Около двух месяцев назад не стало легендарного, одного из остававшихся двух еще советских генералов Абдыкадыра Болсамбекова. Это интервью было записано в прошлом году и готовилось к публикации в канун праздника Великой Победы. К сожалению, Абдыкадыр Болсамбекович его уже не прочтет.
Жизненный путь этого человека знаменует целую эпоху в истории казахстанской полиции. Участник Сталинградской битвы, боев в Порт-Артуре и на Халхин-Голе Абдыкадыр Болсамбекович является кавалером 48 наград. Вернувшись с двух войн, он продолжил сражаться и в мирное время. Но уже с криминалом.
Генерал-майор запаса Абдыкадыр Болсамбеков не любил вспоминать о войне. Жизнь его во многом схожа с судьбами героев послевоенных советских фильмов. Вырос в детском доме, учился в техникуме, откуда отправился прямиком на фронт. После ускоренных военных курсов попал в самое пекло – в 209-ю стрелковую дивизию, защищавшую Сталинград. Выйдя живым из кровавой мясорубки, он оказался в школе контрразведки, после чего был отправлен в подразделение СМЕРШ, а после победы над фашистской Германией – на Дальний Восток.
В то время, когда советские войска уже наступали по всему германскому фронту, квантунская армия наращивала боевой потенциал в Северной Маньчжурии. Тем не менее, в августе 1945 года японцы были разбиты наголову. Но успокаиваться было рано: в течение нескольких лет после Великой Победы существовала реальная опасность войны СССР с США и Великобританией.
— Вначале нас разместили в Иркутской области, — вспоминает Абдыкадыр Болсамбекович. — Затем перевели в Бурятию. Потом перебросили ближе к границе с Китаем — на реку Аргунь. А потом в Порт-Артур. Помню, когда в августе 1945-го мы переходили через границу, мне дали веревку, которую я должен был закрепить на противоположном берегу для транспортировки понтонов. Роста я был небольшого. Но зато хорошо плавал. Перед нами стояла миллионная квантунская армия, оккупировавшая Северную Маньчжурию. Основным оплотом японцев был город Цицикар. Забайкальский фронт под командованием маршала Малиновского готовился к массированному наступлению. В день мы проходили по 60-70 километров практически без отдыха. Продвигаться было очень тяжело: пустынная местность, палящее солнце, невыносимая жара и дефицит воды, которую нам давали по пол-литра в сутки. У нас в саперной роте было 22 собаки, выполнявших функции минеров-подрывников. Все они, не выдержав таких условий, погибли. Пали и все лошади, тянувшие обозы. Несмотря на трудности, командование фронта смогло организовать такое наступление, что японцы были не в состоянии оказать какое-нибудь сопротивление. Вначале удар нанесла авиация, затем прошли танки и самоходная артиллерия. После этого пехота шла практически беспрепятственно. В окопах мы видели очень много мертвых японцев с ножами в животах — это были самураи, которым честь не позволяла вернуться с войны побежденными. Они делали себе харакири.
— Вы вошли в Цицикар?
— Нет, до него было еще далеко. Вначале мы вошли в Харбин и удивились: это был чисто русский город. Церкви, рестораны, деревни в округе — все русское. Затем нас посадили в поезд и повезли в Цицикар — оплот квантунской армии. Коммуникации, укрепления, военные склады, в которых было столько оружия и боеприпасов, что хватило бы не на одну войну. Перед нашим батальоном стояла задача все это уничтожить, на что ушло очень много времени. Свою работу мы выполнили только в апреле 1946 года, и наш саперный батальон отправили в Союз. Но мой взвод оставили в Цицикаре еще на 4 месяца, потому что на освобожденной территории стали свирепствовать хунхузы — так в Китае называют бандитов. Посадят нас в «Студебеккер» и везут в какую-нибудь деревню их ловить. Это было очень опасно. Мы не знали, откуда ждать выстрела. Пробыли мы там до июля 1946 года, затем объявили демобилизацию, но наш взвод опять оставили. В общем, домой я вернулся только в 1947 году.
— С чем это было связано?
— Японская война была очень короткой, но если бы она затянулась, то нам пришлось бы воевать и с американцами, и с англичанами. Потому что Черчилль в те годы убеждал Рузвельта, а затем и Трумэна в необходимости уничтожения коммунистической заразы. Об этом я читал в книге «Правда о Второй Мировой войне». Ее автор — Федоров, бывший разведчик. С точки зрения профессионала он описал все тонкости политической ситуации того периода. В этой книге говорилось, что Черчилль планировал использовать «японский вопрос» как повод для войны с Советским Союзом. По всей видимости, наше командование это тоже учитывало, и на Японию бросили все силы, какие только можно было собрать после победы. Поэтому значительную часть войск еще некоторое время держали в армии в боевой готовности.
— А как вы попали в милицию?
— Весьма странным образом. Вернувшись с войны в родной Саркандский район, я хотел работать в сельском хозяйстве. Однако судьба сложилась так, что пришлось занять место в рядах милиции. Сразу по приезду домой меня вызвали в райком.
«Ты милиционер?» – спросил первый секретарь Песоцкий.
«Нет, я агроном», – ответил я. – «И хочу заниматься сельским хозяйством».
«Не будешь ты заниматься сельским хозяйством», – сказал он. – «У нас умер участковый. И ты займешь его место. Это задание партии».
— В то время в Саркандском районе было все: скот, фрукты, овощи. Но народ перебивался с хлеба на воду, потому что все отправлялось в европейскую часть страны, наиболее пострадавшую от войны. Зарплата у меня была 35 рублей. Булка хлеба, для сравнения, стоила 90 копеек. Вдова моего старшего брата, погибшего на фронте, осталась с шестерыми детьми. Другой брат в 1937 году пропал без вести. У него осталась дочь. Всех их мне пришлось тянуть. Затем служил в разных районах. Однажды меня вызвал министр внутренних дел КазССР Шракбек Кабылбаев.
«Будешь начальником Отдела внутренних дел Талды-Кургана» — сказал он.
– Я сказал ему, что за все время службы ни разу не получал подъемные, Тогда министр распорядился, чтобы мне выплатили все сполна. Этих денег хватило, чтобы я купил автомобиль «Победа». Он стоил около тысячи рублей.
— А когда Вы стали генералом?
— Прежде чем получить звание генерала, я шестнадцать лет ходил в звании полковника. В то время стать генералом было не просто – этот чин Совет министров СССР присваивал самым достойным.
— Вы, наверняка, хоть один раз участвовали в Параде Победы в Мосвке?
— Да. Это было в 2010 году. Меня пригласили в Москву на военный парад, посвященный 65-летию Победы. Там генерал я не упустил возможности засвидетельствовать свое почтение ректору МГУ Виктору Садовничему. Он ведь нам куйеу-бала. Его жена из нашего аула.
— Есть ли у вас в памяти какой-нибудь необычный случай из милицейской практики?
– Давным-давно я расследовал кражу из сельского магазина. Вор сделал подкоп и проник внутрь. Этот метод напомнил мне почерк, присущий одному из наших постоянных «клиентов». Вскоре я вышел на след, а затем нашел и его самого. Он умолял меня отпустить его, поскольку он, по его словам, тоже воевал. Но я отправил его под суд, потому что выяснил, что никакой он не фронтовик. А несколько лет назад я увидел этого человека по телевизору: он рассказывал сказки о своих геройствах на фронте. Ему были оказаны все почести, как настоящему фронтовику. И мне стало так обидно за всех наших ветеранов, которые по-настоящему проливали кровь на фронте…
Этой весной Абдыкадыра Болсамбековича не стало. Ушла из жизни живая легенда, олицетворявшая собой целую эпоху милиции Семиречья.
Айдос МУРАТ
