[:ru]
Психолог Людмила Петрановская в издании «Спектр» рассказывает, как именно флешмоб #янебоюсьсказать стал лакмусовой бумажкой для российского общества. Мы приводим главные тезисы из ее статьи «Проверка на вшивость»
Народная социология
Флешмоб показал масштаб проблемы. Для меня в силу профессии оно новостью не было, для многих тоже в силу жизненного опыта — не все выросли в «приличных» районах и школах. Кто-то был шокирован.
С другой стороны, мы понимаем, что в открытую рассказать о подобном опыте смогли далеко не все, и это чаще всего жертвы посторонних людей, которых они больше никогда не видели. Мало кто рискнет писать подобное, если продолжает оставаться в контакте, а тем более в зависимости от насильника, например, если это партнер, родственник, сосед, начальник. О семейном насилии говорят прежде всего те, кто сейчас уже вне контакта с насильником (бывший муж, покойный отчим, родственник или знакомый из детства, из другого города и т. п.).
Есть также принцип «чем глубже травма, тем глубже умолчание», то есть можно предположить, что в акции приняли участие те, кто в общем и целом как-то справился и пережил.
Собирая минусы
Нашу женщину не берегут семья и традиция, но и сила закона по факту ее права не защищает. Она должна работать и возвращаться вечером одна, но если она подвергнется угрозе насилия, скорее всего, ни полиция, ни сограждане на помощь не поспешат. В историях из флешмоба огромное количество примеров именно того, что никто не помог, а приехавшая наконец полиция не бросалась ловить насильника, а начинала давить на женщину, иногда прямо обвиняя, иногда унижая. Если у кого-то были еще на эту тему иллюзии, думаю, прочитав за последние дни сотни мужских комментов про «эротические фантазии», «выставку истеричек», «выдают желаемое за действительное», вряд ли будут ждать защиты от российских мужчин. Собственно, сам посыл «я не боюсь сказать» потому и вызывает отклик, что стандартный опыт жертвы насилия при обращении за помощью есть «изнасилование на бис», на этот раз социальное и эмоциональное. Все вот эти «а чем ты думала», «да небось врет», «вести себя надо прилично и ничего не случится».
В результате уровень защищенности женщин от насилия — как в варварских обществах. С вариациями, конечно, от «приличных» районов Москвы и Питера до какой-нибудь Кущевки. Но в общем и целом — ниже плинтуса цивилизации на пару аршин.
Про внутрисемейное насилие вообще говорить сложно — вся православно-депутатская рать на дыбы встает. Вот убьют, тогда обращайтесь. Или сами не сможете больше терпеть и убьете, тогда посадим. А так — нечего наводить тень на светлый образ семьи и подтачивать традиционные ценности.
О-о-о, еще один упавший вниз…
Но вот это все я и раньше знала, а крайне неприятным открытием в эти дни было читать отклики блогеров-мужчин. Один за другим почти все отстрелялись обесценивающими постами. Я говорю об умных и (прежде) уважаемых, других я не читаю.
Людям рассказывают об опыте конкретного, жестокого насилия — а они в ответ: надо себя уважать! Вас используют! Зачем этот публичный стриптиз?! Им кричат: да уже использовали так, что дальше некуда, да уже раздели, унизили, поимели в самом грубом и буквальном смысле слова, они в ответ, почесывая вербальную одаренность — ну, глупышки, стоит ли об этом, вот гораздо важнее, например, что…
А ведь так просто — сказать слова сочувствия. Написать: «Мне так больно это читать, мне так жаль, что это случилось и случается, я думаю о том, что мог бы сделать». Или хоть почистить мерзость в комментах. Хоть попросить своих читателей воздержаться от хамства, которое может травмировать жертв. Хоть самому от него воздержаться. Нет, о риске ретравматизации говорят только в ключе «не надо было все это начинать». Тут же поясняя, какие бабы дуры, как их развели, а они не понимают. И под каждым полным лицемерного беспокойства о ретравматизации постом — пышное цветение комментов в стиле «да женщина рождена, чтобы быть вы… ной, какая разница, добровольно или насильно».
Я напоминаю себе, что все это — прежде всего парад психологических защит, и от собственного бессилия что-то с этим поделать, и от потребности защищаться, раз обвиняют. Но все равно противно.
А еще [психологи] должны знать, что доступной помощи жертвам насилия в России и Украине почти нет. Работе с травмой по европейским протоколам не учат, насколько мне известно, ни в одном российском психологическом вузе. И обратившись к психологу, очень часто жертва получит ровно то же, что получает в интернете — «возможность выговориться», и только. Но за деньги. Но приватно. Но без гарантий, что не нарвется на «православного психолога», который велит всех срочно простить. Или такого, который ей объяснит, что она «не умеет выстраивать границы», и это ее выбор. Или скажет, что 300 сессий — это минимум, а иначе смысла нет. Или еще какого. То есть «жаловаться в интернете или идти к психологу» в наших реалиях, увы, вполне сопоставимый выбор.
Если бы это было не так, если бы женщины получали помощь от тех, от кого должны были бы получать — от правоохранительных органов, от помогающих специалистов, от всего своего окружения — разве много нашлось бы желающих потрошить свои травмы в небезопасных условиях? Раз люди решаются на вскрытие нарыва в условиях, далеких от идеальных, значит, болит так сильно, что они готовы рискнуть. Значит, стерильных условий и профессиональной помощи просто нет в доступе.
Флешмоб и правда не самое экологичное средство работы с травмой, но что сделало общество и лично каждый возмущенный и озабоченный, чтобы флешмоб был не нужен? Может быть, сейчас в школе принято говорить с детьми про сексуальность, про модели отношения полов, про инстинктивные программы, про «да» и «нет» в сексе, про насилие и про свободу распоряжаться своим телом? Может быть, у нас службы помощи жертвам насилия в каждом райцентре есть? Может быть, психологи ведут работу с полицейскими, объясняют, как себя вести с пострадавшей женщиной, чтобы не сделать ей еще больнее? А если нет, по какому праву вы хамите людям, которые никакой помощи не получили — в том числе от нас с вами, когда в ней нуждались?
Авгиевы конюшни
И да, конечно, не все так просто. И от насилия страдают не только женщины. И от смешения моделей также страдают мужчины, и женщины тоже пытаются лавировать в свою пользу между моделями. И феминистический дискурс — это палка о двух концах, которая при злоупотреблении может не только освобождать женщин, но и вгонять их в виктимность. И пиар на трагедиях и насилии делается в наши дни сплошь и рядом. И правовые риски с обвинением мужчин в насилии без оснований возможны. И философский вопрос о том, в какой степени мы природные, а в какой свободные существа, тоже актуален сегодня как никогда. Все это очень интересные и важные темы, но они чудовищно неуместны в качестве прямого ответа на рассказы о боли, страхе и унижении.
Если у людей в такой очевидной ситуации не срабатывает нравственное чутье, не думаю, что может быть интересно их мнение о судьбах родины и мира. Вам предъявили болезненную гуманитарную проблему, позор нашего общества, не меньший, чем позор детдомов, — боль и поражение в правах миллионов ваших сограждан. Все, что вы увидели — наезд баб-истеричек на мужиков ради лайков. Это уровень подворотни. У нас давно правит страной подворотня, но альтернатива в виде другой подворотни, с какого-то перепугу вообразившей себя более свободно и современно мыслящей, как-то не прельщает. И меня совсем не расстраивает, что флешмоб всех разделил, вместо того, чтобы объединять. Всегда лучше знать, с кем имеешь дело. И объединяться на почве терпимости к насилию ни с кем нет ни малейшего желания.
Флешмоб не вылечит ничьих травм, но он заставит всех подумать том, о чем думать не хочется. Заставит говорить об этом, пусть даже с экивоками или через губу, продираясь через защиты. Нельзя расчистить авгиевы конюшни, не указав пальцем на дерьмо и не назвав его вслух дерьмом. Насилие как обыденность, насилие как «порядок вещей», страх перед насилием, идентификация с насильником, обвинение жертвы, — это и есть то дерьмо, которое налипло за нашу историю в таких количествах, что не дает обществу двигаться дальше. Обсуждение таких тем заставляет каждого выбрать, что добавлять в болезненный и сложный замес: еще презрения и обвинений жертв или немного сочувствия и уважения. Эти выборы суммируются и мы получаем общество, в котором живем. Что навыбираем, то и получим, только и всего.
Полный текст статьи Людмилы Петрановской читайте здесь.
https://openrussia.org/post/view/16312/
[:]
