[:ru]
Продолжение. Глава 2. Шанхай и Рабочий поселок
Рабочий поселок и примыкающий к нему Шанхай на окраинах Алматы, где прошли мое детство и юность, представляли собой в шестидесятых – семидесятых годах прошлого столетия довольно интересный «шедевр» архитектурного искусства, являющего собой пеструю помесь хрущевских каркасно-камышитовых бараков для пролетариев с большими вкраплениями самодельных халуп. И халуп таких было понастроено довольно много. Они были возведены (если здесь уместно такое высокопарное слово) преимущественно на окраине Рабочего поселка, там, где раньше было болото.
В это своего рода гетто – Шанхай никто никого насильно не загонял, люди сами здесь добровольно селились, занимаясь самовольным захватом земли. Особенно много в Шанхае проживало уйгур, бежавших в конце шестидесятых годов из Китая, и обосновавшихся затем в Алматы.
С архитектурной особенностью Шанхая и Рабочего поселка связана и одна забавная история. Дело в том, что своей фасадной частью Шанхай выходил прямо на одну из магистральных улиц города Алма-Аты, улицу Ташкентскую, что было не совсем эстетично. Все равно, что увидеть пьяницу – забулдыгу на веселом праздничном балу. Крытые и обшитые черной траурной толью домишки — развалюхи своим видом портили не только окружающий пейзаж, но казалось, они портят собой само божественное представление о существующей в этом мире гармонии.
Что видимо, городскому и республиканскому начальству, знавшему о существовании такого отнюдь не райского уголка на карте главного города страны, было не приятно. И вот однажды наш Шанхай, чтоб своим видом не мозолил глаза высокому начальству и редким иностранным гостям, пребывающим в нашу страну, со стороны Ташкентской оказался окружен красивым деревянным забором, с нанесенными на том заборе рисунками. Чего только не было нарисовано на том заборе. И наш первый советский спутник, взлетающий ввысь, и наши советские девочки с пышными бантами, и наши советские мальчики в красных галстуках, и надпись по кругу земного шара: «Миру – Мир».
Лишь единственное, чего не было на том заборе – это изображения реальной жизни самих обитателей Шанхая.
И вот фрагмент такой картины. Рабочий поселок, Шанхай, Мехпоселок, Пятилетка, Парк Горького – эти районы города были на слуху у многих алматинцев того времени. Они давали основную массу криминальных происшествий, случавшихся в те годы в Алматы. Что и не удивительно. Ведь в том же Рабочем поселке, собственно, как и на других городских окраинах, проживало немало жиганов с уголовным прошлым. Здесь были в ходу драки на ножах, кровавые разборки, и все это под аккомпанемент песен Высоцкого и блатные гитарные напевы. Что-то на вроде этого:
Канает мент, по бану лавируя,
Где ширмачи втыкают вилы налегке,
Он хочет повязать их, но миньжует:
«Ах, как бы шнифт не выстеклили мне!»
На трёх банах тусуются хрустьяне,
Не спят менты, не дремлют жиганцы.
Кому до Тулы, кому и до Рязани,
Во все концы разосланы хлопцы!
Но вот удар по тыкве волосатой,
Заезжий штымп замочен на глушняк,
Мы обшмонали лепень полосатый –
В кишенях ветер, а точней – голяк!
Менты оравой кипишнули сходу,
Жиганам вилы– к жучке не ходи!
Линять уж некуда, кругом полно народу;
Процесс, тюрьма – и вышка впереди!
Ну и конечно, отдельная тема, это анаша и кокнар. Поскольку официально наркомании в СССР, как явления, не существовало, постольку и серьезной борьбы на этом фронте не велось.
Может быть, и поэтому в Рабочем поселке по вечерам можно было уловить коноплянный дым чуть ли не в каждом переулке – закоулке.
Не буду врать, в подростковом возрасте я тоже пробовал анашу, но кайф от нее мне совсем не понравился. Стоило только мне обкуриться, как тут же начинало мерещиться, что с неба летит огромный, здор-о-о-венный молот, и начинает со всего маху вбивать, вколачивать меня в землю, подобно кузничному прессу. «Да ну его, такой кумар, в баню», — думал я после очередной такой обкурки, едва очухавшись: «лучше уж пить вино».
Как говорится: «Кто не пьет «Талас» — тот не друг для нас». Ходила и такая поговорка в те годы в нашей подростковой среде.
Хотя, конечно, если б я знал, что со временем стану журналистом и редактором не самого последнего интернет-издания в своей стране, я бы, может, вел себя и потише. Может быть, я бы ходил, и увещевал своих сверстников, говоря им: «не пейте, не курите, не сорите в общественных местах»…
Но кто же знает свое будущее? Поэтому я был как все, и озоровал тоже как все. Вот такая вот, понимаешь, фиговина!
Лишь сегодня, по прошествии многих лет, меня начинает посещать мысль, что все это было неспроста. Это я про летящий сверху молот, как наказание за курение анаши. Наверное, за спиной у меня, где-то в астрале, прячутся сильные духи предков «аруахов», столкнувшие меня в те годы с кривой дорожки.
[:]
