[:ru]Каково быть геем в Азербайджане — самой гомофобной стране Европы[:]

Составляющая список организация ILGA-Europe (Международная ассоциация лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и интерсексуалов) среди проблем отмечает и отсутствие убежищ, и язык ненависти, и проблемы в семье, и дискриминацию, и отсутствие законов, защищающих права ЛГБТ.

О том, как живется геям в самой гомофобной, по версии составителей индекса, стране Европы, Би-би-си рассказали сами представители ЛГБТ.

Многие геи, с которыми я говорил об их жизни, рано или поздно заводят разговор о самоубийстве. Таков, например, Андрей (его имя и имена других героев изменены ради их безопасности) — высокий красивый парень, спортсмен, с которым я встретился у «Макдональдса» в центре Баку.

Говоря о своей далеко не субтильной внешности, он с гордостью подчеркивает: «Посмотри, ведь не скажешь, что я гей». «Женоподобных» геев он не любит, но, по его словам, не потому, что гомофоб, а потому, что они «подставляют других», своими жестами, манерой общаться и тембром голоса привлекая внимание окружающих.

Андрей говорит, что у него ситуация не типичная, жизнь спокойная (так как, говорит, никому и в голову не придет сомневаться в его сексуальной ориентации), а родители знают, что он гей и давно смирились с этим.

По его словам, сейчас у него все хорошо, но, когда ему было 14, он пытался покончить с собой, перед этим напившись от того, что не мог принять себя.

Согласно прошлогоднему исследованию Центра по контролю и профилактике заболеваний в США, каждый четвертый американский ЛГБТ-подросток пытался совершить суицид. Подобные исследования есть и в Европе — так, Фламандский центр экспертизы и предотвращения суицида Университета Гента выяснил, что 22% геев и 39% трансгендеров хотя бы раз пытались покончить с собой и эти показатели оказались намного выше ожидаемых.

В Азербайджане таких исследований нет, но и в СМИ, и от знакомых можно услышать истории о том, что такой-то гей или лесбиянка совершили суицид. Пожалуй, самым громким случаем стала смерть четыре года назад Исы Шахмарлы, лидера молодежной организации, защищавшей права ЛГБТ.

«Большинство «не таких» не могут принять себя, когда узнают о своей ориентации, — говорит 19-летний гей Вахид. — Они спрашивают: «Почему я?»

Этот вопрос задает себе так много людей, что многие совершают суицид, даже не достигнув 18 лет». Вахид считает, что ему повезло, но только потому, что его попытки самоубийства не увенчались успехом.

Он связывает попытки покончить с собой с проблемами в семье, с тем, что близкие люди могут узнать о нем правду.

«Я до сих пор живу с этим страхом, — говорит он. — Отец у меня суровый, и если я буду вести себя «по-женски», он будет сильно ругаться, а мать религиозна».

По его словам, признание может заставить ее отказаться от сына. Только сестра Вахида знает правду, но и в ней он не нашел понимания, и она часто говорит, что он позорит семью.

О проблемах в семьях говорится и в упомянутом отчете ILGA-Europe. Эта организация не в первый раз помещает Азербайджан в самый конец рейтинга, отмечая единственное достижение страны — отсутствие законодательного запрета на ЛГБТ-связи. Со всем остальным в Азербайджане очень плохо.

Быть геем и гомофобом одновременно

Среди других проблем — дискриминация на работе и в вузах. Вахид часто сталкивается с оскорблениями и потому в университете старается следить за своими жестами.

А трансгендер Айгюль, родившаяся мужчиной, дружила в институте с девушками, но не пыталась заводить ни с кем из них отношения — так ее и разоблачили. Ей 26, и у нее был только один парень.

Многие из ее обидчиков сами иногда вступали в гомосексуальные связи, но гомосексуалами себя не считали. На работе она старается быть более бдительной, так как боится оказаться безработной.

У одной из дорог недалеко от центра Баку уже лет двадцать собираются занимающиеся проституцией гомосексуалы. Поздно вечером на автобусной остановке можно было встретить торгующихся о цене молодых людей. Однажды я был свидетелем такого диалога: «Сколько у нас?» — «50 манат (29 долларов)» — «Да, на девочек не хватит, берем мальчиков».

Глава организации «Гендер и развитие» Кямран Рзаев отмечает, что в Азербайджане в силу кавказских традиций можно быть и геем, и гомофобом одновременно — но только в том случае, если ты известным образом «исполняешь роль мужчины».

Возможно, из-за такого отношения в Баку так развита гей-проституция. Полицейские облавы, прошедшие в Азербайджане в сентябре и октябре прошлого года, были направлены в основном на тех, кто работает в этом бизнесе. По данным правозащитников, тогда было задержано несколько десятков человек — их хватали у дорог и ночных клубов.

«Неуважение к окружающим»

Мехти, невероятно худой 19-летний юноша, постоянно задыхается, рассказывая свою историю. В 12 лет, уже после смерти матери, он поругался с отцом, когда тот узнал, что сын — гей. Он бросил школу и стал заниматься проституцией. Он задыхается и сбивается, рассказывая свою историю, потому что у него два типа астмы и вторая группа инвалидности.

«В октябре поймали на улице, отвезли в полицейский участок, там повалили на пол, стали бить, пинать, — вспоминает он, — Два дня держали в камере, потом отвезли в суд, я в суде снял рубашку, показал им, какой я тощий».

Адвокат, которого ему предоставили, по словам Мехти, сразу дал понять, что не собирается усердно его защищать, и потому Мехти решил от него отказаться. Приговорив к 20 дням за проституцию, его отправили в СИЗО.

Там ему, в отличие от других заключенных, запрещали принимать передачи, а местная еда, по его словам, была отвратительная. В камере на четыре койки размещалось 17 человек, а из открытого туалета без двери постоянно шла вонь.

Периодически его вызывали на другой этаж, где, по словам Мехти, его снова били.

В Пенитенциарной службе Азербайджана Би-би-си сообщили, что готовы выяснить, имели ли место факты насилия со стороны охранников, если им предоставят имена и фамилии пострадавших. На вопрос, имеет ли место в целом насилие в отношении заключенных, в пресс-службе сказали, что «ни в одном из учреждений, относящихся к Пенитенциарной службе, таких случаев нет».

По словам знакомого с этой ситуацией юриста Самеда Рагимли, ни один из пострадавших не обратился в полицию или прокуратуру из-за боязни преследований.

В начале октября Главная прокуратура совместно с МВД сделали официальное заявление, в котором отвергли все обвинения пострадавших.

«Они дали понять журналистам, что не стоит расследовать это дело. Поэтому пострадавшие посчитали бессмысленным обращаться в полицию», — сказал Би-би-си Рагимли.

По его словам, адвокаты пострадавших подавали ходатайство об унижениях и побоях в суд, но судьи отклонили это ходатайство, а для доследования отправили в прокуратуру. «Но прокуратура тоже не стала расследовать дела», — говорит он.

Мехти — лишь один из нескольких десятков геев и трансгендеров, ставших жертвами полицейских рейдов.

В прошлом году, отвечая на обвинения в насилии, глава пресс-службы МВД Азербайджана полковник Эхсан Захидов заявил, что целенаправленного преследования сексуальных меньшинств не было.

«Тот, кто делает это тайно, скрытно, чья личная жизнь не вызывает ни у кого протеста, — до них полиции нет никакого дела, — сказал тогда Захидов. — Те же, чье поведение демонстративно, те, кто становится причиной для раздражения окружающих, причиной для жалоб, с теми полиция борется».

По словам Захидова, причиной облав стали жалобы местных жителей и «неуважение к окружающим» со стороны представителей ЛГБТ, а многие из задержанных представляли «угрозу для здоровья окружающих».

Некоторых представителей ЛГБТ-сообщества, как рассказал глава пресс-службы МВД Азербайджана, полиция отправляла в республиканский Центр по борьбе со СПИДом, где у пятерых были выявлены ВИЧ и сифилис, а еще у одного — только ВИЧ.

Однако ни азербайджанский Центр по борьбе со СПИДом, ни министерство здравоохранения страны тогда не прокомментировали Би-би-си эту информацию.

Без права на защиту

В ILGA-Europe говорят о том, что в Азербайджане нет ни одного закона, защищающего представителей ЛГБТ, и речь идет не только о полицейских рейдах.

28-летний ЛГБТ-активист Вадим ощутил это на себе два года назад, когда его ограбили при выходе из подъезда. В полицейском участке, куда он обратился, как оказалось, уже знали, что он гей.

Его заставляли забрать заявление, а когда он отказался, продержали ночь в участке, угрожая рассказать родителям, что он гей. Когда он отказался снова, в участок вызвали его мать и показали ей фотографии Вадима с другими мужчинами.

Вадим рассказывает, что ему с трудом удалось убедить мать, будто фотографии — инсценировка.

«А все потому, что я проводил исследование в университете о правах ЛГБТ, и она это знала», — рассказывает он.

Еще несколько лет назад найти людей с такими историями, как у Вадима, было трудно — ЛГБТ-сообщество в Азербайджане с недоверием относится не только к журналистам, но и вообще к тем, кто знает об их сексуальной ориентации. Еще труднее было убедить кого-то из них встретиться лично. Когда мне это удалось впервые, мой собеседник объяснил, что зачастую их выманивают на встречи, чтобы избить и ограбить, зная, что полиция не будет возбуждать дело.

Но сейчас, после тех полицейских облав, ситуация, возможно, меняется — стоило найти одного героя для статьи, как их появилось множество, со своими историями, часто похожими — в них много насилия, непонимания и ненависти.

Есть, однако, и исключения. 38-летняя Аида, уйдя из дома в 24 года, смогла преуспеть в бизнесе, живет с любимой женщиной, а родственники, которые раньше ее ненавидели, теперь ставят ее в пример своим детям.

«Сейчас есть возможности и ЛГБТ-организации, в мое же время мне было труднее и, возможно, потому мотивации было больше, — говорит она, — Я думаю, что есть толерантность, если человек — хороший работник и нормальный член коллектива, со временем реакции на постель становится меньше».

Сейчас у нее свой паб, который существует уже больше семи лет. Аида говорит, что родители, роственники, друзья и клиенты знают о ее ориентации: «Сегодня мне приятно, что в этом мире мелкого предпринимательства меня уважают как мужчины, так и женщины».