[:ru]
Как ускорить внедрение инноваций в Казахстане и сможем ли мы занять достойное место в экономике будущего за счёт развития собственных технологий? Есть ли у нас достаточно ресурсов для этого и как стимулировать развитие науки?
Своим взглядом на эти вопросы делится Асланбек Амрин, окончивший Иллинойский университет по специальности «управление инновациями» и работающий на разных должностях над продвижением технологического потенциала Казахстана на протяжении последних 15 лет.
F: Насколько рационально Казахстану вообще говорить об амбициях страны-инноватора, зная, что в мире есть признанные лидеры в этой области, а у нас и само понимание инноваций, и производство не особо развиты?
– Давайте обозначим текущие условия: новые технологии появляются уже не линейно, а по экспоненте, меняя абсолютно все сферы жизни. Накопленные за последние полвека прорывные инновации изменили сам образ мышления и спровоцировали новые потребности с новыми решениями.
XXI век – это время быстрых побед, динамичной смены фаворитов. Все ускоряется – изменения происходят быстрее, время на принятие решений сжимается. Становится ясно, что со старой институциональной структурой в новую экономику не вписаться. Даже развитым странам удержаться на вершине глобальных рейтингов не так просто. Самый наглядный пример – глобальная экономика. Большинство международных экспертов согласны с тем, что мировой экономический центр смещается с Запада на Восток.
На мой взгляд, у Казахстана при этом есть хорошие шансы занять собственную нишу, поскольку наша локация позволяет легче понять и учесть механизмы и факторы, обеспечившие азиатским технологическим лидерам экономический взлёт, и применить некоторые интересные алгоритмы к нашим научным школам. Например, национальный ориентир КНР на переход от фабрик к лабораториям обеспечил прогресс страны на годы вперед. Политика Пекина по привлечению учёных со всего мира интересна не менее, чем опыт США, подаривших миру Томаса Эдисона и Илона Маска. Ведь технологическая революция подразумевает не столько надстройку существующих технологий, сколько полноценный переход на новые рельсы.
Поскольку мы не успели вложиться в те технологии, которые уже устаревают, нам проще перескочить некоторые этапы и выстроить все с нуля. В экономике это называется «преимуществом отстающего».
С моей точки зрения, для устойчивости экономики нам нужно не менее четырёх-пяти направлений с закреплёнными позициями. Если мы закрепимся на этих направлениях, то можем вырваться в лидеры к 2030.
Еще есть хороший ресурс роста в таком направлении, как формирование единых мировых стандартов. Помните, раньше у каждой модели телефона была своя зарядка? А сейчас производители переходят на универсальные для всех моделей разъёмы.
Как только какой-либо стандарт становится базовым, остальные варианты в основном вымирают, реже – переходят в разряд «нишевых». Казахстану нужно найти такие сферы, в которых стандарты отсутствуют или только формируются, это позволит нам влиять на их выбор и получить определённые преимущества.
Приведу конкретный пример. У нас есть перспектива в добыче редкоземельных металлов (сейчас борьба за их месторождения идет не менее жёстко, чем за углеводороды в прошлом веке). На глобальном рынке США пытаются сместить Китай, ставший монополистом. Идёт активная конкуренция за неодим и торий, который рассматривается как более безопасная альтернатива урану. Мы же видим только уран, но не до конца осознаем роль тория в дальнейшем развитии энергетики. В этом направлении мы можем привлечь как США, так и Китай в развитие совместных проектов на выгодных условиях, позволяющих осуществить трансферт наиболее продвинутых технологий переработки вместе с производством конечных продуктов с высокой добавленной стоимостью. Не только страны, но и транснациональные компании заинтересованы в таких проектах.
Глава государства неоднократно говорил, что необходимо опираться на наши сформировавшиеся преимущества, связанные с наличием богатых и разнообразных полезных ископаемых в недрах, превращая недостатки сырьевой страны в ее преимущества. Редкозёмы – наш новый драйвер, только воспользоваться им надо правильно: со стратегическим прицелом трансферта технологий и дальнейшего развития на нашей земле.
Казахстанским учёным есть что предложить миру. Вот пример: отечественные лаборатории обладают уникальной технологией получения металлического осмия. Учитывая, что это самый дорогой металл в мире с совершенно уникальными свойствами, его перспективы во многих отраслях – от аэрокосмической до медицинской – дают нам хорошие стартовые условия для переговоров с потенциальными инвесторами.
Я часто общаюсь с молодыми учёными и вижу, что кадровый потенциал есть, надо только направлять их научный интерес в нужное русло, выискивать перспективных специалистов, давать им возможность расти. Почему именно молодёжь? Период наибольшей продуктивности учёных приходится на возраст 30–45 лет, а до этого времени человека надо обучить и максимально «прокачать» как академической информацией, так и навыками коммерциализации прикладных технологий.
F: Насколько такая задача выполнима для Казахстана?
– Самое главное – вырастить критическую массу молодых учёных, не скованных догмами старой школы, мыслящих масштабно – за пределами горизонта. Да и саму научную экосистему надо развивать. Продвигать как фундаментальную, так и прикладную науку.
У фундаментальной науки задачи более сложные, чем у прикладных разработок, ведь ответственность за будущие стратегические направления исследований лежит на ней: какие сферы могут принести наибольшую пользу Казахстану через 20–30 лет, какие вызовы придется решать в будущем, какие ресурсы для этого необходимы, каких специалистов и в каком объёме надо готовить и как всё это в итоге изменит жизнь наших граждан.
Что касается прикладной науки, нам всем необходимо осознать, что мы, как часть глобального рынка, должны понимать и принимать его правила. А это коммерциализация технологий, софинансирование и участие бизнеса на всех уровнях технологического развития.
Моя позиция состоит в том, что государство не должно спонсировать ненужные разработки. Зачем что-то изобретать, если в итоге это пылится «по гаражам»? В цене должны быть лишь проекты, доказавшие свою необходимость рынку. Это лучшая стратегия, если мы хотим дорасти до нового уровня: только коммерческий подход к финансированию научных исследований сможет довести лабораторную разработку до конкретного потребителя, придать ей ключевые свойства, которые точно будут востребованы.
Кстати, такой подход помогает бороться с коррупцией в сфере науки: чем больше процент софинансирования, чем больше абсолютная сумма вклада предпринимателей, тем пристальнее инвестор наблюдает за эффективностью исследований, требует результата, следит за деньгами.
К примеру, за последние полтора года на коммерциализацию удалось привлечь более 4 млрд тенге, что стало весомым ответом скептикам, утверждающим, что в Казахстане нет науки и бизнесменов, желающих вложить в нее средства.
Одним из перспективных механизмов может стать создание фонда страхования вкладов частного сектора в науку. Этот механизм доказал свою эффективность в Китае и развитых странах.
Современная наука – это иной способ мышления. Все мы знаем, насколько высок научно-технический потенциал Массачусетского технологического института. Так вот, в нем больше 40 лет работает великолепный инженер-химик, исследователь искусственных тканей и контролируемого высвобождения лекарственных средств профессор Боб Лэнгер. Его авторитет в научной среде непререкаем – индекс цитируемости Хирша равен 245. Ни один инженер в истории человечества не достигал таких вершин. Более 1000 его патентов лицензированы 300 фармацевтическими и химическими компаниями. Его называют Эдисоном в медицине, а созданные им 40 компанийстоят более $23 млрд.
Лэнгер считает правильным активный подход к междисциплинарному сотрудничеству, привлечение разных специалистов на несколько лет для решения конкретной задачи, вовлечение и поддержку молодых учёных, а также организацию стабильного финансирования и независимости исследовательских групп от вузов. Он доказал эффективность коммерческой модели науки. Венчурные инвесторы, вложившие в его компании деньги, получили внутреннюю норму доходности более 50%.
В Казахстане хороший потенциал для сотрудничества бизнеса и ученых. Нет только устойчивой коммуникации между ними. И этот вопрос надо решать прежде всего. На сегодняшний день есть несколько ведомств, отвечающих за внедрение инноваций и технологий. У всех имеются результаты, но они размываются, поскольку каждый реализует свой блок, но не занимается продажами. Между тем последний кусочек пазла – это именно продажи и удовлетворение потребностей общества. Нужно создавать биржи научных разработок, которые смогут продать результаты исследований, лежащих на полках, в которые государство уже вложилось.
F: Не совсем понятно, что, например, значит «умные» сферы? Ведь есть наука и образование.
– Это консервативное мышление. Ту же цифровизацию у нас воспринимают как эфемерную идею, не понимая, что мир вокруг меняется, не оставляя нам выбора.
Когда мы, например, говорим об «умном» сельском хозяйстве, то имеем в виду высокую технологичность проекта, с полным контролем температуры, качества земли, графика орошения, учитывающего специфические свойства конкретного вида растений или животного в заданных условиях.
В современном мире преимущества в огромных площадях уже нет, поскольку все большее распространение получают вертикальные фермы, состоящие из многих ярусов полок с грядками в закрытом помещении. Условно говоря, управление посевами в 300–500 га ведётся в масштабах достаточно большого ангара, но всего лишь из одного кабинета. Такие фермы удешевляют производство в разы и делают его круглогодичным, что показывает очевидные преимущества перед традиционным полем. Но знания такого смарт-фермера не ограничиваются вождением трактора, а включают работу с Big Data, активный информационный обмен с коллегами из других стран и вовлечение в научный прогресс.
Теория и практика в современном мире тесно взаимосвязаны: данные из практики быстро обрабатываются теорией, в том числе благодаря Big Data, а полученные результаты быстро интегрируются в практику. Поэтому научные знания – безусловное конкурентное преимущество.
Наша задача – сформировать современные отечественные научные школы, гибко вписать их в экономическую структуру, где основным участником и инвестором должны быть как крупные транснациональные компании, так и средний бизнес. Этот вопрос уже решается. Совместно с Всемирным банком Казахстан в 2018 планирует решить вопрос обучения всех учёных английскому языку, а также создать образовательную платформу и направить перспективных ребят на зарубежные исследовательские стажировки по программе постдокторантуры. Кроме того, мы обеспечили бесплатный доступ для всех наших учёных к международной базе статей Scopus, чтобы они стали более конкурентоспособными на международном уровне.
F: О сельском хозяйстве. В чем смысл перехода на новые решения? У нас десятки тысяч гектаров земли и пастбищ, традиции, в конце концов. Если агрофермы станут вертикальными, что делать с остальной землёй?
– Это вопрос экологии, развития биосферы, энергосбережения и перехода от экстенсивного к интенсивному развитию. Например, мы можем развивать такие отрасли, как туризм: этнотуризм, экологический туризм.
Но тогда нужна инфраструктура – дороги, кемпинги, гостиницы, кафе. В Казахстане очень активно строятся дороги. Но к этому вопросу надо подходить разумно – без постоянного потока людей всё быстро придет в запустение. Например, возрождение исторического Шёлкового пути в рамках проекта «Западная Европа – Западный Китай» — это потрясающие возможности, которые надо использовать. Современные технологии очистки воды, получения энергии и урбанизации позволяют создавать центры притяжения в любой точке страны. Такие наработки есть и у наших ученых. Нужны якорные проекты, которые объединят их на основе идей, интересных многим людям.
Например, Билл Гейтс вложил $80 млн в создание «умного» города в Аризоне, обозначив его как площадку для развития новейших технологий. Очевидно, что этот город привлечёт множество учёных и компаний. У нас есть проблемы малых городов, которые можно решать не только силами областных акиматов, но и при помощи науки.
F: Каких навыков и компетенций потребует экономика в будущем, на ваш взгляд?
– Скорость перемен будет нарастать, ключевыми станут способность к адаптации, гибкое мышление и готовность взять на себя ответственность. Основы программирования, умение работать с технологиями и анализом данных перестанут быть чем-то особенным и войдут в базовые компетенции.
По сути, сейчас мы наблюдаем расцвет техногенной цивилизации – когда именно готовность к инновациям и адаптация к меняющимся условиям одни нации выдвигают вперед, а другие отбрасывают назад.
При этом не нужно забывать про гуманитарные науки, которые отнюдь не уходят на второй план. Так, в 2013 Google запустил проект Oxygen, чтобы понять, какие навыки сотрудников помогают им добиваться успеха. И главными оказались не только способности к дисциплинам STEM, но и такие качества, как способность к общению и пониманию, сочувствию и поддержке своих коллег, критическое мышление, а также готовность к установлению связей в работе над сложными идеями.
F: Похоже, в будущем для людей останется мало: их заменят компьютеры и роботы. Что нужно делать в образовании, чтобы люди имели возможность работать?
– Традиционная модель образования не менялась с XVII века. А ведь сегодня дети уже с пелёнок на интуитивном уровне играют в игры на смартфоне, быстрее нас потребляют контент. Школы же предлагают всё то же самое: диктат учителя и бесконечно толстые учебники.
Мы должны признать, что виртуальная и дополненная реальность, безграничная база знаний интернета – это новый формат обучения, и нам надо менять под это всю систему образования. Преподаватель как «человек-учебник» перестаёт быть востребованным, поскольку с интернетом под рукой ребёнку и так доступны все учебники мира. Зато ему всё больше нужен тьютор, способный вести, развивать и вдохновлять.
Именно здесь необходимы гуманитарные исследования: как меняется модель потребления контента, как меняются дети с каждым новым поколением, что надо делать для улучшения взаимодействия с ними, как обезопасить их в процессе познания.
В высшем образовании тоже всё изменилось: студенты уже сейчас имеют возможность получения знаний не из одного, а из нескольких источников, ведь большинство ведущих институтов мира открывает доступ к своим материалам.
Недавно EY, будучи одним из самых известных работодателей Великобритании, заявила о том, что отказывается от существовавших ранее требований по академической успеваемости в вузе. Она провела собственное исследование и выяснила, что успеваемость никак не коррелирует с будущим профессиональным успехом.
Всем нам надо быть готовыми учиться всю жизнь, осваивать смежные специальности и искать перспективные ниши в них, а в случае необходимости переквалифицироваться за короткий период времени, поскольку специфика развития профессиональной области с каждым годом кардинально меняется. Если наше общество будет готово к глобальным изменениям, то и бояться будет нечего. Мы – молодая нация, у которой всё впереди.
https://forbes.kz/process/vzglyad_za_gorizont_1528367258/
[:]
