Мы уже привыкли к тому, что всюду и везде пишем и говорим на казахском языке. Казахский язык доминирует в быту, на работе, в сфере обслуживания. И если раньше стеснение испытывал тот, кто не знал русского языка, то сегодня краснеть приходиться за незнание казахского языка. И здесь же дается статья профессора Темирбека Кожакеева, датированная далеким 1990 годом. Как в то время обстояли дела с казахским языком. Земля и небо. Читаем.
«Ана тілі» № 26 от 13 сентября 1990 года
В то время, как джигиты, обладающие совестью и честью, бьются за будущее родного языка, среди некоторых наших руководителей есть и такие, кто, похоже, не верит в его возрождение. Приведем тому лишь одно-единственное подтверждение. Летом выпало мне отдыхать в санатории «О?жетпес» в Кокшетау. Похоже, тамошние товарищи совсем забыли, что живут они в Казахской ССР? Или не знают, что у нас принят Закон «О языке»? Поскольку ничто там о нем не напоминает. Большинство лечащих врачей санатория – казахи, в то время как обслуживающий персонал – русские. Но между собой все общаются на русском. Я не видел ни одного врача, кто бы рвался изучать государственный язык. Все объявления и приказы даны на русском. Нет ни одного слова, ни одной строчки написанной на казахском языке. Кругом таблички на русском — «Уголок питания», «Служебная компания», «План культурно-массовых мероприятий», «Режим дня в санатории», «Информация». И здесь же вывешено объявление «Заказы билетов на обратный выезд производятся за 23 дня». Картину дополняет стенгазета «Здоровье», приколотая кнопками на самом видном месте. Хотя в самой газете нет ничего, кроме строгой надписи «Орган партийной, профсоюзной и комсомольской организации». Рядом со стенгазетой установлены два дополнительных стенда, с надписями «Социалистические обязательства» и «Экран соцсоревнования», показывающие, кто и что на себя взял и за что соревнуется.
Проходим дальше, вглубь лечебного заведения. Здесь примостились с правой стороны «График отпусков» и «Наши маяки», накрытые сверху ленинским лозунгом «Мы придем к победе коммунистического труда». А чуть поодаль выстроилась целая шеренга листков — стендов «Партийная жизнь», «Комсомольская жизнь», «Народный контроль», «Закон и мы», «Трезвость – норма жизни», «Правила внутреннего распорядка для рабочих и служащих санатория».
Говорят, театр начинается с вешалки, так и казахский язык должен начинаться с закрепленных на дверях табличек руководителей. Однако и этого здесь нет. Глядя на таблички «Глав.врач», «Заместитель главного врача», невольно задумаешься: «Язык глав. врачу чужой, или он нам чужой?»
Сакен Сейфуллин посвящал свои произведения Кокшетау. Эта земля Ыбырая и Балуана Шолака, здесь творили Биржан и Акан сери. Кокшетау – святыня в сердце каждого казаха. Так почему же здесь, в самом центре казахской земли столь явно проявляется неуважение к казахам? Почему здесь столь безобразно-равнодушно относяться к Закону «О языке». В 1 июля, в день принятия судьбоносного для страны Закона здесь об этом даже никто не заикнулся. Больше своей души любивший Кокшетау и О?жетпес, Магжан Жумабаев в далеком 1919 году, выразил боль за свой народ в таких строках: «Мы теряем мужество и общность, единство и силу, счастье и честь. И теперь у нас осталась лишь одна путеводная звезда – язык наших дедов и прадедов». Он хотел сохранить его, оберечь, защитить. Так кому же сегодня оберегать родной язык, как не нашим соплеменникам, живущим на самой святой для казахов земле? Тому же главному врачу санатория. Что бы он не был чужим языку, и язык не был чужим ему…
