Путинский режим сейчас во многом копирует гитлеровский. Вся эта пропаганда, создаваемая по заветам Геббельса: чем наглее и неправдоподобнее ложь, тем легче в нее верят массы. Как в свое время Гитлер, Путин тоже начал войну без официального объявления, назвав ее спецоперацией. И “защита соотечественников за границей” — это тот же повод для начала войны, которым пользовался Гитлер… В том, что часть людей в России все еще симпатизируют Путину, нет ничего удивительного. Немцы тоже очень долго уважали Гитлера — вплоть до 1945-го года… А теперь почти уже сто лет пытаются отмазать себя от него и очень сожалеют, что так все произошло. У россиян этот процесс еще впереди.
Об военной опасности для Латвии. Я согласен с нашими военными, что непосредственной опасности для нас сейчас нет. Опасность не грозит нам ни сегодня, ни даже завтра, но, если Путина не остановят, эта опасность может грозить нам через какое-то время — самое раннее через 3 года, самое позднее через 7 лет.
О ядерной угрозе. Я не считаю ее реальной. Все понимают, что в ядерной войне не будет победителя, она означает буквально конец света. Ядерное оружие очень тщательно отслеживается. Я думаю, Россию очень серьёзно предупредили, что любая попытка использовать ядерное оружием столкнётся с немедленным мощным ответом Запада. Возможно, даже не ядерным, но Запад и без ядердного оружия может уничтожить российский военный потенциал. Путина просто лично убьют, в каком бы бункере он ни спрятался. И он, конечно, это понимает. Как любой наглый и боязливый диктатор, он своей жизнью рисковать не будет.
О русском языке. Ну, язык-то я знаю: в свое время оккупационные власти нас быстро заставили его выучить. Но почему я согласился в этой передаче говорить по-русски? Во-первых, я сейчас уже не должностное лицо. Я считаю, что должностные лица должны говорить на государственном языке. А я сейчас лицо частное — как хочу, так и говорю. Во-вторых, вы бы все равно воспользовались услугами переводчика. То есть, моя прямая латышская речь все равно не была бы услышана. Так что постараемся уж перевести себя сами. И потом, мне важно здесь донести до слушателей какое-то содержание, а не просто форму.
I
