После второго подряд отвратительного по климатическим условиям сельскохозяйственного года урожая, на который все так надеялись, опять не случилось. Вместо него – сплошные убытки и показуха.
Многие, взвесив все «за» и «против», предпочли оставить пшеницу на корню, нежели тратить силы и средства на уборку зеленого колоса. По данным исследовательского бюро «Зерновые и масличные Казахстана», примерно 27% урожая осталось неубранным в Северо-Казахстанской области, порядка 15-18% – в Костанайской, есть такие факты и в Акмолинской области.
Огромное поле неубранной пшеницы представители Atameken.info увидели на границе Аккайынского и Тайыншинского районов Северо-Казахстанской области. Кто-то из тайыншинских фермеров, видимо, решил, что убирать – себе дороже. Глава ТОО «Алпысов агро» Рашид Алпысов из соседнего района говорит, что такая картина на полях – не редкость.
— Последние два года ничего не можем сделать, чтобы спасти урожай, – все залило дождем, вода стоит на полях. В этом году всего 68 тонн зерна третьего класса, остальное –четвертого класса и неклассное. Все первые майские посевы вымокли из-за весенних дождей. Качества зерна нет, 4-5 класс, много зелени. В этом году 22-24-процентная влажность зерна и до 25 процентов – зелени, все последние посевы – с зеленью. Поэтому качества хлеба нет. Из-за плохого прошлогоднего урожая негде было взять хороших семян. И даже если остались на складе семена пшеницы, мы не смогли сеять, потому что было ясно, что по срокам уже поздно, – говорит фермер.
Рашид Алпысов – потомственный сельхозник, сын бригадира полеводческой бригады, с пяти лет в поле с отцом. Его хозяйство всегда было в числе передовых, но сегодня он не знает, наступит ли для него следующая посевная. Со своими проблемами он остался один на один:
— Сегодня мы просто летим под откос, потому что второй год нет погоды. Не везде аналогичная ситуация – в Есильском районе, например, не было таких дождей. А мое хозяйство попало в этот фронт, мой круг – километров 35 на 80. Здесь и град был, и дождь непрекращающийся неделями, а в этом году мы весной даже не могли заехать на поле. У меня остались валки прошлогоднего рапса, к которым мы в течение лета не могли заехать, и эти валки до сих пор лежат в воде. Мы, где смогли, по буграм проехали, сделали химическую обработку, но на 70 гектаров из 800 зайти вообще не смогли. Получается, что сегодня долги двух лет – 2014-го и 2015-го – перевешивают всю чашу наших стараний за 10 лет. Реальную картину никто не хочет признавать – что два года погода играет с нами злую шутку. У нас до сих пор в погребах у людей вода стоит, картошка у всех вымокла, ее уже и не садят, мы посадили – и не смогли убрать. Весной надо было убирать то, что осталось под снегом в прошлом году, а мы не можем в поле зайти. Пришлось дополнительно набирать рабочих, одни занимаются посевом, другие – уборкой. Весной я потратил 80 тонн солярки, которых мне хватило бы на весь цикл, потому что не могли ездить по полю – вывозили все в объезд по асфальту. Зерно, убранное весной, получилось все неклассное, а это самые лучшие поля были – паровые, с них должно было получиться по 25-30 центнеров с гектара.
Пересев из низкой «Тойоты» на «Ниву», вместе с Алпысовым едем на поля. Здесь и сегодня видно, где стояла вода.
— Вот из этого поля в 129 гектаров 25 га просто «вылетело». Есть поля, где посеяно клочками, есть те, где вообще не сеяли – невозможно было. Какие-то поля сеяли в три приема, и в зависимости от времени посева пшеница на них потом стояла желтая, зеленая и совсем зеленая, – говорит аграрий.
А вот и самая большая боль фермера – скот, пасущийся на полях, где остался ячмень в валках.
— Мои же пайщики из села Амангельды пасут здесь скот, и им плевать, что я сегодня весь в долгах. В прошлом году тоже пасли скот на моих неубранных полях, а потом еще требовали паи и дорогу чистить, – с горечью говорит он.
Рашид Тюлюпенович считает зерна в неубранных колосьях ячменя: 28-30-32…Такой колос мог бы дать хорошую урожайность, но солнца для вызревания не хватило, а зелень молотить было бессмысленно. Только и осталось, что вспоминать хорошие времена:
— В 2003 году, имея всего 500 гектаров земли против нынешних 2600, по окончании уборки я без всяких кредитов купил новый МТЗ, прицепную жатку, уазик-таблетку, чтобы возить рабочих, и себе «Ниву», потому что цена на пшеницу была порядка 30 тысяч тенге за тонну. В 2004 году вышел закон, согласно которому в крестьянских хозяйствах запретили держать паи – нас заставили создать ТОО. В 2006-м я по просьбе акима района беру шесть хозяйств, заросших бурьянами, с налоговыми долгами, которые мне пришлось закрывать, в том числе по одному их хозяйств на 1,5 миллиона тенге. В тот год взятые 455 га я запаровал, на следующий год получил на них по 30 центнеров с гектара, средняя урожайность была 26-28 центнеров. Эти годы все шло хорошо: вносили удобрения, приобретали новую технику.
Проблемы, тогда еще непогодные, начались в 2013-м. Поскольку годом раньше цена на пшеницу была 40 тысяч тенге за тонну, ячмень – 36 тысяч, овес – 34 тысячи тенге, Алпысов рассчитывал, что и через год тонна пшеницы будет стоить хотя бы 30 тысяч.
— Но была она 18-20 тысяч за третий класс, – вспоминает он. – В августе начали уборку – цену никто не ставил, в том числе Продкорпорация. За этот период трейдеры успели скупить зерно подешевке, а через месяц цена скакнула до 30 тысяч. Нам надо было проводить уборку, покупать солярку, платить зарплату, кредиты гасить, мы вынуждены были бегать и кому-то сдавать это зерно. И получилось, что трейдеры нагрели на этом руки, а мы остались в дураках. А ведь должна быть стабильность в ценах – пусть 5 тысяч «пляшет» туда-сюда, но не больше, мы тогда будем знать, на что можем рассчитывать.
Ну а дальше – всем известно: в 2014 году все лето шел дождь, а в октябре неожиданно рано даже для Северного Казахстана выпал снег – так рано, что отрапортовать о завершившейся уборке у властей не было никакой возможности. Через год история с дождливым летом повторилась. И, может быть, все было бы не так плачевно, если бы сельхозтоваропроизводители могли рассчитывать на выплату страховки. Увы…
— Сегодня система страхования вообще не работает, и государство в этом не участвует. Страхуемся только для того, чтобы от нас отстали, – говорит Рашид Алпысов. –В прошлом году погибло в соседней опытной станции порядка 800 гектаров, и у нас был град величиной с перепелиное яйцо, 30 процентов посевов побило – никто это не принимает во внимание. В том же 2014 году с 28 июня как пошел дождь, так 40 дней заливало без остановки. Все стояло зеленое, тепла нет. На 2-4 недели сместились сроки вызревания. Но даже это невызревшее убрать не могли. Разве это не страховой случай? Мы в области сами учредители страховой компании «Сактандыру», но при наступлении страхового случая никто ничего тебе не возместит. Мы только платим на содержание аппарата, который занимается страхованием для галочки. А в соседних областях Российской Федерации, где в прошлом году из-за непогоды тоже пострадал урожай, фермеры в рамках закона о страховании в растениеводстве получили хорошую компенсацию. Почему у нас государство это не контролирует?.
— Закон «Об обязательном страховании в растениеводстве» пробуксовывает, – вторит фермеру руководитель исследовательского бюро «Зерновые и масличные Казахстана» Виктор Асланов. – Если бы он сейчас сработал – фермеры получили бы компенсацию и наверняка смогли бы нивелировать свои расходы и потери. Но закон действует только на бумаге, и аграрии уходят в глубокий минус.
Еще один бич сельского хозяйства – так любимые властями приписки, благодаря которым очень сложно составить объективную картину о положении дел в отрасли.
— Сегодня реальная урожайность составляет 7-8 центнеров с гектара, – говорит Рашид Алпысов. – Вызывает аким района всех и заставляет за 25-28 центнеров отчитываться. Это же липовое благосостояние получается! Сегодня даже крепкие хозяйства лежат на лопатках. То же самое было в прошлом году. Аким района вызывал и ночью – заставлял приписывать. А у меня свадьба у сына была, я плюнул и подписал, чтобы отстали. Решил – весной смолочу. На мне сразу повисло 900 тонн рапса, а я его не убрал. Просили приписать, чтобы рапс был 10-12 центнеров с гектара, а мы весной его даже по 5 центнеров не смогли взять. Приписали в итоге 500 тонн пшеницы и 900 тонн рапса. Нынче опять всех просили приписать – я отказывался, так как у меня прошлогодний опыт есть и долги еще висят. 800 гектаров мы вообще не смогли посеять, 400 не смогли убрать – лежат зеленые. В прошлом году осталось неубранными 600 га пшеницы и 400 га рапса.
Состояние плачевное, а вокруг только хлопают в ладоши и красиво отчитываются, сетует фермер.
— Уже 2-3 года люди плюются, глядя на это вранье: урожайность 7-8 центнеров, нарисовано 30, зато как красиво. Нет сегодня такой урожайности! И не только у нас приписки – они везде. Но как, например, может наш район настричь шерсти, если ее здесь никто не закупает, как можно насобирать яйца – нет у нас ни кур, ни овцефермы, – вздыхает он.
Во многом причина такого положения дел, по мнению Рашида Алпысова, в том, что начиная уборку, фермер не знает, за сколько сможет продать свое зерно:
— Нет планирования, нет ожидаемого размера «выхлопа».
Его поддерживает и директор Казахстанского института прогнозирования рисков Сырым Абдрахманов:
— Сегодня очень большая проблема для сельхозтоваропроизводителей – сбыт зерна. Какой смысл тратить деньги на уборку, если у него еще прошлогодний урожай в закромах, и он не знает, когда продаст его. Поэтому нужен государственный заказ по фиксированной цене исходя из внутренних потребностей и экспортного потенциала. Решили, допустим, что в этом году государство закупит у фермеров 20 миллионов тонн, поделили эту цифру между зерносеющими регионами, спустили разнарядку акимам, те, в свою очередь, – хозяйствам. И каждый фермер знает, какой объем и по какой цене он гарантированно продаст. Сверх этого объема пусть торгует самостоятельно, но хоть какая-то финансовая гарантия у него будет.
Рашид Алпысов считает, что требует пересмотра и система субсидирования, в частности, по гербицидам и ГСМ. Наряду с техникой это самые большие статьи расходов у фермеров.
— Думаю, что в этом году плохо сработали яды, потому что по 3-4 обработки делали люди – и без особого эффекта: букашки поели. Знаю хозяйство, где из-за этого просто запахали посевы. А сколько расплодилось фирм по продаже гербицидов! Продал 10-20 тонн – и живет целый год припеваючи. У регионального директора – не менее 250 тысяч тенге зарплата, у менеджера – не менее 180 тысяч, у бухгалтера – не менее 150, это все ложится на цену яда. Если раньше гербициды мы покупали по 800 тенге на гектар, сейчас – по 4 тысячи тенге, а заплатят они тебе потом половину в качестве субсидий – большой вопрос, – поясняет фермер. – То же самое с удобрениями: я первый аммофос покупал за 12 тысяч тенге, потом за 17 тысяч, потом несколько лет не покупал, в этом году купил по 90 тысяч, а зерно дешевеет. Что касается солярки, то топливо надо не удешевлять, а просто дать часть его бесплатно. Мелкие хозяйства не получают его никогда, потому что из Петропавловска смысла нет возить. 800 литров солярки никто не даст, и нам даже нет смысла возить за 100 километров. Например, я выписал 45 тонн, чтобы привезти, надо заказать один бензовоз вместимостью 23 тонны, второй – 22. А маленький бензовоз на заправку нефтебазы не встанет физически. Условия придуманы так, чтобы нанимали их бензовозы и еще 50 тысяч заплатили им за доставку. В глобальных масштабах кажется все хорошо, а когда отдельное хозяйство возьмешь – другая картина. Я, например, дизтопливо нынче брал на заправке по 99 тенге, а рядом на нефтебазе удешевленное взять не мог – препоны чинят. Тебе выписывают чек на само топливо, и отдельный счет – за какие-то услуги хранения, с разницей за каждый литр в 10-15 тенге. Эту разницу с нас просто срывают и никто за это не отвечает.
…Сегодня Рашид Алпысов, по его словам, ездит по инстанциям, просит отсрочки по платежам и надеется, что следующий год будет засушливым – накопленной в почве влаги хватит с лихвой:
— У меня сегодня все заложено, если заберут у меня имущество, от этого легче не будет никому. Я очень хочу работать, но как в таких условиях?
Татьяна Пахомова
