Создатель «Ватника» Антон Чадский: Как я стал русофобом

Как родился Ватник

Это случилось в 2011 году, за пару месяцев до массовых протестов против сфальсифицированных выборов в Госдуму. Я решил нарисовать персонажа, который воплотил бы в себе все отрицательные качества типичного россиянина. По аналогии со Спанч-Бобом родился Рашка-Квадратный Ватник. Он дружит с другими Ватниками, питается водкой. Хотя есть Ватники-ЗОЖевцы, которые любят турнички.

Ватник обличает нездоровые процессы, которые происходят в обществе. Не всех удается переубедить, но кому-то эти карикатуры помогают поставить мозги на место. Так и должно быть: вот у американцев есть «Американский папаша», «Гриффины» — мультики, в которых высмеиваются пороки американского общества. Я хочу, чтобы читатель моего паблика мог посмотреть на себя со стороны, стать разумнее, не поддаваясь пропаганде.

Популярность моего персонажа не связана с тем, что креативный класс создал еще кучу других политических мемов. Успех Ватника в том, что он занял свободную нишу, как в свое время занял свою нишу термин «совок». Кто-то отдельно высмеивал русских националистов, кто-то коммунистов, кто-то язычников — а собирательного образа не хватало. Ватник объединил в себе все это, стал универсальным символом.

Я вдохновляюсь новостными лентами. Мое любимое издание — портал «Взгляд.ру». Мы иногда шутим, что наш паблик сам по себе стал новостной лентой: все сложнее отличить, где карикатура, а где Ватник цитирует реальных персонажей. Эта граница стала размываться.

Конечно, не все этнические русские так же порочны, как мой герой. Но есть конкретная группа людей, чьи мышление, взгляды, образ жизни я не люблю. В этого персонажа я вложил черты, которые видел в окружающих: сумасшедший лапотный ура-патриотизм, идолопоклонство, обезумевшая слепая любовь к родине. Я вложил в него черты самого себя: себя того времени, когда состоял в движении «Наши».

Как я был «нашистом»

Мне было 19 лет. Первое время я достаточно искренне и с интересом участвовал в их движении: ездил на обучения кремлевских политологов, на Селигере нас готовили к выборам президента 2008 года, чтобы мы срывали акции оппозиции, устраивали провокации и вбросы. Идеологией «нашистов» я никогда глубоко не проникался, хотя у Кремля достаточно прогрессивные методы для обработки молодежи: яркие проморолики, плакаты, обучение. Ничего сверхъестественного, но достаточно убедительно, особенно в отсутствие альтернатив: где еще тебе дадут возможность посетить уникальные лекции о политтехнологиях? В движении я оставался в первую очередь потому, что сдружился с другими ребятами. Ну и так как я не был идеологическим «нашистом», на самих выборах я работал на «Союз правых сил» Никиты Белых, после чего меня с позором выгнали из движения «Наши».

К этому моменту у меня сложилось нетерпимое отношение к промывке мозгов. Меня особенно впечатлила картина, когда молодые люди стоят на коленях перед большим портретом Путина, восхваляя его, как это было на Селигере. Даже если это делалось ради смеха, в этом идолопоклонничестве была доля правды.

Были и двухминутки ненависти, в роли врага выступали США. В 2007 году прокремлевские молодежные движения особенно активно сосредоточились на развитии чувства ненависти к Штатам как главной причине проблем в нашей стране: «нас хотят использовать, нас хотят обокрасть».

Самое гадкое, что я сделал, — это участие в фальсификации общественных слушаний по статусу заповедника «Утриш». Они были сфальсифицированы от и до, и в Анапе, и в Новороссийске. На слушания сгоняли муниципальных служащих, нянечек, учителей — все строго по спискам, случайные люди пройти не могли. Было изменено время слушаний — в газете опубликовали одну информацию, а процедуру провели в другое время. Я очень жалею, что не осознавал тогда, что действовал против интересов общества.

Как я стал либералом

Я придерживаюсь либеральных взглядов, но к оппозиционному движению отношусь скептически. Не вижу в оппозиции людей, за которыми можно пойти. Я не отношусь негативно к Навальному, Яшину или Удальцову, просто их не поддерживаю: не думаю, что кто-то из этих людей представляет мои интересы.

Но если бы у меня было право голоса, если бы я мог спокойно выражать свои взгляды, не было бы и русофобских комиксов. За инакомыслие меня уволили с работы, когда я занимал должность замначальника Управления городского хозяйства в администрации Новороссийска. Мое инакомыслие заключалось в моей позиции по Украине, выдала меня моя страничка «Вконтакте», где я разместил приглашение на Марш мира. Воскресным утром мне позвонили и сообщили об увольнении.

Преследование оппозиции выглядит особенно мерзко на фоне процессов над чиновниками, которых обвиняют по еще более тяжким статьям, но они остаются на свободе. Например, в «Болотном деле» обвинения абсолютно несправедливы и носят исключительно политический характер. Это показательный суд, иллюстрация того, что будет с людьми, которые ослушались нашу власть.

У запугивания есть границы. Это как пружина, которую нельзя сжимать бесконечно. И в какой-то момент она выпрямится. Да, кто-то сейчас уезжает из страны, но они не примирились с происходящим, кто-то молчит, но это до поры. Плохо, когда люди молчат: они накапливают в себе реакцию, а их взгляды становятся все более и более радикальными.

Я не сторонник радикализма, ни белого, ни черного, ни красного, ни зеленого. Самое главное — соблюдать меру.Мирный протест, непротивление злу насилием часто не дает никакого результата. Но это вовсе не значит, что надо взрывать царей и расстреливать участников молодежного лагеря.Меня вдохновляют отцы-основатели США, Андрей Сахаров, Валерия Новодворская и Маргарет Тэтчер.

Сейчас я от всего устал и хочу заниматься искусством. Например, гончарным делом или архитектурой. Или развитием местного самоуправления — как основы гражданского общества и демократии.