План

 

 

Введение

 

Глава 1. Чокан Валиханов — великий сын казахского народа

 

Глава 2. Чокан Валиханов и вопрос литературы

 

Заключение

 

Список использованной литературы

 

 

 

 

 

Введение

 

Огромное значение для развития казахской литературы имела деятельность выдающегося казахского просветителя и ученого Чокана Чингисовича Валиханова.

Детские годы Ч. Валиханова проходят в казахском ауле, где он получает начальное образование. В 1847-1853 гг. Чокан Валиханов учится в Омском кадетском корпусе. Здесь он получает обширные знания по истории, этнографии и литературе, основательно изучает произведения русских классиков.

В годы учебы в Омском кадетском корпусе Ч. Валиханов проя­вил глубокий интерес к истории народов Средней Азии, к истории и культуре родного казахского народа. Валиханов собирал и внима­тельно изучал произведения народно-поэтического творчества каза­хов. После окончания кадетского корпуса, находясь на службе в Западно-Сибирском генерал-губернаторстве, Валиханов уделяет мно­го времени изучению истории, географии, этнографии Средней Азии и Казахстана, а также зарубежного Востока. В составе экспедиции он побывал в Киргизии, в городах Кульджа, Кашгар и создал ряд тру­дов, содержащих ценные наблюдения по истории, этнографии и куль­туре населения этих местностей.

В формировании Валиханова как ученого-просветителя большое значение имело его общение и дружба с передовыми деятелями рус­ской науки и культуры: учеными-востоковедами Г. Н. Потаниным, И. Н. Березиным, В. П. Васильевым, А. Н. Бекетовым, писателем

Ф. М. Достоевским, ссыльным петрашевцем С. Ф. Дуровым и другими. Научными работами Ч. Валиханова интересовался П. П. Семенов-Тян-Шанский.

В 1860-1861 гг. Валиханов жил в Петербурге, работал в Глав­ном штабе над подготовкой к изданию карты Азии, участвовал в ра­боте Русского географического общества, членом которого был из­бран в 1860 г.,

Близкое знакомство с видными русскими учеными, поэтами и писателями, общественными деятелями способствовало расширению диапазона научных интересов ученого.

Неоценимое значение имело для Валиханова изучение трудов рус­ских революционных демократов (Н. Г. Чернышевского и других), знакомство с материалами «Современника» 60-х гг.;

В последние годы жизни наряду с публикацией трудов по исто­рии и культуре Средней Азии и Зарубежного Востока Ч. Валиханов много работал над созданием исследований, посвященных культуре, литературе казахов. Ч. Валиханов написал такие замечательные ра­боты, как «О киргизах», «Следы шаманства у киргизов», «Киргиз­ское родословие», «О кочевках киргизов» и др. Вместе с тем он про­должал собирать материалы по казахскому устному творчеству.

В своих трудах Валиханов разоблачал реакционную сущность царского самодержавия, жестокость и произвол местных феодалов, лицемерие и ханжество религиозных служителей. Он смело выступал в защиту интересов и нужд трудящихся, бедноты.

 

 

 

Глава 1. Чокан Валиханов — великий сын казахского народа

 

Ч. Валиханов был выдающимся   просветителем   своего   народа, борцом за укрепление дружбы казахов с русским народом, за приоб­щение казахского народа к передовой русской культуре. Прогрессив­ное развитие   казахского   общества   Валиханов   считал   возможным лишь в братском единстве с русским народом,  в  русле общероссий­ского демократического движения. Он подчеркивал, что казахи «счи­тают себя братьями русских по отечеству   и   поступили   в   русское подданство добровольно…»[1]. Борясь за тесное сближение казахского и русского народов, за укрепление их экономического и культурного сотрудничества, Валиханов прилагал все усилия для того, чтобы бли­же ознакомить русских с жизнью, бытом, культурой своего народа. С другой стороны, ученый-просветитель неустанно выступал за рас­пространение в Казахстане достижений русской культуры, обществен­ной мысли, видя в этом реальный путь преодоления отсталости казах­ского народа.

Валиханов с удовлетворением гово­рил о том, что передовые русские деяте­ли с большой симпатией и сочувствием относятся к казахскому народу. Просве­титель видел в этом общность интере­сов русского и казахского народов.

Огромное значение научной и про­светительной деятельности Чокана Валиханова для прогрессивного развития казахского народа, для укрепления его связей с русским народом глубоко осо­знавали многие ученые, писатели, близ­ко знавшие казахского ученого-просве­тителя. Они высоко ценили его редкост­ное дарование ученого и общественного деятеля, с большой теплотой говорили о его высоком призвании. Это с особен­ной яркостью выразилось в словах Ф. М. Достоевского, которого в течение многих лет связывали с Валихановым отношения искренней и сер­дечной дружбы: «…не велика ли цель, не святое ли дело быть чуть ли не первым из саоих, который бы растолковал в России, что такое Степь, ее значение и Ваш народ относительно России, и в то же время служить своей родине просвещенным ходатаем за нее у русских»[2].

Чокан Валиханов был ученым разносторонних интересов. Боль­шое место в его трудах, наряду с проблемами истории, этнографии и других наук, занимают проблемы литературоведения, главным обра­зом — вопросы развития народно-поэтического творчества, мастер­ство казахских поэтов-певцов. Труды Валиханова, в которых затра­гиваются те или иные вопросы литературы, могут быть разделены условно на три группы.

К первой группе можно отнести исследования, непосредственно посвященные вопросам литературы: статья «О формах казахской народной поэзии», а также собранные и изданные им поэтические тексты.

Вторую группу составят труды, полностью или частично осно­ванные на фольклорных, поэтических материалах, но в которых литературные образцы исследуются с точки зрения исторической науки, этнографии: «Предания и легенды Большой киргиз-кайсацкой орды», «Исторические предания о батырах XVIII века», «Следы шаманства у киргизов» и т. д. И наконец, в третью группу войдут рабо­ты, в которых лишь затрагиваются вопросы литературы, но они интересны ценными мыслями Ч. Валиханова о поэтическом искусст­ве: «Киргизское родословие», «Очерки Джунгарии», «Записки о кир­гизах» и др.

Одним словом, Валиханов ни в одном из крупных известных тру­дов не проходит мимо вопросов литературы, так или иначе привлекает к исследованию фольклорные образцы и материалы.

Народными песнями, преданиями и легендами Валиханов стал интересоваться с юных лет. Он заучивал их наизусть или записывал. Делал он это с большим усердием, а в последующие годы стал систе­матически заниматься изучением народного поэтического творчества. О неутомимой собирательской работе Валиханова имеется немало свидетельств близко знавших его людей. К их числу нужно отнести прежде всего Г. Н. Потанина. По его словам, Валиханов в беседе по самым различным вопросам свободно цитировал тексты песен и сти­хов, подкреплял свои мысли об обычаях казахов пословицами и по­говорками, ссылками на сказки и легенды. «Из поэтов и сказите­лей, — пишет А. Маргулан, — у Чокана часто бывали Шоже, Токжан, Орунбай, Арыстанбай, поэтесса Ажар-кыз, Сокыр-жырау — потомок известного певца Шала. В бытность Чокана в ауле его отец Чингиз всегда приглашал к себе лучших певцов, чтобы предоставить сыну возможность записать их песни»[3].

В одном из писем профессору А. Н. Бекетову Ч. Валиханов сам говорит о том, что он располагает многочисленными записями образ­цов народной поэзии.

Большой знаток произведений народной поэзии, Ч. Валиханов подходит к отбору материалов с большой тщательностью и взыска­тельностью. Судя по словам Г. Н. Потанина, Валиханов располагал довольно значительным материалом о певце Джанаке. Однако в своих исследованиях он приводит сравнительно небольшой круг сведений об этом певце. Следует к тому же иметь в виду и то обстоятельство, что Ч. Валиханов не раз встречался и лично знал Джанака, Шоже и дру­гих народных певцов и осуществил записи непосредственно из их уст.

В своих исследованиях Ч. Валиханов часто использует казахские пословицы и поговорки, афоризмы, стихи и песни. При этом он пере­водит их на русский язык, сохраняя в полной мере смысловое свое­образие оригинала. Примером этому может служить, в частности, перевод отдельных стихов Бухара и Тати-кары, а также плача девушки, приведенных в работе «Исторические предания о батырах XVIII века».

Валиханов хорошо знал восточную и европейскую культуру и литературу. Академик П. П. Семенов-Тян-Шанский отмечал в своих мемуарах: «Обладая совершенно выдающимися способностями, Ва­лиханов окончил с большим успехом курс в Омском кадетском кор­пусе, а впоследствии, уже в Петербурге, под моим влиянием слушал лекции в университете и так хорошо освоился с французским и не­мецким языками, что сделался знаменательным эрудитом по исто­рии Востока и в особенности народов, соплеменных киргизам (каза­хам. — Ред.)[4]. Г. Н. Потанин также свидетельствует, что Валиханов в годы учебы в кадетском корпусе наряду с русской литературой знакомился также с произведениями английских писателей.

 

 

 

 

Глава 2. Чокан Валиханов и вопрос литературы

 

Глубокий интерес проявлял он к русской классической лите­ратуре, читал произведения русских революционеров-демократов В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, знакомил­ся с публикациями журналов «Современник» и «Отечественные за­писки». В трудах Валиханова мы встречаем имена, помимо истори­ков, путешественников-исследователей, таких известных писателей, как Гоголь, Диккенс, Ж. Санд, классиков литературы Востока — Фирдоуси, Навои, Хафиза, Джами и др. Многие годы Валиханов был в дружеских отношениях с поэтами Майковым, Полонским.

Современники, друзья Валиханова находили в облике Ч. Вали­ханова черты сходства с Пушкиным, Лермонтовым. Ф. М. Достоев­ский, например, даже советовал Валиханову попробовать написать нечто вроде пушкинского «Джона Теннера». Надо полагать, русский писатель был уверен, что у Валиханова есть талант литератора-публи­циста, необходимый для выполнения подобной задачи.

При чтении трудов Валиханова нетрудно убедиться, что он отно­сится к литературе не как бесстрастный исследователь. Он увлекает читателя глубоким проникновением в самую суть литературных яв­лений, тонким пониманием своеобразия историко-литературного про­цесса, своим ярким публицистическим пафосом, яркостью и образно­стью изложения. Все это согласуется со словами Н. М. Ядринцева, близко знавшего Валиханова, что он обладал поэтической душой. Друзья Валиханова отмечали у него склонность к юмору, исключи­тельное остроумие. В исследовании истории, этнографии, культуры казахского народа Валиханов в «силу ограниченности письменных источников опирался на материалы устного народного поэтического творчества. Однако он не просто искал в литературных фактах под­тверждения своим историко-этнографическим предположениям. Он считал, что устная литература в эпоху слабого развития письменной культуры и научного знания является самым богатым выражением народной мудрости, обычаев и нравов, образа жизни народа, его сознания, понятий и представлений.

В его сочинениях полно и ясно раскрывается природа худо­жественной литературы, ее тесная связь с жизнью народа, с его историей. Просветитель, воспринявший передовые идеи русских ре­волюционных демократов, Ч. Валиханов смотрел на народную поэ­зию с позиций передовых демократических идей той эпохи, рассмат­ривал лучшие образцы народно-поэтического искусства как «произ­ведения чисто народного ума, обусловливающие чувствования, жизнь и прогресс всей массы общества…»[5]. Он отмечал, что в произведе­ниях устного творчества казахов отражено их прошлое, «их образ жизни, обычаи и нравы современные». Он подчеркивал, что народно­поэтическое творчество в своей совокупности дает «полную картину исторической и духовной жизни народа», что подлинно народные произведения, выражающие дух народа, его представления, «не ли­шены как исторического, филологического, так и психологического интереса». Говоря о своеобразии литературного творчества казахско­го народа, его богатстве и художественности, Валиханов исходит из признания тесной связи литературных явлений с социальной жизнью общества.

В трудах Валиханова находят освещение и общие вопросы лите­ратуры, такие, как отражение в литературе исторической жизни народа, роль литературы в жизни общества, поэтика, художественные особенности казахского народно-поэтического творчества.

Валиханов рассматривает литературу как важнейшее орудие социальной, идеологической борьбы в обществе, отчетливо видит противоположность интересов простого народа и интересов власть имущих, биев и султанов.

Валиханов подходит к оценке образцов устной поэзии с точки зрения их соответствия интересам народа, его передовым устремле­ниям. Он резко критически относится к певцам, восхваляющим пред­ставителей высшего сословия, идеализирующим прошлое, говорит о вредности распространения легенд и сказаний, превозносящих му­сульманских пророков (см., например, работу «О формах казахской народной поэзии»). Ибо он был глубоко убежден, что учение ислама ничего не могло дать восприимчивой натуре казахов, «кроме мертвой  схоластики,  способной  только    тормозить    развитие   мысли  и чувств»[6].

Валиханов видел в поэтическом искусстве казахов яркое выраже­ние народного гения, мощи и силы художественного таланта народа. Он с гордостью говорил о богатстве содержания и форм народного устно-поэтического искусства, о его высоком уровне и художествен­ных достоинствах. Устнокпоэтическое творчество казахского народа, по его мнению, представляет собой одну из наиболее значительных духовных ценностей, созданных народом. И весьма важным пред­ставляется вывод ученого-просветителя о том, что богатое и самобыт­ное народно-поэтическое искусство служит доказательством способ­ности казахского народа к прогрессивному развитию. В исследовании о судебной реформе Валиханов, говоря о том, что казахский народ имеет надежды «на развитие в будущем», в качестве одного из факто­ров, свидетельствующих об этом, называет богатую народную литера­туру.

Один из трудов Валиханова, в котором содержатся ценные мыс­ли о литературе, — «Киргизское родословие». В нем подчеркивается склонность казахов к поэтическому искусству, высокая поэтической одаренность народных певцов, утверждается мысль об исключитель­но большой роли, которую выполняет устная поэзия в жизни народа. Исследователь особо отмечает то обстоятельство, что все сколько-нибудь значительные события в исторической судьбе народа, жизнь наиболее ярких личностей — все это так или иначе находит отклик в художественном сознании народа, в легендах и преданиях, сказа­ниях, народных поэмах и других образцах устной литературы.

Наиболее подробно Валиханов останавливается на образцах на­родной ораторской речи, связанных с именем Жиренше.

Валиханов придавал немалое значение тому, что старинные ле­генды и предания на протяжении очень долгого времени сохранили свою первозданную чистоту, и варианты их, записанные в самых разных уголках казахских степей, обнаруживают весьма близкое сходство друг с другом. Он высоко оценивает также импровизатор­ское искусство казахских певцов, их умение держать в памяти и безо­шибочно воспроизводить большие по объему стихотворные произведе­ния. При этом исключительную устойчивость текста произведения, которой оно отличается в процессе устного бытования в среде народа, Валиханов связывает с повседневным распространением в казахской степи поэтической импровизации. «Несмотря на изустную передачу, в продолжение многих лет и через уста многих поколений, все древние джиры и предания, благодаря способностям и памяти импрови­заторов и любви самого народа до песен, джиров, преданий и сказок о подвигах своих предков, сохранились до сих пор довольно чисто, и все их списки, собранные из разных отдельных частей обширной части степей, чрезвычайно сходны»[7].

Эта мысль повторяется вновь и вновь в других его трудах. В од­ной из работ, говоря о народных эпических поэмах, он указывает, что они «в совокупности с обычаями, пословицами, поговорками и с их кодексом прав народных, составляя полную картину прошедшей ис­торической и духовной жизни народа, дают нам возможность к по­полнению известных исторических данных и к определению их происхождения. Изумительно, с какой свежестью сохранили киргизы (казахи. — Ред.) свои древние предания и поверия, и еще изумитель­нее, что во всех отдаленнейших концах степи, особенно стихотворные саги, передаются одинаково и при сличении были буквально тож­дественны, как списки одной рукописи. Как ни странна кажется подобная невероятная точность изустных источников кочевой, без­грамотной орды, тем не менее это действительный факт, не подлежа­щий сомнению»[8].

Большое внимание уделяет Валиханов историческим преданиям, подчеркивает разнообразие и богатство их содержания, высокие художественные достоинства.

Народные предания казахов, особенно исторические, по мнению Ч. Валиханова, «занимают почетное место по своей чрезвычайной простоте, ясности и по отсутствию сверхъестественного и баснослов­ного и во многом подтверждаются известиями Абулгази и особенно (Джами аттаварих)»[9], то есть фактами, содержащимися в историче­ских трудах, созданных несколько веков назад. Эта мысль об отраже­нии в народных преданиях исторической правды, о совпадении фак­тов и событий, художественно воплотившихся в преданиях, с мате­риалами, содержащимися в известных исторических трудах таких авторов, как Абулгази, Рашидад-дин и другие, несомненно, имеет существенное значение. Тем самым подчеркивается необходимость изучения в широком плане вопроса о соотношении в преданиях исто­рической правды и художественного вымысла, что дает возможность видеть в легендарных образах сюжета их историческую основу.

В работе Валиханова «Очерки Джунгарии» затрагиваются глав­ным образом вопросы о народном героическом эпосе, его историче­ском значении, народности, художественном своеобразии и т. д.

Заслуживает пристального внимания мнение Валиханова о том, что создание наиболее значительных образцов казахского героиче­ского эпоса, причисляемых им к ногайлинскому эпосу, относится к XIV, XV, XVI вв. Датировка многих образцов героического эпоса и по сей день является вопросам дискуссионным. Но исследователи так или иначе учитывают в своих поисках высказывания Чокана Вали­ханова, некоторые же прямо основываются на них.

Рассматривая вопросы литературы, Валиханов стремится опре­делить исторически обусловленное своеобразие поэтической культуры народа, показать черты национальной самобытности и своеобразия народной поэзии. В этом плане большой интерес представляет его работа, помещаемая в последних изданиях под названием «О формах казахской народной поэзии». Сохранилась она, к сожалению, не пол­ностью. Это, по существу, первая работа о жанровых и поэтических стихотворных формах казахской поэзии. Очень важно то, что эта ра­бота основана на привлечении большого круга фактических мате­риалов, являющихся результатом живого общения с народными певцами, очень близкого знакомства с их поэтическим искус­ством.

Валиханов выделяет ib качестве наиболее распространенных поэ­тических форм устной народной поэзии семи-восьмисложные речита­тивные стихи жыр, употребляемые в героическом эпосе, и как их разновидность — жоктау (песни-плачи); одиннадцатисложные стихи олен, используемые как в лирической поэзии, так и народных поэмах, к которым относит кара олен (простая песня) и кайым олен (стихи состязательного характера). В этой классификации нет четкого раз­граничения жанровых принципов и ритмического строения произве­дения.} Тем не менее исследователь сумел правильно выделить две ос­новные стихотворные формы казахской поэзии — семи-восьмисложный стих, жыр и одиннадцати сложный стих олен — и в общих чертах совершенно правильно определил их различие. До настоящего време­ни сохраняют свое значение содержащиеся в этом труде высказыва­ния Валиханова о напевно-речитативном характере исполнения сти­хов народными певцами. «Джир, собственно, значит рапсодия. Глагол джырламак значит говорить речитативом»[10], — писал Валиха­нов. Он указывал, что жыр обыкновенно исполняется речитативом под аккомпанемент музыкальных инструментов кобыза и домбры. Опираясь на мнение Валиханова, можно заключить, что название этого рода произведений указывает на особенности их исполнения. Форму жыра Валиханов считает наиболее древней.

Одиннадцатисложный стих, по его мнению, был чрезвычайно распространен еще в середине прошлого века. «Эта форма, — писал Ч. Валиханов, — употребляется теперь всеми новейшими поэтами как для импровизации, так и для поэм… Известная поэма Кузу-Курпеч и Баян-Сулу пересказана мне была знаменитым Джанаком в форме улена»[11]. Приводя начальную строфу поэмы по сделанной им записи из уст Джанака, Валиханов говорит о своеобразии ритмической струк­туры одиннадцатисложного стиха, ее отличии от размеров произведе­ний арабской поэзии.

Небезынтересны также замечания Валиханова, касающиеся строфических форм и употребления рифмы в казахской поэзии. В от­ношении формы кара олен Ч. Валиханов указывал, что стихи этого рода часто составляются «из четверостиший, заключающих в себе каждое отдельную идею». Валиханов обратил внимание также на широкое применение рифмы в казахской поэзии. Он считал весьма существенным то, что в казахской народной поэзии «даже песни им­провизаторов имеют рифму и размер».

В этой работе содержатся интересные замечания, раскрывающие природу импровизаторского искусства казахских певцов. А это очень важно, поскольку импровизация в казахском народно-поэтическом искусстве имела исключительно большое распространение и наряду с напевно-речитативным исполнением стихов составляет существен­ную черту народной поэзии, связанную с устным характером созда­ния и бытования произведений в тогдашних условиях. Валиханов высоко оценивает наряду с Джанаком поэтическое мастерство народ­ного певца Шоже.

Учитывая то обстоятельство, что казахские поэмы бытовали в различных вариантах, Валиханов считает важным привлекать к ис­следованию все известные варианты. Характерно, что он для изучения поэмы «Козы-Корпеш и Баян-Слу» располагал кроме вариантов Джа­нака и Шоже еще и третьим совершенно самостоятельным вариантом.

Валиханов часто обращает внимание на черты сходства казах­ского поэтического искусства с искусством других народов. Весьма интересны его замечания о близости некоторых мотивов и образов в народной поэзии казахского и русского народов, особенно сказок, эпических сказаний. Валиханов говорил также о бытовании среди казахов русских пословиц. «Занимаясь давно собиранием киргизских (казахских. — Ред.) сказок, мифов, эпических песен и легенд, — пи­сал Валиханов, — я был поражен тождественностью их мотивов с мо­тивами произведений этого рода народов европейских, особенно славян»[12]. Он полагал, что подобные сходства возникли «через сно­шения со славянским миром, с Русью»[13].

Моменты сходства литературных явлений отмечает Ч. Валиханов у казахского народа и народов Средней Азии. «Сказка про Кузу-Курпеч и Баян прекрасную, — писал он, — существует во всех татар­ских и монгольских племенах Средней Азии, разумеется, с разными изменениями мест и времени»[14].

Валиханов также указал   на   факт   широкого   распространения среди казахов туркменского народного эпоса «Кор-Оглы». Более поздние записи ученых-фольклористов полностью подтвердили это.

Валиханов отмечает сходство и с эпосом более отдаленного рас­пространения, в частности сходство образа одноглазого великана-людоеда с образом Полифема из «Одиссеи».

Валиханов является первым исследователем киргизского герои­ческого эпоса «Манас». Он ставит «Манас» в один ряд с «Илиадой», подчеркивая тем самым его мировое значение, характеризует «Манас» как явление большого общественного, исторического плана: ««Ма­нас» есть энциклопедическое собрание всех киргизских мифов, ска­зок, преданий, приведенное к одному времени и сгруппированное — около одного лица — богатыря Манаса. Это нечто вроде степной Илиады. Образ жизни, обычаи, нравы, география, религиозные и ме­дицинские познания киргизов и международные отношения их нашли себе выражение в этой огромной эпопее»[15].

Исследователь убедительно показывает, что «Манас» составлен из отдельных легенд и преданий, стихов и песен, получивших впос­ледствии эпическую обработку. Он указывает также на наличие в эпосе различных поздних наслоений, а порою и моментов совершенно искусственных, чуждых духу народного эпоса. Отрывок из эпоса, из­вестный под названием «Смерть Кукотайхана и его поминки», кото­рый сам исследователь высоко оценивал как самый замечательный эпизод в «Манасе», он перевел на русский язык.

В последнее время известным казахским ученым А. X. Маргуланом был найден вариант «Манаса», записанный еще в то время из уст киргизского сказителя. Этим вариантом, по мнению А. Маргулана, Валиханов пользовался в процессе своей исследовательской ра­боты. По этому поводу А. X. Маргулан писал: «Видимо, этот эпос записан был для Валиханова одним из киргизских или казахских джигитов, которые его сопровождали. В текст вписаны рукою Валиханова слова, которые не успевал уловить из уст сказителя тот, кто делал запись. Судя по общему виду рукописи, записанные страницы Валиханов просматривал вновь и сомнительные места сверял по повторному исполнению сказителя».

Валиханов занимался исследованием также эпоса «Семетей», являющегося продолжением «Манаса», названного им киргизской «Одиссеей».

Чтобы правильно понять эпос «Манас», Валиханов побывал во многих местах Киргизии, познакомился с жизнью, бытом, обычаями, культурой киргизского народа. В результате Валиханов выявил, что Манас по происхождению не является выходцем из ханского рода, что его отец не был ханом. Кроме того, Валиханов замечает, что в «Манасе» нет ни одного слова, которое могло бы быть основой для утверждения, что киргизы считают себя пришельцами с Енисея. Естественно полагать, что такой вывод может быть сделан лишь ис­следователем, знавшим эпос в достаточно полном объеме.

Валиханов отмечает ряд особенностей, характеризующих художественное своеобразие эпоса, его языка, ритмического построения стиха. На отрывках из эпоса он показывает употребление в эпосе на­ряду с конечной рифмой также начального созвучия, имеющего весь­ма устойчивый характер.

Валиханов находит в «Манасе» отражение жизни и казахского народа, дружеских связей киргизского народа с казахским. Это под­тверждалось в его время тем, что киргизы хорошо знали казахское песенное и эпическое творчество.

Наряду с эпосом Валиханова интересуют и другие жанровые формы устно-поэтического искусства киргизов, например сказки, предания, распевные песни, разного рода стихи социально-бытового содержания.

Ч. Валиханов подходил к изучению литературы, как и всей культуры, истории и общественной жизни, с позиции наиболее про­грессивных сил казахского общества, боровшихся за просвещение народа, приобщение его к передовой русской культуре.

 

 

 

Заключение

 

Во многих своих трудах — очерках, путевых записях и т. д. — Чокан Валиханов выступает страстным публицистом. Для публи­цистики Валиханова характерен интерес к истории, злободневным вопросам современной социальной жизни народа, раздумья о настоя­щем и будущем казахского общества. Демократические взгляды ка­захского просветителя, защита им интересов казахской бедноты нашли яркое выражение в «Заметке о судебной реформе», в которой он писал: «Только вследствие невнимательности, которая, надо ска­зать, в отношении нас, киргиз, уже вошла в привычку областного начальства, комитет, бывший при областном правлении, мог принять без всякой критической оценки мнения султанов, биев и других знат­ных киргиз за главное основание для своих работ, и только по укоре­нившейся невнимательности мог утвердить в своем проекте те ненуж­ные и вредные для народа преобразования и изменения, которых добивался привилегированный класс киргизского народа и которых не хотел простой, или, как выражаются степные аристократы, «чер­ный» киргизский народ. Для правильной оценки народных мнении стоило только комитету вникнуть в сословные отношения киргиз и в отношения их к …русскому правительству»[16].

Валиханов в своих очерках, содержащих живые характеристики лиц, яркое описание местности, пейзажные зарисовки, обнаруживает необычайное искусство литературного художественного изображения явлений жизни. Вот начало «Дневника поездки на Иссык-Куль»: «18 апреля из Семипалатинска мы отправились на Аягуз. Дорога через казачьи пикеты (они же и станции) лежала в солонцеватой безводной степи. Здесь мы впервые увидели зелень. День, в который мы выехали, был теплый; жаворонки пели свою обычную песню. В водянистых лугах встречались нам утки разных пород и особенно часто известная на Каспийском море порода, называемая турпан или атайка: она любит солонцеватую воду и в подобных степях встре­чается часто, живет не стадами, любит уединение — самец и самка. Из растений показывалась только обыкновенная кормовая трава, морковник (дикий укроп) и одуванчик. Таволожнику и карагану (дикая акация…), довольно рослого, было много, но листья еще [только] распускались»[17].

В очерках Валиханова мы встречаем много страниц, которые блещут юмором, поражают неожиданностью и образностью сопостав­лений, обнаруживают широкую литературную эрудицию автора.

Научное исследование Валиханова, его очерки и высказывания о литературе, устно-поэтическом творчестве и в наше время сохраня­ют свое значение.

Валиханов прожил короткую, но полную творчества жизнь. Идейно-творческое развитие его было стремительным. Этому способ­ствовало и хорошее образование, полученное в русских учебных заве­дениях, и дружба с лучшими представителями передовой русской литературы, русского востоковедения.

Валиханов писал свои труды на русском языке. Это дало ему возможность завоевать известность в широких научных кругах. «Русские ориенталисты единогласно признали в лице его феноменальное явление и ожидали от него великих и важных откровений о судьбе тюркских народов», — писал Н. И. Веселовский.

Научные труды Валиханова, получившие высокую оценку мно­гих видных ученых, явились значительным вкладом в востоковедче­скую науку нашей страны, а также стали широко известны и за рубежом. Труды выдающегося казахского ученого-просветителя ак­тивно способствовали делу сближения казахского народа с русским и другими народами, они знакомили с жизнью и культурой казах­ского народа представителей многих народов.

 

 

 

 

 

Список использованной литературы

 

1. Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Алма-Ата, 1961, т. 1, с. 85.
2. Достоевский Ф. М. Письма. Т. 1. М.-Л., 1928, с. 201.
3. Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. — «Записки РГО по отделению-этнографии», Спб., 1904, т. 29
4. Маргулан А. X. Очерк жизни и деятельности Ч. Валиханова. — В кн.:
5. Семенов-Тян Шанский П. П. Путешествие в Тянь Шань в 1856— 1857 гг. Мемуары. М., 1947, т. 2, с. 82.

 

[1] Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. — «Записки РГО по отделению-этнографии», Спб., 1904, т. 29

[2] Достоевский Ф. М. Письма. Т. 1. М.-Л., 1928, с. 201.

[3] Маргулан А. X.   Очерк жизни и деятельности Ч. Валиханова. — В кн.: Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Алма-Ата, 1961, т. 1, с. 85.

[4] Семенов-Тян Шанский П. П. Путешествие в Тянь Шань в 1856— 1857 гг. Мемуары. М., 1947, т. 2, с. 82.

[5] Валиханов Ч. Ч.  Собрание сочинений, т. 1, с. 388.

[6] Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений, т. 1, с. 624. Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений, т. 1, с. 624.

[7] Валиханов Ч. Ч.  Собрание сочинений, т. 1, с. 210.

[8] Там же, с. 391.

[9] Там же, с. 210.

[10] Валиханов Ч. Ч.  Собрание сочинений, т. 1, с. 196.

[11] Там же, с. 200.

[12] Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений, т. 1, с. 400.

[13] Там же, с. 401.

[14] Там же, с. 201.

[15] Там же, т. 1, с. 420.

[16] Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений,  т. 1,  с.  499-500

[17] Там же, с. 228.