В этом году в тени 25-летия независимости остаются еще две «круглые» даты – 30-летие Декабрьского восстания и 100-летие национально-освободительной войны. Вообще, ХХ век был богат на всевозможные выступления казахов (и казахстанцев) – по социальным, экономическим или политическим причинам. О каждом из них можно написать если не монографию, то серию публикаций. Сегодня же мы постараемся объять необъятное, не только отметив суть этих восстаний, но задавшись вопросом: почему мы листаем странички своей истории, не пытаясь извлечь из нее уроки?
Идет война антинародная
К началу XX века положение коренного населения Казахстана резко ухудшилось. Изъятие земель у казахов приобрело массовый характер (теперь уже «благодаря» столыпинской реформе), а налоги и подати продолжали расти. Затем Россия втянулась в большую войну, которая, как думалось, должна была сплотить подданных Его императорского величества. Но вышло наоборот: и без того переживавшая не лучшие времена страна оказалась в еще большем кризисе – политическом, экономическом, социальном, а война продолжала пожирать финансовые и людские ресурсы.
Инородцы из числа жителей Сибири и Средней Азии в действующую армию не призывались, но беда пришла с другой стороны – вышел императорский указ, согласно которому мужчины от 19 до 43 лет насильственно призывались на тыловые работы. Это была даже не мобилизация – в документах говорилось об экспроприации людей, как в отношении скота. С территории Казахстана планировалось вывезти около полумиллиона наиболее работоспособных представителей мужского населения.
Протестный казах ХХ века
Понятно, что это не могло не вызвать ответной реакции. Отдельные бунты и акции неповиновения (вплоть до убийства приехавших с разнарядкой) вскоре вылились в несколько мощных очагов вооруженного сопротивления. Некоторые из них не утихли даже тогда, когда власть в России захватили большевики. В итоге восстание переросло в настоящую антиколониальную войну, которая существенным образом изменила планы царской администрации в отношении казахов и кыргызов (наши южные соседи тоже с оружием в руках встретили «мобилизационный» указ).
«Считайте малейшие группировки казахов кучами уже за мятеж, подавляйте таковой, наведите на эти волости панику, арестуйте, предайте полевому суду и немедленно повесьте… Ну, поймайте кого-нибудь из подозреваемых и для примера повесьте». Эта цитата из приказа военного-губернатора Семиреченской области Михаила Фольбаума говорит о многом.
Подавление серии восстаний (в Семиречье, Тургае, Прииртышье и других регионах) было жестким. Несколько сотен тысяч «инородцев» было убито, казнено или сослано на каторгу, а среди русского населения (в том числе мирного, из числа поселенцев) такая же участь постигла несколько тысяч человек. Властям удалось отправить на тыловые работы только пятую часть от запланированных 480 тысяч «киргизов».
«Красный террор»
Приход новой власти никоим образом не облегчил жизнь в Великой степи. Сначала были репрессии по политическому и идеологическому принципу, которые принято называть «красным террором». Первыми жертвами стали наиболее продвинутые представители казахского общества, «алашординцы», те, кто мог повести за собой людей несколько в другую сторону, чем предлагали большевики.
Гражданская война и неурожай привели к знаменитой продразверстке, проводившейся в рамках политики «военного коммунизма» и приведшей к первой волне голодомора в Казахстане. По некоторым данным, за один год погибли 1 144 000 человек. Как отмечал в то время Турар Рыскулов, погибшие люди спасли советскую власть – так как, если бы миллионы голодающих пришли вместе и потребовали своей доли, то они перевернули бы все, не оставив камня на камне.
Впрочем, вооруженное сопротивление отрядам, приезжавшим в аулы с продразверсткой, оказывалось практически на всей территории тогдашней Киргизско-Казахской АССР, но силы были неравны. В советской историографии эта тема практически не освещена, а если и были упоминания о ней, то все сводилось к басмаческому движению, которое каралось беспощадно – вырезались целые аулы, включая женщин, стариков и детей.
Новый виток массовых протестов и уже откровенно антисоветских выступлений спровоцировало решение о коллективизации. Всего за период с 1929-го по 1932-й в Казахстане только официально зарегистрировано 37 вооруженных восстаний, не считая «мелких» протестов, расправ с комиссарами и поджогов госучреждений. Стоит отметить, что в ряде случаев оружие в руки брали не только казахи, но и русские, украинцы, киргизы и все те, кто противился действиям советской власти.
Открытое противостояние стало фиксироваться практически во всех уголках республики. Причем в некоторых случаях во главе восстаний встали либо бывшие советские и партийные работники (например, Батпакаринское восстание в Тургайском районе), либо ветераны 1916 года, вновь взявшие в руки оружие (так называемое Восстание сарбазов, охватившее Актюбинский, Кызылординский и Кустанайский округа и продлившееся практически весь 1930 год). На протяжении пяти месяцев шла настоящая партизанская война на Мангышлаке, отголоски которой временами проявлялись вплоть до Великой Отечественной.
Часто для подавления таких выступлений не хватало сил местной милиции (отдельные ее части, случалось, переходили на сторону повстанцев), поэтому сюда перебрасывались регулярные войска, спецподразделения НКВД и ОГПУ, применялись боевая техника и военная авиация. И тогда казахи «голосовали ногами» – спасаясь от голода и репрессий, они откочевывали в более благополучные районы СССР и за рубеж (в Китай, Монголию, Афганистан, Иран).
Соцреализм
В годы «послевоенного экономического подъема» Казахская ССР стала привлекать сотни тысяч молодых специалистов и просто «шабашников» комсомольскими стройками и непаханой целиной, которые сулили не только хороший доход, но и перспективы карьерного роста. Да и дух романтизма заставлял ехать в «безжизненные степи».
Но нередко бывало так, что реальность становилась совершенно другой, а обещания властей в лучшем случае выполнялись только наполовину. Наиболее ярким примером в этом смысле стали события 1959-го в Темиртау. Как известно, мятеж строителей был спровоцирован действиями, а точнее, бездействием руководства «всесоюзной стройки» и невыполнением обещаний относительно быта и обустройства рабочих, расселенных в палаточном городке (в то время как трудоармейцам из Болгарии были предоставлены сравнительно удобные коттеджи). В течение нескольких дней восставшие держали «власть» в регионе в своих руках, и это, будем откровенны, сопровождалось разбоем и мародерством (всякие люди ехали на заработки в Казахстан).
Первоначальные попытки властей заглушить бунт не увенчались успехом – солдаты и милиционеры отказались стрелять в безоружных людей. Но вскоре сюда привезли идеологически подготовленные войсковые части и курсантов местных училищ. Они открыли огонь на поражение и «восстановили порядок», а наиболее активные участники бунта были осуждены (пятеро из них приговорены к высшей мере наказания – расстрелу).
Летом 1967 года в другой части республики, в Чимкенте, произошло еще одно ЧП всесоюзного масштаба, которое было представлено как «массовые хулиганские действия». Это был так называемый бунт таксистов, который не только переполошил южный город, но и окутал слухами всю страну. Поводом стала «странная» смерть одного таксиста в медвытрезвителе, а панихида превратилась в шествие на ГУВД и штурм здания милиции. Дело закончилось вводом войск в Чимкент, силовым подавлением бунта, сотней судебных процессов в самом городе и передачей нескольких наиболее важных дел в Москву. Однако доподлинно неизвестно, что все-таки тогда произошло – даже спустя почти полвека гриф секретности с этого дела так и не снят.
Но не всегда «несанкционированные митинги» подавлялись силой и заканчивались судебным преследованием активистов. Тут можно вспомнить массовый и хорошо организованный митинг протеста в Целинограде летом 1979 года – против создания на основе «хлебных районов» Немецкого АО со столицей в Ерментау. Тогда у обкома партии собралось около пяти тысяч человек, которые выразили свое недовольство решением партии и выдвинули ультиматум – либо пересматривайте его, либо 22 июня устроим в городе факельное шествие.
В общем, митингующие целиноградцы и Алма-Ата добились своего – НАО не появилась на карте Казахской ССР, что предотвратило всевозможные политические и национальные проблемы. Стоит отметить, что среди лозунгов демонстрантов были и ярко выраженные националистические (в правильном понимании этого слова) заявления, поддержанные руководством республики и лично первым секретарем ЦК КПК.
Национально-политический вопрос
Уход Динмухамеда Кунаева с поста первого руководителя республики, как известно, спровоцировал декабрьское восстание молодежи в 1986 году. Мы здесь не будем подробно говорить о Желтоксане – это тема отдельного разговора. Лишь отметим, что на сегодня, спустя 30 лет после «декабрьских событий», все еще не принято никакого политического решения по этому поводу. Не признано, что число убитых в те морозные дни было в десятки раз больше (по некоторым данным, погибли 168 человек, в том числе 13 солдат). Не определена вина руководства республики и СССР в тяжких последствиях подавления бунта казахской молодежи.
Основной урок, который вынесла и усвоила нынешняя суверенная власть, — это практика силового решения подобных проблем. А обществу она разрешила героизировать «желтоксановцев», заявлять, что «казахи первые выступили против Кремля», и внести в учебники сведения о декабре 86-го, немного отличающиеся от официальных сообщений ТАСС того времени.
Ничего нового (не считая результатов независимых журналистских расследований) мы не узнали на официальном уровне и о «первом Жанаозене» – событиях в городе нефтяников в июне 1989 года. Тогда в Новом Узене произошли столкновения на, так сказать, социально-национальном уровне. Обычные потасовки «коренных» с «кавказцами» вдруг вылились чуть ли не в политические выступления – в течение нескольких дней в городе имели место погромы кооперативов и магазинов, были даже предприняты попытки захвата госучреждений и стратегических объектов (в том числе системы водоснабжения и газокомпрессорной станции).
Диалога властей с бунтовщиками не получилось, и 17 июня был введен комендантский час, что, впрочем, тоже не принесло спокойствия – ситуация более или менее стабилизировалась лишь через месяц. Однако события в Новом Узене прошли малозаметно на фоне других «горячих точек» в СССР. Кстати, именно в те дни, а точнее, 22 июня 1989 года, в Компартии Казахстана появился новый лидер – Нурсултан Назарбаев.
И примерно в это же время Нурсултан Абишевич лично поехал на другой «всесоюзный бунт» – знаменитую забастовку шахтеров в Караганде (стачки горняков проходили по всему Союзу). Он, тогда молодой и внушающий доверие лидер республики, вступит в диалог с горняками, и целый ряд их требований будет выполнен.
Зависимая независимость
А потом вдруг нагрянула независимость. Акции протеста стали перетекать в демонстрации радости и эйфории. На этой волне кое-где стали проводиться митинги и собрания, носившие откровенно сепаратистский характер, но они «подавлялись» такими же мирными народными выступлениями. В общем, ничего особенного в то время зафиксировано не было.
Вроде бы перестройка и последовавшая за ней независимость должны были лишить национальную историю белых пятен. Если не всех, то хотя бы основных – тех, которые были намеренно замазаны имперским шовинизмом и советской идеологией. Кое-что, конечно, попало в школьные учебники, появилось в виде памятников или было озвучено на «круглых столах». Но все это, как и восстания казахов XIX-XX веков, как-то разрознено и не систематизировано. Нет общедоступного понимания всех этих событий, нет идеологической обработки, а главное – нет политического решения.
Почему? Опасаются, что всплывут «некоторые факты» или что это вдохновит потомков «свободолюбивых казахов» на новые подвиги? А, может, проблема в нежелании делать выводы, неприятные ближайшему союзнику, который является юридическим наследником Советской империи и чутко реагирует на все, что с этим связано?
Впрочем, недавнюю инициативу относительно реализации проекта «Ашаршылық», в рамках которого, помимо всего прочего, будет создана база данных жертв голода 1930-х годов, можно считать политическим решением. Ведь идея принадлежит не отдельным общественным деятелям или историкам, а Архиву президента РК. Будем надеяться, что работа будет логически завершена признанием факта геноцида – понравится это кому-нибудь или нет.
Автор: Мирас Нурмуханбетов 29-03-2016,
| Источник — camonitor.kz |
