[:ru]
Забавное прозвище у колонизаторов Сибири – первопроходцы. Как можно «впервые пройти земли», издавна населённые людьми с развитой и самобытной культурой? Похоже российская историография никогда не считала коренные народы Севера за людей, ибо судя по термину «первопроходцы» первыми людьми, посетившими Крайний Север, были подданные царя Московии. Хотя, скорее, их называли первопроходимцами, ну а при сочинении истории Государства Российского этому названию придали более политкорректный вид.
О борьбе народа саха (якутов) против российских колонизаторов в своем блоге пишет Юрий Гарматний.
По словам автора, продвижение Московского царства в Сибирь было отнюдь не миссией цивилизаторов, и уж тем более не экспедициями людей, томимых жаждой познания неведомых земель.
«Банальная алчность гнала первопроходцев в суровый северный край. Облагая рэкетом покорённые народы, рубили бабло авантюристы-колонизаторы себе и своему батюшке-царю. К началу XVII века эти слуги государевы вышли на берега Енисея. Именно там, в 1619 году, в Енисейском остроге тунгусский князь Илтик поведал служивому московскому люду о якутах. Дескать далеко на востоке есть огромная река, а на ней «ходят суды большие и колоколы на них великие есть, звон их они слышат часто, и из пушек с тех больших судов стреляют». В начале 20-х годов состоялась первая экспедиция на реку Лена под руководством промышленника Пантелея Пенды. Он оставил первое письменное описание тех мест, которое стало «дорожной картой» для последующего завоевания», — говорится в статье.
Автор сообщает о жизненном укладе якутов до появления московских колонизаторов, о котором можно судить лишь на основании сохранившихся устных преданий этого народа.
«Героем большинства сказаний, относящихся к интересующей нас эпохе, был Тыгын – тойон (глава) племени хангаласцев, живших на равнине Туймаада левого берега Лены (ныне здесь – город Якутск). Тыгын владел огромными стадами скота, имел много воинов, благодаря которым стал весьма влиятельным человеком среди всех якутских родов. Судя по имеющимся данным, Якутия находилась на пороге создания единого государства, к централизации которого приложил огромные усилия тойон Тыгын. Правда к моменту московского вторжения на земли хангаласцев Тыгын был уже в весьма в преклонном возрасте. Возможно, поэтому лапотные «землепроходцы» изначально не получили жесткого отпора. В разных версиях преданий повествуется о разной судьбе Тыгына: то ли он умер от старости, то ли был убит, либо умер в московской неволе», — пишет автор.
По его словам, якуты XVII века были скотоводами, специализировавшимися на разведении коров и лошадей. В холодную пору года люди жили в селениях с тёплыми домами для себя и зимовниками для скота. Летом эти селения пустовали: стада перегонялись на летние пастбища, где у людей были другие жилища.
«Народ саха имел развитую металлургию, что позволяло экипировать воинов железными доспехами, кылысами (мечами с односторонней заточкой), копьями с металлическими наконечниками. Для боев на дальних подступах использовались композитные луки, дальность боя которых превышала сотню метров», — говорится в статье.
Первая встреча с захватчиками
Якутские сказания сохранили воспоминания о первой встрече с тогда ещё не «зелёными» человечками из Московского царства. Вероятно речь идет о группе Пенды, которая появилась из ниоткуда, и исчезла в никуда.
«В 1629 году, по следам Пенды отправилась новая группа искателей ясака из Московии, под руководством Антона Добрынского. Они дошли до рек Вилюй и Лена, а также устьев Алдана. По пути грабили всех, кто уступал им в вооружении. В историю подобные бандитские рейды вошли с нелёгкой руки российских историков под названием «приведение под государеву руку и сбор ясака». Но как известно российские слова созданы для сокрытия смысла», — пишет Гарматний.
Впрочем, по его словам, якуты, эвены и долгане встречали колонизаторов отнюдь не с букетами северных цветов, и тем более не награждали оккупантов собольими сороками: экспедиция Добрынского предоставила больше письменных отчетов, нежели столь необходимой царю московскому мягкой рухляди (мехов ценных видов пушных животных).
«Но жажда обогащения толкала алчных московитов к новым завоеваниям. Грабёж коренных народов Севера – ясак, становился одним из основных источников наполнения московской казны. Поэтому в 1631 году последовала новая завоевательная экспедиция во главе с атаманом енисейских казаков Иваном Галкиным. Он привёл в подданство государю московскому пятерых «князцов» туземных: Сергу, Буруху, Ижила, Семена, Ногуя. Ограбив («объясачив») их, Галкин спустился по Лене до реки Алдан. Здесь он показал местному населению все прелести «русского мира»: мужчин истребили, а «жен и детей их в полон взяли». В то же самое время другой «землепроходец» Петр Бекетов, действовал не менее жестко. Подавив сопротивление местных жителей, он сооружает Ленский острог. Застигнув врасплох «якуцких людей», он рапортует о «добровольном присоединении земель 31 князца» в Центральной Якутии. Весомым аргументом для «добровольного» подчинения, стало сожжение Бекетовым нескольких якутских селений с уничтожением около 90 человек», — говорится в тексте статьи.
По словам автора, гибель такого количества людей вовсе не пустяк. В ясачных книгах московских оккупантов за 1641 год значится всего 35 человек племени хангаласцев, выплачивающих поборы московским агрессорам; в 1648 году – 111 ясакоплательщиков; в 1656 году – 328; в 1662 году – 545; 1700 год – 738; 1708 год – 837 (Материалы по истории Якутии ХVІІ в. (Документы ясачного сбора) в 3-х частях. М., 1970, табл.).
«Плательщиками ясака становились мужчины от 16 лет и старше. Размер выплаты – одна соболья шкурка с двух коров находившихся во владении, «поставленного на счётчик» инородца. Припомним, что охота на соболя требует особого охотничьего мастерства, и даже самый опытный охотник не в состоянии добыть за сезон более 5-6 шкурок животного. Учитывая факт, что якуты были не охотниками. а скотоводами, можно представить насколько тягостным было для них царское иго», — отмечает автор.
Очнувшись от первого шока…
Не удивительно, пишет автор, что очнувшись от первого шока вызванного наглостью «высокодуховных скрепоносцев», якуты поднялись на борьбу с угнетателями.
«Уже в 1631 году якуты взяли в осаду острог Добрынского (где-то в устье Вилюя, точное местоположение неизвестно). Захватчики бежали в расстроенных чувствах, ибо ясака выжать не сумели. В 1632 году борцы за свободу Якутии, возглавляемые сыновьями Тыгына, собрав отряд из тысячи всадников, отбили награбленный ясак у рэкетиров из группировки Ивашки Галкина. Спасаясь от справедливого гнева Галкин с подельниками заперся в Ленском остроге, откуда Петр Бекетов с прихвостнями уже бежал сверкая пятками. Осада колонизаторов продолжалась два месяца. В остроге начался голод. Казалось победа близка… Но в якутском лагере начались распри. Пришлось снять осаду и отступить», — пишет автор.
По его словам, якуты отступили, но не прекратили борьбу.
«Собрав новые отряды бойцов (до 600 человек) Откурай и Бозек (сыновья Тыгына) вместе с вождями Ортуем, Камыком и Ултыем в 1636 году снова осадили Ленский острог. И вновь лучше вооруженным захватчикам удалось не только устоять, но и контратаковать повстанцев. Следует учесть, что племя борогонцев во главе с Легоем не только не поддерживали освободительное движение, но и сотрудничали с поработителями. После подавления восстания, на несколько лет воцарилось затишье. Противоборствующие стороны готовились к новым схваткам. В 1641 году в Якутский острог из Тобольска прибывает подкрепление для оккупантов: 400 головорезов при 7 пушках и 10 пищалях», — пишет автор блога.
В статье сообщается, что в конце февраля 1642 года на борьбу с колонизаторами поднимается большинство якутских родов.
«Им удается в сжатые сроки очистить свою землю от рэкетирских группировок, которые именовали себя «сборщиками ясака в казну государеву». Но не все тойоны жаждали свободы. Влиятельные Легоя (улус борогонцев) и Мымак (улус намцев) не поддержали восставших. Благодаря этому, новому воеводе, Петру Головину удалось подавить выступление якутов. Началась жестокая расправа над лидерами освободительной борьбы. Были казнены Бэджэкэ, Чаллай, Усун Ойуун (сыновья Тыгина) и ещё 20 вождей восстания. Кроме того, многих других истязали до смерти, а затем повесили на обозрение и устрашение мёртвые тела», — пишет автор.
По его словам, грабительская политика колонизаторов вызывала возмущение даже у тойонов, не поддержавших освободительную борьбу.
«Уже в 1646 году намский тойон Мымак при поддержке других якутских родов уничтожил «детей боярских и атамана, и служилых людей» производивших ясачную перепись. Якутские отряды начали наступление на Якутский острог, но по неизвестным причинам остановились в двух верстах от него, и вскоре разбрелись по своим улусам. В 1654 году якуты атаковали Усть-Вилюйское зимовье московских служилых людей. В 1675 году тойон Ярканской волости Тимирев прогнал со своих земель сборщиков ясака», — говорится в статье.
Автор отмечает, что к началу 80-х годов XVII века хангаласские якуты были окончательно согнаны со своих родовых земель в долине Туймаада.
«Воевода Приклонский развернул на этих землях строительство города и крепости Якутск. Хангаласцы сделали последнюю попытку противодействия захватчикам. В 1682 году тойон Дженник со своими воинами предпринял несколько неудачных попыток овладеть Якутском. 27 сентября воевода Приклонский нанёс восставшим сокрушительный контрудар. Якутское ополчение было разгромлено профессиональной армией Московского царства. Пленные якуты подверглись жестоким пыткам и казням. Сам Дженник был ранен, попал в плен. В Якутске был убит в застенке: с него, ещё живого, содрали кожу. Позже в эту кожу палачи завернули новорожденного ребенка Дженника. Эту процедуру совершили на глазах матери ребёнка, которую для пущего эффекта тогда же вздёрнули на дыбу (Дионео. На крайнем северо-востоке Сибири. СПб, 1895. – с. 231-232)», — пишет автор.
Он напоминает, что в 1684 году произошло последнее вооруженное выступление некогда свободного народа: «Тойон батулинских якутов Орюкан Секуев разгромил отряды сборщиков ясака и отступил вместе со своими людьми в Китай».
Собирательный образ
Показательно, что якутские предания не сохранили ни одного имени борцов за свободу, кроме Тыгын Дархана. Этот образ стал символом национально-освободительного движения, вобрав в себя память о подвигах всех борцов за свободу: самого Тыгына, его сыновей, Дженника, и многих других», — отметил автор.
Эксплуатация образа Тыгына карьеристами
По словам автора, во время крушения Советского Союза Михаил Николаев, номенклатурный коммунистический чиновник, с целью повышения своей политической популярности начинает спекуляции на вековых чаяниях якутского народа о свободе и независимости: провозглашает курс на суверенитет Республики Саха, покровительствует изданию книг о Тыгыне, даже открывает в Якутске четырехзвездочный отель «Тыгын Дархан». Но…
«Он не стал борцом за свободу порабощенной Якутии. Николаев конвертировал мечты о независимости народа саха в высокопоставленные должности чиновника колониальной администрации», — пишет автор.
Вместе с тем, по словам автора, политические спекуляции бывшего коммуниста, а ныне единороса Николаева вокруг образа лидера национально-освободительного движения Тыгына свидетельствуют о том, что в якутском народе все еще сильно стремление жить полнокровной национальной жизнью в своём независимом государстве.
http://www.turantoday.com
[:]
