Научное сотрудничество с зарубежными учеными является приоритетным направлением в казахстанской науке.Не так уж много у нас ученых из-за рубежа .Одним из таких ученых являются Брубакер, знающий казахов и их историю. Другой западный ученый Вильям Фиерман посетил меня , проживающего тогда в Астане в общежитии Академии госслужбы при Президенте РК, где я был «при исполнении патриотического долга перед отечеством на историко-политологическом фронте». Мы писали монографии, читали для чиновников лекции по политтехнологиям, были идеологическим прикрытием молодой суверенной страны, только что восстановившей свой суверенитет. В Вильяме Фиермане меня поразило знание подробностей казахской истории и политологии, хороший казахский язык, он знал и узбекский тоже. Его открытая доброжелательность была подкупающа, аура отеческого отношения к казахскому ученому долго поддерживала меня в астанинскую стужу. Тогда мне казалось, что все исследователи Запада — настоящие ученые и они доброжелательны к нам. Но жизнь показала, что это не совсем так. Сперва меня разочаровали протестантские проповедники. У них был на уме только прозелитизм. Крестить мусульман и высмеять казахское наследие – вот их цель и основная задача. У нашей элиты хватило ума их выпроводить. Значительную группу зарубежных визитеров составляли также псевдо-бизнесмены и мелкопоместные западные политики, не признанные ни у себя на родине, ни за рубежом. Надо отдать должное: казахи практически всех их быстро раскусили.
Некоторое время назад на конференцию по казахскому голодомору прибыли российские ученые. Среди был мной замечен Стивен Виткрофт, как он назвал себя — специалист по периоду 1920-1930-годов. Он тогда повторил тезисы российских ученых о том, что никакого голодомора ни в Украине, ни в Казахстане не было. Далее он привел доводы комиссии Данилова. В прошлом хорошего московского ученого. Каждый ученый имеет право на персональную позицию исследователя. Когда я спросил его, использовал ли он книги на казахском языке, он ответил, что не видел в них необходимости. Мол, на казахском нет ни архивных, никаких иных материалов. Это меня неприятно резануло: на казахском достаточно много исследовательской литературы, в том числе и под моим авторством. Затем меня удивила и неприятная тирада Виткрофта о непригодности казахского языка для научного оборота. Его последнее замечание не входило в тему о голоде 1920-1930-х годов. Моя толерантность в очередной раз удержала меня от резкого замечания в адрес неприятеля государственного языка Казахстана. Мы разошлись в недоумении.
И вот на Втором конгрессе историков я встречаю его во второй раз. Разговорились. Приятное впечатления от человеческого знакомства. На секционном заседании ему первому предоставили слово. И тогда я услышал знакомые мелодии неприязни в духе гадких замечаний антиказахских комментов: голодомора не было, по сути во всем виноваты сами казахи. Бежали в Узбекистан и Китай. Далее повторен второй тезис о ненужности казахского языка. Пришлось мне на английском высказать докладчику мысль о том, что данные тезисы не его, а взяты полностью у группы Данилова. После моей критики Стивен вдруг сник, но казахская толерантная братия быстро вывела его из транса и воодушевила австралийца. Нельзя, дескать, так обращаться с иностранцем, Азимбай, мол, обошелся грубовато. Шок у иностранца вскоре прошел, и теперь он: то жалобно смотрел по сторонам, ожидая поддержки и материнского участия женской части публики, то опасливо смотрел в мою сторону.
Итак, Стивен Виткрофт, работая в Назарбаев Университете, отрицает установленные казахской наукой факты. Вывод о казахском голодоморе лишь констатация научного факта. Сам президент Назарбаев, говоря о голодоморе, только подвел итоги и результаты научных исследований большой группы ученых. Не использование научной литературы на казахском языке, не простительный грех не только в нашей стране, но и в любом научном сообществе, если ты работаешь по теме казахского голодомора. Это — недопустимый изъян, который сказался на качестве исследования австралийца. Распространение неверных посылов может считаться добросовестным заблуждением, если бы не торжественный тон и счастливый блеск в глазах Стивена Виткрофта . Не было и намека на академизм в изложении доклада.
Мы — аборигены, но мы не австралийские аборигены. Мы плохо знаем его. Так y меня большие сомнения относительно расовой толерантности и предпочтений гостя. Второе, у меня сомнения относительно научной степени уровня PhD у мистера Стивена Виткрофта. По крайней мере, он не указал в визитке, возможно из скромности, а возможно и из-за отсутствия, свою научную степень.
Вывод: период преклонения перед иностранщиной давно закончился, казах, теперь живи своим умом, будь самодостаточным.
