Из шестисот свидетелей опрошенных по Хоргосскому делу, практическое большинство ситуацию с контрабандой на таможне никак не прояснили. Таков промежуточный результат. Потому что были, как говорится, не в теме. Людей просто запугивали. Когда следователи финансовой полиции им говорили, или вы выступите в роли свидетелей на суде, или сами окажетесь за решеткой.
И граждане соглашались на навязанную им, таким образом, подневольную роль. Но при этом все их показания ограничивались лишь рассказами о своей работе, в которой, как правило, не было никакого особого криминала. Ну что, может знать, к примеру, о контрабанде в больших масштабах обычный водитель грузовой фуры? Ни имен, ни фамилий, ни явок. Все его дело – доставить груз. А там хоть и не расцветай.
Причем, многие водители – дальнобойщики, как показывает сегодня следствие, и сами не страдали излишним жизненным любопытством, живя по принципу – моя хата с краю, ничего не знаю.
Правда, некоторые из свидетелей все же пытались озвучить версию следствия, настоятельно рекомендуемую им для «сольного» исполнения. Однако, как правило, в ходе перекрестных допросов сами они не могли свести логические концы с концами, путаясь в своих же собственных, данных ранее показаниях. Как признался в ходе судебного процесса один из таких запутавшихся свидетелей: «Что следователи от нас просили, то мы и говорим».
А ведь были среди них и такие, кто и вовсе отказался от признательных «показаний», данных в ходе предварительного следствия, объясняя это тем, что на предварительном этапе расследования их принудили к даче ложных сведений.
Словом, все происходящее сегодня в зале суда, по общему мнению адвокатов и журналистов, обсуждающих этот процесс в кулуарах, вызывает крайнее недоумение. А ведь среди собравшихся здесь адвокатов есть и доки в своем ремесле, участвовавшие не в одной сотне судебных заседаний.
Но если даже они утверждают, что впервые за всю историю независимого Казахстана мы видим столь предвзятое расследование, изначально носящее обвинительный уклон, то видимо, им следует верить. А значит, возникает вопрос – кому это надо? Кто заинтересован в том, чтобы посадить за решетку таможенников любой ценой?
И здесь все уже будет опираться на показания главного свидетеля со стороны обвинения. Так называемого, финполовского «агента Саныча». Как и на алиби самих подзащитных.
Поскольку тот же завербованный финполом «агент Саныч», скажем так, человек с весьма сомнительной репутацией, однажды уже привлекавшийся к суду по обвинению в мошенничестве. И веры его словам нет никакой. Ведь даже перед началом этого процесса он уже умудрился несколько раз сменить свои показания.
А пока лишь скажем, что на фоне столь беспрецедентно «бесценного кадра», выступающего сегодня в качестве главного свидетеля на Хоргосском процессе, томящиеся за решеткой подследственные, награжденные в разные годы различными государственными дипломами, орденами и медалями за заслуги перед отечеством, смотрятся куда как симпатичней. С чисто человеческой точки зрения. Когда поневоле закрадывается сомнение – а не возникло ли путаницы в судебном раскладе? И не агент ли «Саныч» должен сидеть сегодня за решеткой?
Ты виноват уж тем…
А между тем все ждали, когда даст показания суду один из главных обвинямых по «Хоргосскому делу», бывший руководитель Департамента таможенного контроля по Алматинской области Курманбек Артыкбаев. И вот эта минута настала. Судья задает вопрос: «Вы желаете давать показания?» «Да» — отвечает подследственный, и заявляет: «Свою вину не признаю полностью».
И далее следует рассказ подследственного о том, как и в каком году он был назначен на должность руководителя Департамента таможенного контроля по Алматинской области. Что же до методов следствия, то «Досконально изучив все материалы уголовного дела», — делает заключение Курманбек Артыкбаев: «в том числе и секретную ее часть, я прихожу к выводу, что львиная их доля базируется на СОРМ (Прослушке — ред). И вместе с тем, проработав в системе МВД долгие годы, я знаю, что результаты оперативной работы проходят тщательную фильтрацию, подвергаются критической оценке и бракуются, с точки зрения соблюдения законности и их достоверности. Это практика. А в нашем случае пирамида правоприменения в прямом смысле слова перевернута с ног на голову. То есть, действия оперативных служб первичного звена правосудия предопределяют окончательное обвинение. Тогда как последовавшие затем шаги всех основных институтов следствия и прокуратуры носят лишь вспомогательный, комплементарный по отношению к оперативной службе характер. Следствием и прокуратурой делаются необоснованные выводы, лишь подкрепляющие домыслы некоего секретного агента. При этом никакого иного исхода категорически не допускается. Возникла абсолютно предрешенная ситуация, когда само обвинение уже служит безусловным доказательством преступления », — заканчивает Артыкбаев свою основную мысль.
Словом, по мысли обвиняемого, под таким круто заваренным «соусом правосудия» любого, даже самого невинного человека, можно упечь на долгие годы за решетку. Просто на основе чьих-то слов и домыслов, не подкрепленных прочной доказательной базой, без сведений об источнике информации.
И главное, все это понимают. Как понимают и то, что в правовом государстве, к построению которого мы стремимся, такие прецеденты несут в себе чрезвычайнейшую опасность. Поскольку позволяют думать, что в нашей стране все возможно, все допустимо.
Тогда как долговечность любого государства, как говорили древние, определяется во многом и справедливостью принимаемых судебных решений в этой стране, не допускающих двойного, а то и тройного их толкования. Говоря иначе, правосудие должно быть безупречным, и как жена Цезаря, находиться вне всяких подозрений.
Очевидное – невероятное…
Продолжаем приводить фрагменты из более чем двухчасового выступления на суде бывшего руководителя Департамента таможенного контроля по Алматинской области Курманбека Артыкбаева. Цитируем дословно.
— В марте – месяце 2011 года мне поступило предложение по поводу моего перевода в систему Министерства внутренних дел. Я согласился, и стал ждать, когда меня туда пригласят. 13 апреля 2011 года я был приглашен Министром внутренних дел Республики Казахстан на собеседование в город Астану. Куда я вылетел рейсом КС – 921, в семнадцать часов сорок пять минут. 14.04. 2011 года утром я был уже на приеме у министра. Он подписал мой рапорт, и в тот же день было направлено письмо в Комитет таможенного контроля об откомандировании меня в структуру МВД…. У председателя Комитета Карбузова я подписал свой рапорт, где он дал согласие на мой перевод. В ходе разговора я попросил у господина Карбузова, чтобы он откомандировал меня в МВД с 14 апреля, так как мне надо было решать бытовые проблемы, связанные с предстоящим переездом.
То есть, если опираться на голые факты, то уволенный 14 апреля 2011 года из органов таможни Артыкбаев никоим образом не мог быть причастен к событиям 26, 27 апреля того же года, завершившихся задержанием сотрудниками финансовой полиции на таможенном посту «Калжат» нескольких грузовых фур по подозрению в провозе контрабанды. Из-за чего и разгорелся, собственно, весь сыр-бор.
Как не мог он воспользоваться и своим служебным положением, вменяемым ему в обвинении. Потому как, чисто с юридической точки зрения, никаким служебным положением он к тому времени не обладал. Поскольку уже не являлся таможенником.
Но тогда возникает резонный вопрос: «Как можно человека судить за то, чего он не совершал? И в чем участия по определению принимать не мог?»
Что же это было, скажи? Миражи, миражи!!!
А между тем, с пессимистической версией моих же коллег – журналистов и господ адвокатов, в ее резюмирующей части, предполагающей, что все равно все фигуранты Хоргосского дела получат разные сроки, я категорически не согласен.
И хотел бы напомнить, что Казахстан, за более чем двадцатилетний отрезок своей независимости проделал огромный путь. От бандитского беспредела начала девяностых, когда казалось, что вся власть Ак Орды ограничена заборами президентской резиденции, от нулевых годов, с их поголовным неверием в возможность построения в стране эффективной правоохранительной системы, до дня сегодняшнего, с его укрепившимися силовыми институтами, эффективно ведущими борьбу с различного рода проявлениями криминала.
Мы строим правовое государство. И пусть на этом пути не все так гладко, как хотелось бы, но все же надежда на то, что ни один казахстанец не будет осужден судом до тех пор, пока не будет полностью доказана его вина, живет в сердцах у многих наших граждан.
Жить по букве закона, к этому призывает наш президент. Так, по словам Главы нашего государства Нурсултана Назарбаева, сегодня большая часть населения выражает доверие судам. С 2009 года ежегодные показатели отмененных и измененных судебных решений стабилизировались в среднем на уровне соответственно 0,5 и 0,9 процента от всех принятых. А общее количество судей привлеченных к дисциплинарной ответственности и освобожденных от должности по отрицательным мотивам, снизилось почти в 4 раза в сравнении с показателями прошлых лет. Словом, судебному корпусу нашей страны можно доверять.
И здесь же следует обратить внимание и на то, что следователь финансовой полиции Нурлан Ауганбаев, с чьей подачи и завертелось это дело, уволен с прежней работы, как не соответствующий занимаемой должности. Или, если быть до конца точным, по причине своего непрофессионализма. Что, разумеется, не могло не сказаться на всем ходе хоргосского расследования. Кадровая де профессионализация – вот бич нашего времени.
А закончить я хочу парафразом Ежи Леца: «Если некомпетентные люди выстраивают миражи, вместо действительности, то кто-то ведь должен потребовать от них выплаты компенсации?»
Серик МАЛЕЕВ
Фото Айтжана МУРЗАНОВА
