не относится к Западу географически, но к «восточным деспотиям» и «азиатскому способу производства» культурно он тоже не относится. В этом смысле русские с его самодержавием, крепостничеством и коллективистским мировосприятием — более восточный народ, чем казахи. При этом современные казахи с удовольствием вестернизируются, не видят в этом проблемы. Развитие казахской этнической культуры им не помеха в этом вопросе. К сожалению, не все западные социальные институты у нас воспроизводятся в точности, но тенденция к вестернизации налицо, несмотря на некоторую исламизацию в духовной сфере жизни. Но успех этой исламизации лишь из-за отсутствия светской идеологии и нравственности, к которой казахи в целом вполне расположены.
— Вы считаете, что за вестернизацией будущее?
Мне кажется, что вестернизация это уже настоящее, не только будущее, даже для вполне восточных стран. Демократия и права человека это не только западные ценности, но и общечеловеческие. Если Запад сам их нарушает по геополитическим причинам, это не значит, что эти ценности потеряли свою всеобщность.
-Вы выпустили книгу на казахском языке. Известно, что сегмент казахоязычной аудитории меньше, чем русскоязычной, но это ведь и различия в ментальности. Чем отличается казахоязычная аудитория от русскоязычной?
Казахоязычная аудитория лучше поймёт, о чём идет речь в моей книге. Благо, что Ауезхан Кодар при её переводе на казахский сделал её научные тезисы более доступными и понятными по языку. Кроме того, эта аудитория с молоком матери понимает миф об Алаше, она сможет отличить, чем Улт (нация, гражданское сообщество) отличается от Ель (национальность, этническая общность).
-На какой эффект у казахоязычной публики вы рассчитываете?
Я пытаюсь интегрировать этническую культуру казахов и общечеловеческие, гражданские ценности, чтобы национальное сознание казахоязычных граждан не стало узкогрупповым в случае распада социальных институтов или этнического конфликта.
Алина Есеналина
