Пролог…
И до меня миллионы людей любовались звездным небом. Так же как и после меня Млечный путь будет привлекать взоры миллионов.
А еще людям всегда будет интересна их история. Всегда люди будут интересоваться своим прошлым, выискивая во вчерашнем дне ростки настоящего.
Надеюсь, с этой точки зрения, мои воспоминания будут читателю интересны.
Книга эта не является попыткой досконально разобраться в причинах краха и развала такой большой по территории империи, каковым был Советский Союз на излете своей истории, как не является и хронологической летописью построения новой казахской государственности.
Это скорей, свидетельства очевидца, часть жизни которого пришлась на жизнь в том тоталитарном государстве.
Посвящаю своим дочерям, с тем, чтобы им никогда не пришлось жить в такой стране, в которой жил в молодые и зрелые годы их отец.
Глава 1. Пепел Клааса стучит в моем сердце…
Родители моего отца были репрессированы советской властью, как враги народа, когда ему было всего три года. Поэтому, кем были мои дед и бабка по линии отца я так и не знал. Очевидно только, что чем-то они той власти не угодили.
Отец воспитывался в детском (сиротском) доме, где ему, казаху от рождения, дали русскую фамилию — Малеев. Что лично меня по жизни нисколько не обременяло. Единственное с чем я не мог смириться до конца – так это с гибелью родителей моего отца. И отсюда мое соответствующее отношение к тому государству и той власти, во главе которой стояли коммунисты.
Как говорил Тиль Уленшпигель в книге бельгийского писателя Шарля де Костера «Пепел Клааса стучит в моем сердце». Так и у меня, чем больше я узнавал о той власти, и о совершенных ею злодеяниях, тем все меньше и меньше симпатий вызывали у меня коммунисты.
Причем, мне, как и многим моим сверстникам, еще повезло. К тому времени, когда я родился, Сталин уже умер, а с его смертью ушли в прошлое и те жесточайшие порядки, что царили в СССР вначале пятидесятых годов.
Поэтому нас, детей и внуков политических заключенных, никто уже в окружении не называл членами семьи «врагов народа».
Правление Генеральных Секретарей ЦК КПСС Хрущева, а затем, и Брежнева, в этом смысле было намного либеральней, чем годы правления усатого грузина.
Глава 2. Хитрый базарчик.
А между тем, в самом начале и конце шестидесятых годов в обществе все еще явственно просматривались следы той старой сталинской политики.
Люди в СССР миллионами сидели в лагерях, а когда они выходили на свободу, то несли свое «образование», полученное на зоне, на волю.
Одним из таких мест, где в Алматы собирался криминальный элемент был так называемый «Хитрый базарчик», что располагался на улице Ташкентской возле Ауэзовского райвоенкомата.
Сколоченные из грубого горбыля столы и лавки «Хитрого базарчика» украшал всяческий скарб, который выносили на продажу старики и старушки, одетые в потрепанные пальто и телогрейки. На продажу выставлялись старые свитера, книги, инструменты, лекарственные настойки, и здесь же с рук продавали водку. А рядом стояла такая же грубо сбитая из горбыля пивная, откуда доносился пьяный шум и гвалт.
Мы, восьмилетние мальцы, приходили сюда в керосиновую лавку покупать горючку для домашних керосинок, да так подолгу и застревали здесь, на базарчике, подпитываясь своеобразным колоритом этого места. Все на этом базарчике отдавало нищетой и бедностью его постояльцев, вынужденных на гроши выживать в том социалистическом «раю».
Помню инвалида Ивана, без обеих ног, просившего милостыню, а потом, под вечер, напивавшегося в стельку допьяна. У него была такая деревянная тележка на шарикоподшипниках, служившая ему средством передвижения.
И вообще, в те годы на окраинах Алматы проживало много бедняков -инвалидов, хотя уже прошло более двух десятков лет со дня окончания Отечественной войны.
Поэтому, тем, кто любит ностальгировать по СССР, хочу напомнить, что даже в относительно сытые шестидесятые годы прошлого столетия жизнь в Советском Союзе отнюдь не напоминала сахар или мед. Это была все та же бедность и нищета, поделенная на миллионы советских семей.
Продолжение следует
