Айгерим Малеева. Когда взрослые воюют, дети молча ломаются

О психике, которой никто не дал вырасти. И о мире, который снова выбирает разрушение

Я не перестаю думать о том, как много мы, взрослые, позволяем себе — боли, злости, паники, истерики. Нам можно. Мы же «всё понимаем». А дети? Детям мы запрещаем чувствовать. Потому что нам самим страшно видеть их страх.

Когда начинается война — на улицах, в теле, в новостях — взрослые бросаются спасать имущество, запасаться продуктами, звонить родным. Это естественно. Но пока взрослые спасают себя, детская психика остаётся без защиты. Ребёнок в прямом смысле один на один со вселенной, которая трещит по швам. И небо, которое обрушивается, остаётся для него таким навсегда. Оно не изменится! Эта травма будет управлять его будущим! 

«Тело помнит всё»

В книге Бессела ван дер Колка «Тело помнит всё» есть страшно точная мысль: «Отец может вернуться с войны, но война не всегда уходит из него.» И если это так, то она поселяется в его голосе, в ночных криках, в тяжелом молчании за ужином, в кошмарах во время сна. Она проступает в тех моментах, когда отец, так и не научившись справляться с собой, превращается в источник боли для своих детей.

Мы не замечаем, как передаём свою травму. Мы просто живём, как умеем. Но тело ребёнка — не забывает. Оно запоминает, как замирать, чтобы не разозлить. Как не дышать, когда в доме крик. Как стыдиться своей радости — если родителям больно. Всё это записывается в психику так же крепко, как шрам на коже.

Мысли о животных рядом с детьми

Есть один поразительный феномен. Когда рядом с маленькими детьми находятся собаки или кошки — те мгновенно становятся тише. Интуитивно. Животные чувствуют хрупкость. Защищают, не тревожат. Они не кричат, не пугают, не требуют.

А взрослые? Взрослые часто теряют эту чувствительность. Они кричат. Пугают. Учат детей «быть сильными» — в момент, когда дети как раз больше всего нуждаются в нежности.

Почему животные, не умея говорить, так точно чувствуют детскую уязвимость, а люди — нет? Может, потому что они никогда не отучались чувствовать?

Общество, которое выбирает войну

Общество, которое выбирает войну, — это общество, которое не доросло до сочувствия. Эмоционально-незрелое, и хромое в своем способе взаимодействовать с миром. Оно умеет производить ракеты, но не умеет быть рядом, когда кому-то больно. Мы не умеем быть взрослыми — в эмоциональном смысле. Мы умеем драться. Кричать.  Но не умеем слышать. Мы знаем, как защищать границы. Но не знаем, как защищать психику — особенно детскую. Позаботиться о себе. О Мире. 

Каждый раз, когда мы говорим «у детей психика крепкая» — мы ошибаемся

Детская психика не крепкая. Она гибкая. И именно поэтому она так сильно деформируется под давлением. Под войной. Под страхом. Под взрослыми, которые «не могут сейчас с тобой говорить». А потом, через 20 лет, эти дети идут к психотерапевту и говорят: «Я не помню своего детства. Только чувство — как будто я всё время мешал».

Я всё чаще думаю о том, как войны разрушают нас — но никогда не видела, чтобы кто-то говорил о животных. Между тем, именно они чувствуют интенсивно этот ад. Бессел ван дер Колк, автор «Тело помнит всё», объясняет: травма — это не болезнь, это след, оставшийся в теле и в памяти. Она передается через пространство, даже если язык понятный только ощущающим.

 Что происходит с животными  в военное время?

Домашняя кошка, встревоженная шумом  обстрелов, может стать агрессивной, либо впасть в апатию. У собак нарушается пищеварение, они начинают рычать на детей — своих же хозяев. Животные не понимают причин, но ощущают разрушение: мир становится чужим, гневным, опасным. Они перестают доверять. Так же, как и ребёнок, но у животного нет ни слова, ни понимания, чтобы это объяснить.

1. Деформированное чувство безопасности
   
   Когда мама  внезапно начинают психовать, каждый — животное или ребёнок — учится жить в нескончаемом напряжении. Это становится нормой. Ребёнок думает: «Мама всегда может сорваться». Животное забивается в угол. Нормой становится страх.

2. Передача травмы через границы вида
   
   Мы редко задумываемся: питомец — это часть семьи. Когда он ломается, это симптом системной травмы. Он отражает не только голос висящей сирены, но и  поведение в атмосфере агрессии, в атмосфере насилия.

3. Трагедия будущего поколения
   
   Ребёнок, выросший среди напряжения, где даже животное — не может быть спокойным — развивает “бойцовский характер”. Он учится выживать,  но не любить. Ожесточается.  Не знает расслабления. Покоя. Искренности. Легкости.  Он начинает быть как будто взрослым слишком рано — или остаётся навсегда ребёнком в панике.

Мы смотрели «Иди и смотри» — где детская невинность разлетается от одного выстрела. Это уже не война — это катастрофа психики.

Война открывает карт-бланш на жестокость. В мирное время люди скрывают свою подлость под вежливость. В военное время — их подлость становится нормой. А дети и животные — первые жертвы. Первые ломаются.

👣 Как остановить эту цепь — если мы выбираем войну снова и снова?

• В первую очередь — взрослым нужно остановиться. На секунду. Посмотреть, как дрожит рука у ребёнка, как кошка пытается спрятаться,  забивается в угол, и осознать: это не норма.

• Второе — осознать: воспитание через страх , крики,  побои — это не воспитание. Это — передача войны, уже как образа жизни.

• Третье — не бояться быть эмоционально зрелыми. Любовь не слабость. Слезы-не есть плохо.  Сочувствие — не уязвимость.

Ван дер Колк говорит: «Тело не лжёт. Оно хранит и передаёт то, что словами нельзя выразить». Мы должны быть взрослыми, чтобы растоптать эту травму прежде, чем она станет нормой.

Выбирая не войну, мы сохраняем возможность быть живыми — не просто существовать, а чувствовать, любить, быть рядом.

Война выжигает всё: сострадание, безопасность, доверие. Она делает невозможным трепетную близость — между родителем и ребёнком, между человеком и животным, между человеком и самим собой.

Мир — не просто отсутствие стрельбы. Мир — это возможность быть человеком, а не функцией выживания.

Мы выбираем не войну не потому, что боимся боли.

А потому, что знаем цену жизни.

Потому, что не хотим, чтобы дети засыпали в тревоге, не доверяя даже домашнему миру.

Потому, что животные не должны терять голос и превращаться в диких от страха созданий.

Потому, что любовь стоит дороже любого триумфа оружия.

Мы не рождены, чтобы разрушать. Мы рождены, чтобы помнить тепло — от руки, от глаза, от взгляда.

И если в этом мире есть хоть один смысл, он — в сохранении нежности.