Д.Г.: Вы приехали в Москву к маршу памяти Бориса Немцова и участвовали в нем. Прошел год, как Бориса убили. Что вы думаете о следствии, и о том, как власть сейчас, на протяжении этого года после убийства, общается с оппозицией в России?
М.А.: Я думаю, что убийство Немцова – это некая точка невозврата, когда наиболее ясно власть дала понять: ценой ваших протестов теперь будет ваша жизнь, если что, вне зависимости от того, чьими руками это будет сделано – будет ли это сделано руками ФСБ, руками Кадырова, еще чьими-то руками – это будет сделано, если что, и не где-то там в лесу, а у стен Кремля. На мой взгляд, это серьезный жест. Про расследование лучше всего сказал Илья Яшин, который сделал доклад о Кадырове. Мне кажется, этот доклад должен распространяться именно на Западе. Мы сейчас уже можем говорить об усилении репрессий – например, дело Дадина. Это действительно беспрецедентное дело, такого не было до этого момента: человек поехал на три года в колонию за то, что три раза постоял с плакатом против войны. Уже мы можем говорить о той ситуации, в которой мы работаем и протестуем, зная о том, что мы можем быть, как минимум, сильно избитыми. НОД («Национально-освободительное движение», провластная организация уличных активистов в России – Д.Г.) и прочие – это боевые отряды, которые созданы для того, чтобы решать ситуацию «по-быстрому», это уже даже не ОМОН. Мы живем в этом. Я не думаю, что такое можно было бы представить, скажем, в начале 2012 года.
Д.Г.: Еще вопрос про Павленского. Все-таки, мы можем утверждать, что поджог дверей в любой структуре государственной безопасности любого государства повлечет за собой какие-то репрессивные действия. Как тут правильно реагировать людям, которые, с одной стороны, понимают его высказывание, с другой стороны, понимают, что это высказывание явно приходит в противоречие с государственными порядками?
М.А.: Я думаю, что ситуация очень простая: нужно посмотреть на государство, в котором это происходит, и, соответственно, на работу той спецслужбы, двери которой горят, и все сразу становится понятно. Это произошло не в какой-то другой стране, это произошло в России. Собственно, Путин, против которого мы все выступаем, является продуктом этой службы, по сути, приведшей его к власти. Мне кажется, что стоит говорить в гораздо большей степени о символизме этого жеста. Потому что, мне кажется, если бы Петя действительно готовил бы что-то, что подвергает опасности чьи-то жизни, то, разумеется, он бы не был Павленским, он не был собой. Очень важны его слова, которые он повторял в течение двух заседаний суда: он требует переквалификации обвинения на «терроризм», он продолжает быть художником, уже находясь за решеткой. Потому что власть, которая дала Сенцову двадцать лет заключения и Кольченко – десять, она дала им эти сроки как борцам, как протестующим, как активистам, а не как художникам. И в какой-то степени она впадает во фрустрацию, когда сталкивается с Павленским, который говорит – да, конечно, сажайте меня, дайте еще больше, дайте самую жесткую статью, дайте терроризм. И здесь, мне кажется, говорить о том, что мы выступаем за немедленное освобождение, или что-то подобное – это не тот случай. Мы просто – за. Мы на этой же стороне. Мы поддерживаем этот жест. Разумеется, мы сейчас работаем с тем, чтобы с ним ничего не случилось, пока он за решеткой.
Д.Г.: Как вы думаете, в обозримом будущем в России что-то изменится, или ситуация, сложившаяся в последние 2-3 года, будет неизменной?
М.А.: Мне кажется, в России уже все меняется. Говорить о том, что Россия такая же, как она была в конце 2011 – начале 2012 года, абсолютно нельзя. Страна меняется, она меняется и нами, и властью. Здесь, мне кажется, качество этих изменений зависит от нас, если говорить о нас, а власть сама за себя должна отвечать. Я считаю, что те люди, которые сейчас делают что-то, являются героями. Потому что, фактически, все те институты, инструменты, которыми могут действовать активисты, правозащитники, оппозиционеры в демократических странах, они вычищены в России, просто выжжены. Но, несмотря на это, мы что-то делаем, а значит, если ты что-то делаешь, в любом случае все меняется.
http://www.golos-ameriki.ru/content/dg-alyokhina/3216848.html
