Национальные парки близ Алматы выглядят заброшенными, бесхозными, никому не нужными. Неимоверное количество машин, загрязнение почвы, воды, вырубка больших рощ вдоль дороги на Медеу, асфальтирование огромных площадей резко изменили экологический баланс, что стало одной из главных причин катастрофы на Мохнатке. Пострадали склоны, начинается размыв почвы, над Алматы нависла реальная угроза оползней и снежных лавин. По словам председателя Экологического общества «Зеленое спасение» Сергея Куратова, беззаконие позволяет различным дельцам вольготно чувствовать себя на особо охраняемых природных территориях, они буквально на глазах теряют свою привлекательность.
«…Горе той культуре, которая разрушает свои памятники славы и усеивает сельские просторы стойками для продажи жареных кур и горячих сосисок». (Пол Самуэльсон, американский экономист).
– Сергей Георгиевич, почему Иле-Алатауский национальный парк оказался безнадзорным, почему там свободно расхаживают религиозные экстремисты, совершают преступления? Что происходит?
– Главной причиной такого состояния национальных парков и заповедников, и в целом особо охраняемых природных территорий является то, что до сих пор нет экологической политики. Есть законы, есть целый ряд подзаконных актов, правил и прочих регулирующих документов, но они содержат массу противоречий, двусмысленностей, неясностей, что не позволяет обеспечить нормальное функционирование этих территорий. А раз законы представляют собой нечто бессистемное, аморфное, то их можно трактовать очень вольно или просто игнорировать, не соблюдать. Поэтому количество нарушений законодательства, к сожалению, растет, причем не только со стороны рядовых граждан, но и высокопоставленных ответственных чиновников.
– Не могли бы привести конкретные примеры?
– Общеизвестно, что бывший директор Иле-Алатауского национального парка был осужден за махинации с землей парка, ее перепродажу. Та же участь постигла некоторых районных акимов Алматинской области. Беззаконие позволяет различным дельцам вольготно чувствовать себя на особо охраняемых природных территориях. Это подтверждается результатами проверок, проведенных Генеральной прокуратурой, в ходе которых выявлено большое количество нарушений земельного законодательства, водного, архитектурно-градостроительного, законодательства об особо охраняемых природных территориях. Так что это не просто наше мнение, а подтвержденные факты.
Наша организация постоянно направляет запросы в Комитет лесного хозяйства, Министерство охраны окружающей среды, Управление природных ресурсов и другие госорганы на основании писем, которые к нам присылают самые разные люди. Они пишут о незаконных рубках леса, захватах земель, об отсутствии должного контроля, незаконном строительстве, незаконной охоте, о множестве несанкционированных свалок. Подобных нарушений становится все больше, и в результате национальные парки действительно выглядят заброшенными, бесхозными, никому не нужными. При таком положении дел, они, естественно, становятся полем деятельности жуликов и нечистоплотных, безответственных чиновников. Почему бы такой ситуацией не воспользоваться и экстремистам, они тоже видят, что происходит.
О несовершенстве законодательства, необходимости его улучшения говорили и говорят правоведы, лесоводы, экологи, представители общественности. Я бы добавил, что власти в корне должны изменить отношение к особо охраняемым природным территориям. К сожалению, пока мы видим только бесконечные поправки, вносимые в законодательство, изменения, которые ситуацию не улучшают, а, наоборот, еще больше ухудшают.
– Какие поправки ухудшают ситуацию?
– На особо охраняемых природных территориях, которые созданы в регионах, где в течение многих веков экосистемы развивались естественным образом, не подвергаясь или незначительно подвергаясь воздействию антропогенного фактора, недопустимо производить санитарные рубки леса. А у нас в результате «улучшения законов» это разрешено законом даже на территориях заповедников.
Во многих западных странах в заповедниках и национальных парках вообще запрещены всякие рубки и расчистки лесов, даже после таких явлений как ветровал, бурелом, так как считается, что нельзя вмешиваться в ход естественного развития экосистем. То есть лес развивается, вырастает, стареет, гибнет при ветровале, сгорает при пожарах, но это естественный процесс и его нельзя нарушать. В законодательстве Швейцарии предусмотрен очень важный принцип управления национальными парками – их природные комплексы должны развиваться естественным путем, без вмешательства человека, потому что вмешательство человека во многих случаях приводит к ухудшению естественной среды. Разумеется, нельзя бездумно перенимать чужой опыт, но игнорировать его – преступно.
Помните, в мае прошлого года в урочище Медеу пронесся ураган? Некоторые ученые считают, что одной из причин массового падения деревьев является нарушение естественного состояния леса. Неимоверное количество машин, загрязнение почвы, воды, вырубка больших рощ вдоль дороги на Медеу, асфальтирование огромных площадей резко изменили экологический баланс, что стало одной из главных причин катастрофы. Ну а потом началась цепная реакция: ветер повалил деревья, образовалось много сушняка, который создает естественные условия для возникновения пожара, и пожар не преминул возникнуть. В определенной мере это подтверждается и тем, что алматинские старожилы не помнят подобных ситуаций, и в специальной литературе мне не попадались свидетельства о случаях массового падения деревьев в наших горах.
– В Алматы тоже вырубается много деревьев, что вызывает возмущение горожан.
– Санитарную рубку деревьев в городах вели всегда, так как городская среда существенно отличается от естественной. Деревья стареют, болеют, могут упасть на людей, на дороги, транспорт, на крыши домов, порвать провода… Но это не значит, что можно рубить все подряд, когда угодно и где угодно. Существуют многочисленные детально разработанные инструкции и правила ухода за зелеными насаждениями в населенных пунктах. Проблема в том, что городские власти не желают с ними считаться. Новые инструкции вместо упраздненных так и не утверждены. Рубка осуществляется безобразно, неграмотно, а иногда явно в угоду предпринимателям. Власти не реагируют на возмущение жителей города и советы специалистов.
– А что Вы можете сказать о пожаре на Мохнатке? Вы полагаете, что он возник естественным путем?
– Пожар на Мохнатке мог возникнуть и естественным путем, и искусственным, не берусь судить. Опять же огромное количество машин, горы мусора, линии электропередачи, в том числе высоковольтные… Недавно я смотрел телепередачу, в которой, если мне не изменяет память, зрители задавали вопросы руководителю департамента по чрезвычайным ситуациям города Алматы. Один из горожан рассказал о том, что в районе Медеу провода кое-где лежат прямо на деревьях, и ветки уже неоднократно загорались. Нельзя в такой лесистой зоне осуществлять интенсивное, непродуманное строительство и еще в таких больших масштабах. Но главное не это.
Если все-таки возникла чрезвычайная ситуация, то какова должна быть реакция властей – сразу все убирать, рубить? На территории Медеу – да, поскольку там жилые дома, спортивные сооружения, линии электропередач и так далее. А дальше? Дальше лес, национальный парк. Естественный лес, который стоял стеной многие годы и там надо действовать по-другому.
Необходимо провести обследование, экологическую экспертизу, выяснить причины ветровала и на основании полученных данных разработать политику дальнейшего содержания этих территорий. На этом мы настаивали еще в прошлом году. А может, в урочище больше ничего не надо строить, потому что ветровые коридоры и так уже создали слишком большую угрозу для лесов. Может быть, повышенное загрязнение почвы сильно угрожает их здоровью. Кто может точно сказать, где предел вмешательства человека и насколько человек способствовал урагану? К сожалению, этот вопрос остался без ответа. Деревья упали, и сразу было брошено огромное количество денег, чтобы их убрать, а мнение специалистов никого не интересовало. Это не научный подход, это не хозяйственный подход.
Что главное в этой ситуации – освоить деньги или определить причины ветровала и предотвратить его повторение? Наверное, все-таки второе. Может быть, частично деревья можно было оставить, а частично убрать, потому что специалисты предупреждали, что у нас нет техники для их безопасного удаления, что будет содрана трава и почва, что поломают много молодой поросли. Так может быть, стоило попробовать другие методы? Но все сделали самым примитивным образом, а теперь выясняется, что склоны пострадали, начинается размыв почвы и над Алматы нависла реальная угроза оползней и снежных лавин. Вот и получается, что делая одно, мы тут же разрушаем другое и создаем новые проблемы.
– Наши читатели высказывают опасения, что скоро мы потеряем Медеу, что там уже не на что смотреть.
– Действительно, там сейчас – неприглядная картина, урочище Медеу буквально на глазах теряет свою привлекательность. Вырублено много деревьев, понастроены коттеджи, какие-то заведения, ресторанчики, протянуты высоковольтные линии, заасфальтированы большие пространства, всюду автостоянки, мусор…
А в каком состоянии Чимбулак? В ужасном. После того, как начали тянуть канатные дороги, вырубили деревья, разрушили склоны для прокладки лыжных трасс, почти полностью уничтожили растительность – смотреть больно. А ведь территория Иле-Алатауского национального парка, прилегающая к Чимбулаку и Медеу, включена в предварительный перечень от Казахстана для номинации в Список всемирного наследия. Это значит, к ней надо относиться осторожно, любые изменения, даже самые малейшие, должны быть продуманы очень серьезно. К сожалению, сегодняшнее «освоение» выглядит как освоение месторождения полезных ископаемых, а не сохранение особо охраняемой природной территории. Дальше – больше. Идет разговор о том, что нужно продолжить освоение. Словно это не экологическая система, поддерживающая биологическое разнообразие и обеспечивающая жизнедеятельность всего алматинского региона, а куча камней на обочине. А между тем чистой воды становится все меньше и меньше. Свежий воздух давно уже стал дефицитом в Алматы. Меняется климат, загрязняются почвы… Мы рубим сук, на котором сидим.
– Были слухи, что пожар на горе Мохнатке связан с действиями экстремистов, которые якобы специально ее подожгли, чтобы замести следы.
– Если есть подозрение, что это действия криминальных элементов, то в этом должны разобраться компетентные правоохранительные органы. Может быть, там что-то и было, но нужны точная информация, изучение и экспертиза. Отсутствие научных исследований, четких выводов криминалистов, лесников, правоведов порождает самые невероятные, самые фантастические домыслы. Поэтому тщательное обследование нужно провести еще и для того, чтобы развеять всевозможные слухи, выявить истинные причины и сказать о них народу. Насколько я знаю, такие обследования не проводились, во всяком случае, нам ничего не ответили на запросы относительно их проведения.
Чтобы особо охраняемые природные территории поддерживать в отличном состоянии, необходимо выделить достаточные средства на мониторинг, научные исследования, разработку методик охраны, обучение персонала. У нас спонтанные исследования, случайные проекты, все держится на отдельных энтузиастах.
– Можно узнать Ваше личное мнение о гибели егеря, членов его семьи и рабочих в Иле-Алатауском национальном парке? Как это могло произойти?
– Это один из трагических результатов отсутствия политики развития и управления особо охраняемыми природными территориями. Помню, в начале девяностых годов были предприняты первые попытки наладить хорошую работу по управлению национальными парками в Казахстане. Были привлечены специалисты из зарубежных стран. Американцы, например, провели обследование Иле-Алатауского национального парка, подготовили рекомендации по улучшению управления, по работе с местным населением, развитию туризма, поиску дополнительных источников финансирования. В частности, они настаивали на создании службы рейнджеров.
Рейнджеры – это специально обученные сотрудники национальных парков, обеспечивающие помощь посетителям, безопасность и соблюдение законности. Они вооружены, имеют современные средства связи, защиты, спасения, оказания первой помощи, автомобили, вертолеты. Они готовы оказать любую помощь и поддержку туристам, местному населению, лесникам, дать отпор нарушителям и браконьерам. В США рейнджерская служба считается почетной. Обеспечение безопасности на особо охраняемых территориях является одним из главных условий их нормального функционирования: сохранения экологических систем и создания безопасных условий для посетителей. Если бы в парке была подобная служба, и было бы нормальное взаимодействие с пограничниками, так как территория парка граничит с Киргизией, то, думаю, ЧП не произошло бы.
– А что, наши егеря плохо вооружены?
– У них есть оружие, но дело не в вооружении. Когда американские специалисты познакомились с работой егерей и лесников, они сказали, что это знатоки леса, хорошие охотоведы, знают тропы, повадки животных и так далее. Но у рейнджеров другие задачи – обеспечивать безопасность на всей вверенной им территории. Таких служб у нас нет, и я уверен, что одной из причин сегодняшнего хаоса на особо охраняемых природных территориях является их отсутствие.
Надо иметь в виду и то, что техническое оснащение рейнджеров намного лучше, чем в наших парках. Не буду называть фамилии, но знакомые егеря жалуются, что у них слабое техническое обеспечение, нет элементарных средств связи, нет нормальных машин. Некоторые покупают автомобили на свои деньги, так как за каждым закреплена большая территория и контролировать ситуацию без хорошего транспорта невозможно. Достаточно сказать, что площадь только Иле-Алатауского национального парка составляет более двухсот тысяч гектаров.
– Если я Вас правильно понимаю, работающие в парке егеря находятся в опасности?
– К великому сожалению, да. До и после трагических событий в национальном парке некоторые из них говорили, что им тоже угрожали и продолжают угрожать.
– Кто угрожает?
– Браконьеры, различные криминальные элементы, те, кому не нужен порядок на этих территориях. В горах нередко можно найти патроны и другие следы браконьерства. Создается впечатление, что в последние годы правонарушители не пытаются особо скрывать свою деятельность.
– СМИ писали, что какие-то экстремисты построили в национальном парке блиндаж и жили там с семьями. Такое возможно?
– Вполне. Раз нет эффективного контроля, почему бы не построить?!
– Касательно вопроса об управлении парками – могут ли они зарабатывать деньги и окупать себя?
– Это тоже вопрос политики. Наши уполномоченные органы считают, что парки должны приносить прибыль. Подобная экстремистская рыночная установка не учитывает, что для этого надо наладить нормальную их работу: разработать систему платежей за экологические услуги, отменить примитивные поборы, препятствующие развитию туризма в парках, ликвидировать свалки, удалить развалины, вывести с территории парков посторонних землепользователей, подключить спонсоров и широкую общественность.
На сегодняшний день все доходы сводятся в основном к входной плате и неоправданным платам за тропы, столики и полянки. Даже фотографировать в парках нельзя бесплатно. Тогда спрашивается, а почему можно фотографировать в американских парках, английских, французских, шведских?! В некоторых парках, даже частных, не берется входная плата. Что же мы получаем в результате?
Кассовые аппараты, где есть, а где нет. Входную плату кое-где принимают, как положено, а где-то можно договориться о скидках. То есть значительная часть денег проходит не через кассу, а уходит неизвестно куда. Между тем, неоднократно поднимался вопрос о том, что бюджеты парков должны быть прозрачными. Любой посетитель имеет право знать, сколько и за что он платит в парке, сколько стоят те или иные услуги, сколько парк заработал в данный сезон, сколько ему выделило государство и так далее. Только прозрачность позволит судить, насколько окупают себя парки и какова должна быть их финансовая политика.
У нас же стремятся выжимать из посетителей как можно больше, что вызывает у них справедливое недовольство. На западе национальные парки предоставляют всевозможные льготы для посетителей, потому что у них одна из главных задач – дать людям отдохнуть. Продают входные билеты в парк с существенной скидкой для детей, пенсионеров, инвалидов, а также для тех, кто едет в парк не на машине, а на велосипеде. Таким образом, парки привлекают посетителей, зарабатывают и стимулируют охрану природы.
Важную роль играют дополнительные услуги. Национальные парки во всем мире зарабатывают на видеопродукции, красивых альбомах, буклетах, сувенирах, которые продают посетителям. Вы в нашем парке видели красивые буклеты?
– Нет.
– Вот, пожалуйста, (показывает буклет – Т. Н.), мы его сделали для парка. На русском и казахском языках. Вы видели красочные путеводители по паркам? Альбомы стоимостью от 1,5 до 70 долларов? Нет? А что в таком случае делает парк? Может быть, обеспечивает посетителей специальным, экологически чистым транспортом? Его и в помине нет. Во многих европейских национальных парках человек доезжает до парка на своей машине, затем оставляет ее и дальше идет либо пешком, либо передвигается на велосипеде, либо на лошади, либо на транспорте, который предоставляет парк. Как видите, продуманной финансовой политики в наших национальных парках практически нет. Зато мы постоянно слышим, егерям мало платят, лесникам мало платят, сотрудникам мало платят.
Другая проблема – большие частные владения на территории парка, огороженные заборами. Да, исторически сложилось так, что в Англии, США в национальных парках есть частные владения, но для хозяев установлены правовые ограничения. Не разрешают ставить заборы, чтобы они не портили вид и не загораживали людям дорогу, чтобы посетители могли гулять и наслаждаться пейзажами. А у нас что?
Тропы перегораживают, дороги перегораживают, автоматчики, колючая проволока, сторожевые собаки… В некоторых ущельях просто страшно гулять. И это мы называем национальными парками?! А аренда в национальных парках на 49 лет – это что такое?! Как можно земли национального парка сдавать в аренду на 49 лет и камуфлировать это туманным термином «долгосрочное пользование»?
– А кому предоставляется аренда?
– Частным собственникам. Огромные территории национальных парков сдают в аренду частным собственникам согласно нашему законодательству.
– И что частники делают на этой земле?
– Строят. Под видом туристических объектов строят особняки, занимаются бизнесом. И после этого мы говорим, что у парков нет денег. Их и не будет. И потом мы говорим, что не развит туризм. Да какой нормальный англичанин, или немец, россиянин или казахстанец поедет в такой национальный парк? Он зайдет, его оберут до нитки, карту не дадут, транспорта нет, дороги разбиты, кругом мусор. Дальше – сторожевые собаки и колючая проволока. Мы не раз водили иностранных гостей в горы. Они смотрят и восклицают: «Боже, какая красота! И …какая убогость». В том же Бутаковском ущелье с одной стороны – развалины, с другой – особняки. Вдоль дороги груды мусора. Это что за национальный парк?!
– Как эти негативные моменты влияют на международный престиж Казахстана?
– Казахстан подписал целый ряд природоохранных конвенций, например, Конвенцию об охране всемирного культурного и природного наследия. Конвенция весьма престижная. Достаточно сказать, что в Список всемирного природного наследия входят Большой барьерный риф, Йеллоустонский национальный парк, Большой каньон реки Колорадо, вершина Эверест, озеро Байкал. К сожалению, со стороны нашего государства не видно никакого движения по подготовке номинации Иле-Алатауского национального парка. Что, Казахстану это не нужно? Мы наблюдаем обратный процесс – усиливается освоение территорий парка. Все идет к тому, что эксперты признают его экосистемы сильно нарушенными и несоответствующими критериям конвенции. Это ли не удар по международному престижу?
То же самое можно сказать по поводу Конвенции о биологическом разнообразии. В результате освоения Малого и Большого Алматинских ущелий там скоро не останется даже мух, не говоря уж о снежном барсе, медведе и рыси. В африканских национальных парках живет множество животных, и они дают доход местному населению. Например, лев, позирующий туристам, приносит в год 27000 долларов, что значительно превышает цену львиной шкуры. Прекрасный пример дополнительных услуг. Просто так турист к живому льву не подойдет, для этого нужны обученные люди, специальные машины. Слаженная организация приносит хорошие доходы. А у нас можно сфотографировать снежного барса?
– Не только снежного барса – елика, сурка сфотографировать и то целая проблема.
– Вот-вот, потому что выжившие животные уходят в глухие уголки парка и в заповедник. Хоть там еще более или менее порядок поддерживается. А парк пустеет на глазах и новые проекты по развитию горнолыжного туризма нанесут очередной удар по его природе.
– Вы сказали, что общественность может содействовать улучшению деятельности парков. Каким образом?
– Во многих странах создаются общественные фонды для целенаправленного сбора денежных средств с целью поддержки национальных парков. Деятельность таких фондов публична и прозрачна. В итоге парки получают дополнительные средства, которые помогают им улучшать работу, повышать техническое оснащение, укреплять сотрудничество с местным населением. Создаются и другие общественных организации, которые обучают школьников и студентов, помогают рейнджерам, издают буклеты, книги, снимают фильмы, например, Йеллоустонская ассоциация. И все это делается добровольно, потому что люди хотят помочь национальным паркам, они гордятся ими как настоящим национальным достоянием. В США общественные экологические организации создают природные парки и восстанавливают разрушенную природную среду.
У нас в стране хотя имеются законодательные основы для создания подобных фондов, но я не знаю ни одной такой организаций. А ведь немецкие специалисты неоднократно предлагали создать подобный фонд. Организовывали семинары, проводили встречи с представителями успешно действующих фондов из других стран. Все безрезультатно.
– Как Вы думаете, Президент и правительство знают обо всех этих бедах?
– Конечно, знают, но беда в том, что в условиях отсутствия государственной экологической политики, при доминировании экономической политики, ориентированной на эксплуатацию природных богатств, подобный результат неизбежен. Самый яркий пример – государственная программа «Жасыл Даму», направленная на сохранение биологического разнообразия. Как она будет выполняться, если принимаются планы развития горнолыжных курортов, прямо противоречащие ее целям и задачам?
Надо учитывать и то, что даже высокопоставленные чиновники не понимают всей сложности взаимодействия общества и природы. Говорят: «Вот разберемся с экономикой, потом будет заниматься экологией». Извините, так не бывает. Экономика не витает в воздухе, а базируется на земле, использует ресурсы природы и отравляет отходами ту же землю. И это повторяется изо дня в день. В качестве оправдания подобной экономической активности выдвигается тезис о необходимости развития. Но для этого не обязательно уничтожать окружающую природную среду. Например, в Швеции, одной из самых развитых и богатых стран мира, действует суровое природоохранное законодательство, однако оно не препятствует развитию туризма, а Стокгольму не помешало стать в 2010 году самым чистым городом Европы. Аналогичное можно сказать и о Сингапуре.
Наконец, у нас процветает коррупция, сплошь и рядом нарушаются законы… Все это вместе взятое превращается в серьезную проблему, решить которую без активной позиции государства невозможно.
Торгын НУРСЕИТОВА
Источник: Информационная служба ZAKON.KZ
