Индия и Китай быстро сближаются, несмотря на серьезные проблемы в двусторонних отношениях.
Премьер Госсовета КНР Ли Кэцян и премьер-министр Индии Нарендра Моди во вторник встретятся в Куала-Лумпуре для важных переговоров. Лидеры двух единственных стран, чье население превышает миллиард человек, воспользовались одновременным пребыванием в столице Малайзии, куда они прибыли для участия в саммите Ассоциации экономического сотрудничества стран Юго-Восточной Азии. После десятилетий холодных, а иногда и открыто враждебных отношений Пекин и Дели стремительно идут на сближение, главы государств и правительств обмениваются визитами и делают заявления о готовности к урегулированию существующих проблем. Которых, однако, остается немало.
Потепление в отношениях Индии и Китая наблюдатели называют «селфи-дипломатией». Средства массовой информации отмечают дружеские личные отношения между лидерами двух государств. Так, Моди поздравил своего китайского коллегу, разместив в китайской социальной сети Weibo их совместное селфи на фоне пекинского храма Неба. Моди специально открыл в этой сети свой аккаунт – доступ в «Фейсбук» и «Твиттер» в Китае закрыт.
Китай сейчас – главный торговый партнер Индии. Но, хотя объем двусторонней торговли растет в последнее время быстрыми темпами (к примеру, 65 с половиной миллиардов долларов в 2013 году против 1 миллиарда в 2002-м), этот рост скорее отражает именно политическое потепление в отношениях между Пекином и Дели, особенно в последние два года. Для Индии баланс в торговле с Китаем резко отрицательный и главная экономическая задача для Моди сейчас – его выравнивание. При этом объем индийской экономики в несколько раз меньше китайской, несмотря на сопоставимую численность населения.
Спорные участки китайско-индийской границыВ ходе визита в КНР в июне 2015 года Моди посетил Пекин, Шанхай и Сиань – центр китайско-индийской торговли в эпоху династии Тан. Главными во время этого визита были заявления Моди и председателя КНР Си Цзиньпина (который, кстати, родом из провинции Шэньси, центром которой является Сиань) о желании урегулировать пограничные споры, многие годы омрачавшие двусторонние отношения. В 1962 году между Индией и Китаем произошел пограничный конфликт. А в начале 70-х годов ХХ века стали быстро улучшаться отношения Пекина с другим региональным соперником Дели – Пакистаном. Все это привело к свертыванию индийско-китайских дипломатических отношений на несколько лет. Теперь Китай заявил о готовности «проявить гибкость» в территориальных спорах, ожидая, видимо, в обмен полного отказа Дели от поддержки сторонников независимости Тибета, занятого армией КНР в 50-х годах прошлого века. В марте 1959 года после антикитайского восстания в Индию бежали десятки тысяч тибетцев, среди которых был и Далай-лама XIV. Парламент и правительство в изгнании и резиденция Далай-ламы XIV располагаются в Дхарамсале на севере Индии.
Однако территориальные споры не ограничиваются пограничными. Индия заключила соглашения с Вьетнамом о совместном бурении нефтяных скважин в районе Парасельских островов. Пекин считает это соглашение незаконным. Активно развиваются и индийско-японские отношения, а с Токио у Пекина также много территориальных разногласий. Индия считает для себя потенциально опасными китайские базы радиоэлектронной разведки в Бангладеш. Еще одна проблема в двусторонних отношениях – предполагаемая передача Китаем ядерных технологий Пакистану, отношение Пекина к иранской ядерной программе. Среди общих проблем, с которыми сталкиваются и Индия, и Китай, – борьба с террористами, связанными с группировками «Аль-Каида» и «Джамаат-аль-Исламия». Эти группировки мешают строительству связывающего Индию и Китай транспортного коридора, являющегося частью амбициозного китайского проекта «Шелковый путь». Обе страны зависят от поставок нефти и газа и нуждаются в безопасных маршрутах транспортировки.
Василий КашинСостояние индийско-китайских отношений комментирует старший научный сотрудник Института стран Дальнего Востока Василий Кашин.
– В последнее время китайско-индийские отношения заметно улучшились. В чем вы видите причину этого улучшения? Ведь в течение десятилетий эти отношения были по меньшей мере холодными, если не враждебными?
– Серьезный процесс нормализации отношений начался после прихода Моди на пост премьер-министра. Он был известен своими относительно хорошими контактами с китайским руководством еще до того, как стал премьером. Индия рассматривает Китай как один из возможных моторов своего развития. Происходит довольно быстрый рост товарооборота с Китаем, хотя действительно Индия недовольна структурой этого товарооборота. В индийском экспорте в КНР преобладают сырьевые товары. Тем не менее, Индия рассчитывает привлекать китайские инвестиции в свою промышленность, рассчитывает развивать торговлю и добиваться более тесного взаимопроникновения. И сейчас у них для этого появляются дополнительные шансы, потому что Китай последние несколько лет сталкивается с сокращением численности рабочей силы, и, как следствие, с очень быстрым ростом заработных плат. Китаю становится выгодно перемещать наиболее низкотехнологичное, интенсивное производство в сопредельные страны. Индия выглядит в этом случае почти идеальным кандидатом. Там есть огромные трудовые ресурсы, которые практически не задействованы. И все это вместе взятое подталкивает страны друг к другу. Они, с одной стороны, являются региональными конкурентами, но, с другой стороны, у них в силу того, что они на разных ступенях развития находятся, есть и довольно высокая экономическая взаимодополняемость.
– На пути этого улучшения все-таки стоят очень серьезные проблемы, в том числе территориальные претензии. Китай отказывается признавать соглашения Индии с Вьетнамом о бурении нефти у Парасельских островов. Вы считаете, что Китай, сталкиваясь с теми проблемами, о которых вы говорили, готов как-то решать такие вопросы? Ведь обычно он довольно тверд в подобного рода ситуациях.
– Все же именно китайцы удерживают спорную территорию. Поэтому им особо не имеет смысла обострять эту проблему. В том случае, когда китайцы считают, что их стратегические интересы обеспечены, они по территориальному вопросу могут проявлять значительную гибкость. Свидетельством этого является их урегулирование территориальных проблем с Советским Союзом и Россией, которое произошло в 1990-е – начале 2000-х годов. Все, что не решалось до этого десятилетиями, было решено очень быстро. Согласовали, например, 99% российской границы с Китаем еще в 1991 году. Тут то же самое – остается эта территориальная проблема, которая является наследием даже не столько войны 1962 года, сколько периода британской колониальной администрации. Но у китайцев есть совершенно твердая решимость снизить уровень напряженности вдоль этой спорной границы и на время эту проблему отодвинуть, не обострять ее. Тем более что в основном речь идет о не пригодных для освоения и ненаселенных горных территориях. В дальнейшем этот вопрос встанет, но стратегически важными для обеих сторон являются только очень небольшие кусочки этой границы спорной. В какой-то отдаленной перспективе они смогут прийти, я думаю, к общему знаменателю, а сейчас они заинтересованы в снижении уровня военной напряженности. Я думаю, что именно опыт решения российско-китайской пограничной проблемы может отчасти служить некоторой моделью. Это займет время, но это не является таким убийственным препятствием. Да, у них есть некое региональное соперничество в Юго-Восточной Азии. Индия пытается не только там в нефтяных проектах участвовать, но и стать крупным партнером Вьетнама в военно-технической области. Но опять же Россия делает, например, все то же самое, являясь главным поставщиком Вьетнаму вооружений и тоже участвуя в бурении в некоторых частях Южно-Китайского моря, которые китайцы считают своими. Были заявления, проявления недовольства, но на общий климат отношений это не повлияло. Есть, конечно, более серьезные проблемы, связанные с китайским стратегическим союзом с Пакистаном. Это – да. Но, видимо, будут и дальше элементы соперничества и сотрудничества сочетаться. Это будут, конечно, более проблемные отношения, чем российско-китайские, но взаимный интерес у них растет.
Духовный лидер тибетцев Далай-лама– С конца 50-х годов тибетское правительство в изгнании находится на индийской территории. Может ли нынешнее потепление привести к каким-то сдвигам? Например, к тому, что Далай-лама сможет приехать в Тибет?
– Это разные проблемы – тибетская проблема и позиция правительства Индии. Правительство Индии вообще стремится не допускать на своей территории деятельности каких-то явно подрывных или антикитайских структур. Не может быть речи о том, чтобы кто-то открыто призывал к насильственным действиям. Сам Далай-лама выступает за ненасильственную борьбу. Там были отдельные группы в тибетской эмиграции, которые пытались выступать с радикальных позиций, но они остаются маргиналами. Китайцы не пойдут ни на какие уступки, но надо понимать, что сама проблема Далай-ламы приобретет новое звучание. Почему? Потому что нынешний Далай-лама уже престарелый. Когда он умрет, то возникнет вопрос о поиске человека, в котором переродилась его душа. По сложившейся практике, существующей с XVII века, выборы нового Далай-ламы происходят с участием представителя государственной власти Китая, когда-то это был представитель императора, а сейчас это будет представитель правительства КНР. Учитывая это, Далай-лама нынешний заявил, что, пока Тибет находится под управлением Китая, он перерождаться не будет. Такой бесспорный духовный лидер всех этих тибетских эмигрантов исчезнет. Это кажется отвлеченной вещью, но это меняет все. Если бы у них был хотя бы ребенок, которого они избрали бы перерожденцем, то у них было бы знамя, вокруг которого можно объединиться. Если его нет – это уже все меняет. У китайцев нет причины идти ни на какие уступки. Время работает на них. Индию нельзя воспринимать как сторону, которая однозначно выступает на стороне тибетских эмигрантов. Они используют тибетский фактор в своей политике безопасности. У них есть этот козырь в рукаве. Они вынуждены, в том числе и по внутриполитическим причинам, предоставлять убежище тибетцам, но идти на какие-то жертвы или усилия ради их борьбы они не будут. Они не хотят больших проблем с китайцами из-за Тибета.
– Если учитывать нынешнюю динамику развития отношений между Индией и Китаем, можно ли говорить о том, что Индия для Пекина – это приоритет по сравнению с Россией?
– Пока нет. Для китайцев отношения с Россией квалифицируются как всеобъемлющее сотрудничество и стратегическое партнерство. Все-таки с Россией у китайцев намного меньше противоречий. Россия является ключевым для китайцев партнером на международной арене. Но, тем не менее, Индия будет постепенно для них тоже повышать свою значимость. У России с Индией, конечно, теснейшие отношения в политике и в обороне, но по географическим причинам у нас незначительный объем торговли. С Индией у России политически все хорошо, но, поскольку она далеко находится, являясь сырьевым экспортером, Россия не может в Индию поставлять нефть и газ в значительных количествах. Российско-индийские экономические связи еще предстоит развивать, – заключает востоковед Василий Кашин.
