С обретением Казахстана независимости началось лавина географических переименований. Я некоторое время был членом топонимической Комиссии при правительстве и знаю как бурно, яростно и нетерпимое проходил этот процесс. Эмоции захлестнули всех граждан свободной страны. Всем решительно и быстро хотелось избавиться от навязанных извне названий типа Кирова, Калинин, Ворошилова, Ждановка, Романовка, Александровка, Алексеевка, Полтавка, Новоселовка, Целинная, Державинка, Советская, Ягодное, Коммунистическое, Полянка, Розовка, Крещенка, Социал, Рождественка, и т.д. и т.п. тысячами разбросанных по всей казахской земле. Все вспоминали изначальные подлинно казахские, забытые или полузабытые наименования по местности и ландшафту по природным приметам по части которым номады меткие и признанные мастера. Ну, конечно, бывали перехлесты. Иных не в меру горячих патриотов нередко заносило в сторону. Без логики, Без здравого смысла. С неудержимо агрессивным напором. Лишь бы скорее избавиться от имперского наследства и постылой коммунистической идеологии. Но шумных посиделках топонимической комиссии я порой чувствовал себя как на скамье подсудимых. Будто в русском шовинизме я, этнический немец, виноват.
Прошли годы. Страсти во многом улеглись. Но все равно варваризм на казахских просторах и поныне хватает. И время от времени на страницах казахской печати вспыхивают нешуточные споры? Эй, до каких пор мы будем терпеть название города Петропавловск. Кто они такие, Петр и Павел? Казахские святые — аулие, что ли? Место это искони называлось Кызылжар. И в сознание народа это название крепко внедрилось. А потому долой Петропавловск! Даешь Кызылжар!
А Павлодар? Это еще что такое? Откуда он обрушился на казахскую голову? При чем тут дар? При чем тут какой-то Павел? Земля искони казахская. И местность эта называлась Кереку. Что, нет такого казахского слова? Ну и что? Может, оно произошло вовсе не от купца Корякова? А от народности коряки, которые, видно, некогда здесь обитали. Разыскал же писатель Калмухан Исабаев древнюю карту, где черным по белому так и написано: «коряки». Откуда они здесь взялись? Пусть историки объяснят. Ну, не нравится Кереку, пусть будет Сатпаево. Только, ради Аллаха, избавьте нас от Павлодара. Не нужен нам ни Павел, ни его дар.
На таком уровне проходят споры. Аж перья летят. И как я к ним отношусь? Попытаюсь объяснить.
Напомню: Я– поволжский немец. Родился в городе Энгельсе – бывшей столице бывшей Автономной республики немцев Поволжья. Вместе с родителями бывал мальцом в немецких деревнях – Мангейм, Зихельберг, Мариенбург, Гнаденфлюр, Помню быт и нравы поволжских немцев. Захватил уклад довоенной жизни. 28-го августа 1941 года по велению Сталина немцев Поволжья массово депортировали в Сибирь и Казахстан. Автономную Республику распустили. Грубо, бесцеремонно, «по закону военного времени». Можно сказать, растоптали. Сравняли с землей. Через месяц переименовали все немецкие села, административные пункты, колхозы, совхозы, станции, кантонные центры. Все! Повально! Тотально! Спешно, мгновенно, придумали русские названия. Старые колонии, основные немцами-переселенцами в диких, запущенных степях по воле Екатерины Великой в 60-70-ые годы 18-го века, вмиг обернулись исконно русскими: Бальцер – Красноармейск, Беттингер – Воротаевка, Дитель – Алешники, Францозен – Первомайское, Хакенберг – Александровка, Крафт – Верхняя Грязнуха, Сусанненталь – Сосновка, Остенфельд – Ворошилово, Кеппенталь – Кирово, Фразенгейм – Чапаево.
Не стану далее перечислять: сотни и тысячи немецких названий населенных пунктов одним махом превратились из Савла в Павел.
У меня есть карта АССР немцев Поволжья. Атлас этот издал доктор Альфред Айсфельд в 1997 году в Геттингене. Там указаны все базовые и дочерние немецкие колонии на Волге, год их обоснования и русские переименования после 1941 года.
Мой предок Андреас Бельгер был одним из основателем колонии Кинд (1768), а мой прадед Хайнрих Бельгер основал дочернюю колонию Мангейм (1860). Дед Фридрих (по отцовской линии) , дед Давид (по материнской линии), отец Карл и мать Анна – выходцы из этого села. В 1941 году, после выселения немцев, Мангейм переименовали в село Майское. Теперь и следа на земле его не осталось. Лет тридцать назад торчал один кирпичный остов бывшей школы. Мангейм помнят ныне несколько стариков в Германии и я из Алматы. Гнаденфлюр, кантонный центр, в котором мой отец перед депортацией заведовал кантонздравом, переименовали в Первомайское. Переименовав все немецкие села на русский лад, Сталин решил уничтожить немецкий дух в России, истребить искоренить саму память о немцах и тем самым насолить Гитлеру, к которому российские немцы, переселившиеся в Россию еще в 18, начале 19-го веков, ровным счетом никакого отношения не имели. О, мстительность «Чудесного грузина» не имела границ!
Прошло семьдесят лет, сменились поколения, российские немцы основательно перемолоты, перебиты, отлучены от национальных корней, языка, культуры, истории, подавляющее большинство перебралось на этническую родину, и там, в Германии, вспоминая свои родовые корни, называют немецкие имена колоний, из которых вышли их предки, а отнюдь не русские названия, которые цинично навязал усатый вождь. Сталина как известно, раздражали не только немецкие названия поселений, но и немецкие фамилии. Он не осмелился переименовать только города Энгельс и Марксштат, хотя последний слог в последнем слове убрал. Еще он не возражал против Эрнста Тельмана. Немецкие фамилии он предпочитал переводить на русский лад. Так, в Большом театра блистательно пел некий Краузе. Голос его вождю нравился, а фамилия нет. И Краузе стал Петровым. Партийный деятель с фамилией Икс ему был тоже не по душе. И он перекрестил его на Иванова и отправил на работу в Сибирь.
Я говорю обе всем этом так подробно, чтобы показать истоки моих отношений к тотальным переименованиям. У меня до сих пор вскипает кровь, когда я думаю о том произволе и насилии, которые творили власти, дабы искоренить немецкий дух в СССР. И потому я понимаю казахов, которые яростно возражают против тех, русских варваризмов, навязанных народом гнусной имперской политикой и подлой коммунистической идеологией.
Понятно, с этих позиции звучат чуждо для казахского уха и Петропавлск, и Павлодар.
Как быть?
Я вырос в казахском ауле на берегу Есиля, почти в двухстах километрах от областного центра, называемого Петропавловск. В том краю, в тех аулах по обе стороны степной реки, никто из казахов не говорил «Петропавлск», а сплошь и рядом, мал и стар – Кызылжар. Очень редко, бывало, кто-либо произносил с казахской огласовкой – «Бедробабыл». А так – Кызылжар да Кызылжар. Это было привычно, как нечто само собой разумеющееся. И я вместе со всеми говорил: Кызылжар. В русско-украинских селах – Куприяновки, Крещенко, Сухорябовки, Марьевки, Сергеевка, Ольгинка – говорили главным образом «Петропавловск». И родители мои говорили: Петропавловск. Видно, для немецкого языка, уха и горла это было удобнее. Да и маловато казахов обитали в том городе. Так и повелось. В сознании жителей Северо-Казахстанской области параллельно существовали оба названия. И я лично и сейчас не возражаю ни против одного из них. Однако, часть населения исключительно за «Кызылжар», часть – не менее решительно — против. Агрессивно и яростно за «Петропавловск». Думаю: именно сейчас на этом свете клином не сошелся. Есть и более важные в государстве проблемы. Разумнее, пожалуй, повременить. Ведь и по поводу Ленина в Мавзолее столько десятилетий ломают копья: пусть себе лежит в саркофаге под стеклом или же надо непременно мумию предать земле. Придет время, кода сама такая постановка вопроса покажется смешным. Настанет пора, когда и с Кызылжар и с Кереку никто спорить не будет. Тем паче, что нашлись ученые, которые считают «Кереку» древним тюркским словом, сопрягаемым со смыслом «кереге» (решетчатым остовом юрты). Я лично ничему не удивлюсь, памятуя изречение Гегеля: «Все на свете доказуемо». Вопрос этот решится без крика-шума так, как предпочтут казахи. Значит, до поры до времени пусть город для одних будет называться Кызылжар, а для других –Петропавловск. Город на Неве в сознании одних – Санкт-Петербург, для других – Питер или просто Петербург, для блокадников и участников Отечественной войны – исключительно и принципиально Ленинград (поэт Михаил Дудин, например, другого названия не приемлил ). Так и Астана в сознании разных слоев населения – ?ара?ткел, А?мола, Акмолинск. Целиноград (писатель А.Дебольский и его дети признавали только последнее наименование). Окончательный выбор за историей, за народом, а не за указом и прихотью властей. Лишь бы Петропавловск-Кызылжар крепко стоял на земле, процветал, радовал его земляков, и всем его обитателям жилось в нем мирно, сытно и благополучно. А имя свое подлинное, историческое – дай срок! – город, несомненно, обретет.
Я душой и сердцем понимаю казахов, и разделяю их боль и возмущение по этой части. Я хотел бы, чтобы и они осознали мою боль по поводу тотального истребления, выкорчевывания немецких названий на Волге. Я желал бы, чтобы и они подумали о том, что, переименовав старинный город-крепость Кенигсберг в Калининград в честь ничтожного и малограмотного холуя, козлинобородого, теке са?ал Калинина, советская власть в лице своего лидера-тирана унизила, оскорбила и немецкую историю, и немецкую культуру и немецкий народ. Тут взаимопонимание было бы весьма кстати. Вот тогда-то и пожмем друг другу руку и помужествуем вместе за подлинную справедливость.
