В ближайшую пятницу президенту Владимиру Путину будет представлен окончательный вариант концепции единого учебника истории. А завтра пройдет последнее его обсуждение на площадке совета Российского исторического общества – с участием спикера Госдумы Сергея Нарышкина. Документ по-прежнему вызывает серьезные сомнения по части трактовки событий отечественной истории. Особенно – советской и современной. Как удалось выяснить «НГ», на последнем этапе подготовки концепция может лишиться цифр, в том числе — иллюстрирующих человеческие потери от голода и эпидемий.
Создание нового учебника истории – идея президента Владимира Путина. В феврале он поручил научному сообществу написать концепцию, которая ляжет в основу учебника. К делу подключилась Госдума – в лице курирующего эту работу спикера и председателя Российского исторического общества Сергея Нарышкина.
С лета, когда появился первый вариант документа, не утихают споры по двум разделам концепции. Один из них, естественно, касается эпохи сталинизма. Раздел написан в комплиментарном духе в отношении власти и полон пропагандистских утверждений в духе советских учебников: «Страна нашла в себе силы…» и т.д. Впечатляющим является перечень достижений советской власти: «Ряд социальных реформ были осуществлены в России впервые в мире» и т.п. Самые черные страницы в истории страны названы политкорректно «сталинским социализмом» и «социалистическим наступлением». Авторы называют число погибших от голода и эпидемий: от 3 до 6 млн. человек. Зато нигде нет числа погибших от массовых репрессий. Как и количества лагерей. Зато подчеркивается: «Советская модернизация затронула все стороны жизни – начиная с промышленности и сельского хозяйства и кончая образованием, наукой, социальной сферой, повседневной жизнью и бытом людей».
На вопрос «НГ», — где не отрихтованная история, где остальные не менее важные цифры, занимавшийся концепцией исполнительный директор «Ассоциации учителей истории и обществознания» Денис Секиринский ответил: «Сама фигура Сталина – она же вся из полутонов, что называется. Сталин оказался на периферии внимания исследователей, потому что значительно больший интерес вызывали вопросы общетеоретического характера. Например, периодизация истории России ХХ века. По поводу цифр: видимо, и те, что есть в тексте концепции, будут убраны. И про голод 30-х, и про голод 46–47 годов. Потому что на самом деле непонятно, как считать – непонятно, кто погиб от голода, кто от тех самых эпидемий и болезней…»
Что же оказалось явно не лишним и гораздо более точным в представлении авторов документа? А вот что: «Наблюдался заметный рост городского населения и влияние городской культуры в целом. Ломался традиционный уклад деревенской жизни. К середине 30-х на месте индивидуальных крестьянских хозяйств сложился «колхозный строй». Ждешь, что в этом месте начнется разговор о цене этого строя. Но вместо этого читаешь очередные мантры: «В результате индустриального рывка в годы первых пятилеток…»
Замечательно смотрится раздел истории начала XXI века. Он выглядит как перечисление успехов, достигнутых страной, – нет ни одного провала, ни одной серьезной проблемы. Слова «оппозиция» мы там не найдем. Как и упоминания о массовых протестных акциях декабря 2011-го. Тех самых, которые положили начало самым существенным политическим реформам современной России.
Зачем? Если есть такой вот глянец: «Повышение общественной роли СМИ как «четвертой власти»…», «Государственные программы демографического возрождения России…»
 |
| История России обретет единство. Фото Евгения Зуева (НГ-фото) |
Денис Секиринский объясняет непростую ситуацию с трактовкой путинской эпохи следующим образом: «Когда мы обсуждали, как давать новейшую историю, встал вопрос – как это сделать политкорректно, но в хорошем смысле этого слова. Я имею в виду – не подцензурно, а чтобы, скажем так, не переоценить значимость одних процессов, которые еще не завершились, и, с другой стороны, недооценить другие, которые тоже еще не завершились. Поэтому в финальной редакции документа решено было дать изложение истории последних событий, и не только путинского периода, но и ельцинского, по возможности безоценочным, беззубым».
Чтобы уйти от критики, Российское историческое общество опубликовало перечень из 31 трудного вопроса, с которыми столкнулись разработчики. Среди них – «причины, последствия и оценка установления однопартийной диктатуры и единовластия Сталина» и «причины, последствия и оценка стабилизации экономики и политической системы России в 2000-е годы». Хотя в свете концепции и так понятно, что эти вопросы для авторов новых учебников трудными не окажутся. Им уже указан верный путь, единственно правильный курс.
Глава фонда «Эффективная политика» Глеб Павловский считает концепцию очень похожей на некое руководство по пользованию случайной исторической информацией в Сети: «Авторы хотели, чтобы история была мирная и ровная. Но русская история не такая. Это все равно что пожелать ровной погоды в стране, где полгода зима, а полгода – лето». Путину и учителям будет предложена концепция усредненной истории, которой на самом деле не существует, утверждает эксперт: «Авторы документа описали историю, в которой царит стабильность, периодически нарушаемая какими-то вредными элементами. С помощью такой истории нельзя подготовить человека ни к какой реальности. Ни к реальной политической деятельности, ни к реальным угрозам».
Павловский говорит о комично подобострастном отношении авторов концепции к любой власти, замечая, что этого и в помине нет в российской истории: «Русские власть не очень уважают. И периодически это показывают. Тут же получается, что все неприятности в политике – результат каких-то влияний. Это все равно что сказать: у нас была бы замечательная погода, если бы все время не насылали на нас из Северной Атлантики всякого рода холодные дожди… А южные экстремисты не насылали бы на нас ветер».
Концепция описывает ту русскую историю, которой у нас никогда не было, уверен эксперт, которая не подтверждается никакими научными разработками: «Из истории убирают все экстремальные точки, особенно – преступления власти. Здесь еще и какая-то морально свинская позиция: вот эти – хорошие, а эти – плохие. В концепции легко увидеть пародию на советский учебник истории. Но тот базировался на определенной и мощной глобальной идее. Он был догматическим, но догма была идейно содержательной. Здесь же строится какой-то компромиссный набор подходов на базе даже не институтов, а аппаратов, управляющих этими институтами».
История в изложении концепции – это очень скучное явление, и она к тому же каждый год утверждается голосованием в Государственной Думе. «Это печально», – замечает Павловский.
