[:ru]»Хуже для Макрона нет»: Рунет обсуждает протесты «желтых жилетов»[:]

В России тоже следят за парижскими протестами «жёлтых жилетов».

Чувства у наблюдателей смешанные.

Борис Фель:

ЗА КОГО ТЫ ГОРИШЬ, ПАРИЖ?

Мой любимый, волшебный, желанный и до трещинок знакомый город в огне. 
Я не понимаю, по какому праву парижане бездумно отдали мой город вандалам?! Да, Париж — сердце Франции, но он и душа свободного мира. Мир не раз спасал это сердце от разрыва, от остановки, от инфаркта. Может, вновь пришло такое время?..
Я вижу, что власти на грани: нет уже воли, мужества, храбрости и, значит, сил. Две недели назад это было похоже на локальные берлинские первомайские погромы, Париж жил своей обычной прекрасной рутиной, лишь центр бурлил. 
Теперь, когда уже 4 недели горят Елисейские поля, когда тысячи и тысячи туристов отказываются со страху от рождественской сказки Парижа, когда экономика города подорвана месячной паузой ( а ноябрь-декабрь главные по продажам!), когда отказ Макрона от эконалога не успокоил, а лишь раззадорил бунтующую публику и сегодня от него ждут новых уступок, требуют отставки; теперь, когда уже понятно, что это не короткое недомогание, а болезнь, причем еще не ясного анамнеза -настало, возможно, время всей старой Европе осознать серьезность положения.
Несколько десятков тысяч человек (полиция вчера насчитала в раже 125 000 бунтующих по всей стране) диктуют волю якорной европейской стране. Тревожность левого микроскопического меньшинства обретает динамику диктатуры анархии. 
Все это было во Франции и было не раз. Но сейчас проблема в том, что массовые беспорядки случились на фоне коллапса традиционных политических партий. 
Президенту Макрону, явившемуся из ниоткуда, не на кого и опереться. Мэр Парижа Анн Идальго, социалист, представляет партию, которая почти не существует. И даже коммунисты, как и националисты Марин Ле Пен, всегда ловившие свою маленькую рыбку в мутной воде, превратились в уходящую натуру.
В политическом смысле Франция сегодня — пустыня, по которой идет одинокий караван Макрона. А вокруг — миражи: огонь, камни с неба, вой озверевшей толпы…
Останься Парижем, Париж!

Алексей Цветков:

Франция все, Германия все, Италия вообще, а Соединенное Королевство… какое Соединенное Королевство? Где-нибудь у таежного костра, подрумянивая свежеощипанную ворону, расскажем правнукам, какая прекрасная была Европа.

Михаил Мищишин:

Красота смерти — страшная сила.
Снимки из горящего Парижа напоминают сожженный патриотами Майдан в Киеве.
Есть в гибели независимой страны от рук собственного народа завораживающая красота, присущая только двум состояниям человека: рождению и смерти.
Надеясь на лучшую жизнь, народ валил на Майдан, прощаясь с Януковичем, и, как нам тогда казалось, заскорузлой и отсталой Украиной. Политиков из оппозиции активно поддерживали молодежь и менеджеры, достойные в своих резюме лучшей жизни.<…>

Штурмовавший Министерство энергетики украинский общественник Александр Данилюк оказался гражданином Англии, куда и укатил после успешно совершенной революции в Украине.
Один из лидеров Автомайдана Сергей Коба уехал в Германию, а его коллега в руководстве бандой на колесах Дмитрий Булатов зачем-то отрезал себе ухо, как Винсент ван Гог.
Зарплата в Украине с 500 долларов упала до 150 и Польшу и Европу стали заполонять украинские остарбайтеры.
То, что не смогли сделать поляки, шведы, австро-венгры и немцы во время их неоднократных интервенций в Украину на протяжении очень многих веков, сделали новые украинцы. Мы победили свою страну и свой народ. И передали их в потребление Западу, за что в предыдущие столетия он положил немало жизней своих солдат.
Эта украинская кампания обошлась ему без единого выстрела, если не считать неизвестных снайперов Майдана. И затраты на ролевые инкубаторы новых украинцев с обостренным чувством Родины, которая должна и будет служить Америке. И, конечно же, Великой Германии. А на всю оставшуюся Украину — еще и Польске не згинелой.

Андрей Жвирблис:

Захотелось как можно короче, как говориться, «широкими мазками» объяснить ключевые моменты французского протеста. А то слишком много домыслов и толкований о том, что это «ултра-левые» или «ультра-правые» устраивают. Да, все они (и не только они) хотят возглавить протест, но никто из них не знает, с какого бока к нему подступиться.
В основе возмущения лежит рост и так уже очень больших акцизов на топливо, который должен под весьма фальшивым предлогом «борьбы со всемирным потеплением» принести в казну приблизительно столько же, что и отняла у неё отмена так называемого «налога солидарности на богатство» (ISF). 
Этот налог (он существует во многих странах) до недавнего времени взимался во Франции с любой собственности, превышающей €1,3 млн. Максимальная ставка платилась теми, у кого богатство превышает €10 млн. При этом понятно, что если квартира по цене выше €1,3 млн во Франции — совсем не редкость, то остальные виды богатства (в первую очередь ценные бумаги) в таком размере есть очень мало у кого.
Макрон отменил ISF, заменив его налогом на недвижимость. То есть те, у кого есть в собственности купленные или полученные по наследству квартиры и дачи, должны продолжать платить. Не будут платить лишь те, у кого есть более ликвидные активы — акции и облигации. А главное же (говоря именно в духе общественной солидарности) бремя ложится на тех, для кого весьма даже принципиально — залить в бак в месяц топлива на 300 или на 350 евро. То есть, на провинциальных работяг, для кого машина нужна как воздух.
Но, как сказал Франсуа Олланд: «Макрон — не президент богатых. Он — президент очень богатых».
На улицу почти не выходят мелкие буржуа (которых во Франции много), для них ежемесячный свободный «полтинник» — не столь значимая сумма. Тем более, что большинство из них — горожане и машина им не так нужна. Но они искренне поддерживают протест. Общенациональный уровень этой поддержки порядка 80%. Потому что не просто в деньгах дело. А в уважении и доверии.
Макрон, инвестиционный банкир, не имеющий политического опыта, разговаривает с нацией «через губу». С почти что нескрываемым презрением. Премьер Филипп — политик, а не банкир — знает, что так делать нельзя. Поэтому он и сказал: «ни один налог не стоит единства нации». Но слишком поздно, похоже, сказал. Раскол налицо и никакая полицейская эффективность его не загладит.

Сергей Давидис:

Понятно, что французские беспорядки не наше дело, у нас своих проблем хватает. Но свое мнение о них и свое отношение к ним всякий иметь вправе. И в случае с Францией, в отличие от ситуации с Украиной, высказывать это мнение и отношение публично можно без особых моральных колебаний.

Я не вникал в тонкие детали и, вообще, не экономист, но издалека и эти беспорядки, и, вообще, безответственность французских леваков вызывают неприязнь. В способности вызывать ее с ними могут конкурировать разе что греческие леваки. Т.е. леваки, требующие, чтобы им все предоставили за счет кого-то, и игнорирующее при этом возможности общества и долговременные потребности экономики, неприятны всюду, но тут они как-то особенно многочисленны и агрессивны. И если леваки маленькой Греции могли требовать (хотя, естественно, безуспешно), чтобы их субсидировала остальная Европа, то французы такой возможности лишены.

Я совсем не либертарианец: у государства, чем богаче страна, тем в большей степени есть социальные обязательства и рынок, конечно, не может решить все проблемы сам. Но нельзя выжать из государства больше социальных благ, чем оно способно собрать. Нужно искать баланс между сиюминутными и долговременными интересами, потреблением и движением вперед, но это очевидные банальности. Просто мне импонируют ответственные граждане, пытающиеся оценить ситуацию в целом. Хотя, конечно, никто не обязан смотреть дальше своего носа и кармана. Но в демократической стране борьба за карман и установление баланса между расходами и доходами казны ведется на выборах, а не на баррикадах. И если никакая политическая сила раз за разом не способна удовлетворить запросы протестующих, то эти запросы чрезмерны и неадекватны.

Впрочем, хотя, насколько можно судить, экономических соображений, помимо нежелания платить налога на топливо, у протестующих нет, они требуют досрочных перевыборов власти. Интересно было бы посмотреть, какие политические силы способны были бы выиграть от этого. Вероятно, наиболее безответственные популисты, способные только ухудшить экономическую ситуацию. Что, интересно, скажут протестуюущие, когда столкнутся с таким результатом своих усилий? Но Францию жалко.

Владимир Милов:

Несколько слов о протестах во Франции.

Первое. Это не необычное явление. Франция постоянно митингует, бастует, тут такая политическая культура. Честно говоря, хотя некоторые считают это проявлением гражданской сознательности, мне лично эта культура не очень нравится — тут любые политические решения, не совпадающие с вашими взглядами, принято встречать обструкцией, крайне сильны позиции радикалов и справа и слева, которые навязывают свою повестку. Хотя вроде в прошлом году население четко высказалось в ходе абсолютно демократических процедур, Макрон и его партия получили серьезную поддержку и на президентских выборах, и на парламентских. Я не очень люблю подмену цивилизованных механизмов представительной демократии постоянным уличным нагнетанием — это не Россия, где публичная политика уничтожена (а во Франции она наоборот процветает), ну не нравится вам что делает Макрон, ну проголосуйте на следующих выборах за кого-то другого. Французская демократия предоставляет для этого массу возможностей помимо улицы. Культура обструкции мне не симпатична.

Второе. Это началось не вчера. Уже довольно давно было понятно, что падение рейтинга Макрона и недовольство его политикой так или иначе приведут к большим уличным протестам. Макрон сталкивается с классическим проклятием президента-реформатора и одновременно президента-центриста: его политика предсказуемо не нравится ни левым, ни правым. Левым не нравится дерегулирование и снижение налогов на богатых, правым — усиление прессинга на бизнес из-за борьбы за климат и т.п. После избрания Макрона была иллюзия, что французское общество сдвинется в сторону центристского консенсуса, но этого не произошло — крайне правые и крайне левые продолжают растаскивать страну на куски, каждый тянет одеяло в свою сторону.

Третье. Мне не нравится конкретная мера, послужившая поводом для протестов — увеличение топливных налогов. Считаю ее неудачным элементом общей повестки Макрона (которая в целом очень хорошая повестка, я ее поддерживаю). У меня давний спор с экологами на эту тему — я не считаю «углеродный налог» на ископаемые топлива хорошей мерой, эта мера приводит только к торможению роста экономики и конфликтам в обществе, а также к усилению анти-«зеленых» настроений. А в целом, как показывает практика, 95% вклада в рост спроса на альтернативные источники энергии дает прогресс в снижении их стоимости — когда они естественным образом начинают выигрывать конкурентную борьбу у ископаемых топлив, вот в этом и ключ к решению проблемы.

Четвертое. Но вместе с тем, сам по себе вопрос об увеличении топливных налогов на несколько центов за литр, конечно же, не мог в принципе стать единственной причиной для протестов такого масштаба и такой ожесточенности. Это скорее накопленная негативная энергия, для выплеска которой нашелся повод.

Пятое. Большинство участников протестов настроены мирно, а дестабилизирует ситуацию небольшая часть радикалов, настроенных на погромы. Между ними непростые отношения, есть много комментариев от мирных протестующих (и рядовых, и организаторов мирных протестов), что они против силовой эскалации. Кстати, я уверен, что силовая эскалация активно подогревается и заранее подготовлена. Нужно внимательно этот момент изучить, но уже установленный факт — в том, что пригожинские боты сейчас все как один заняты разогревом ситуации во Франции.

Шестое. Это не городские протесты. Основная поддержка этих протестов идет из села и мелких городов — там протестующих поддерживают 24-27% населения, я уже давал тут цифры соцопросов. В крупных городах — 14-18%, в Париже 12%. Образованное городское население в целом солидаризироваться с этими протестами не хочет.

Седьмое. По Макрону эта ситуация нанесет серьезный удар, но радикалам вряд ли стоит беспокоиться — Франция не будет выбирать лидерами ни правых, ни левых радикалов, прошлый год это отчетливо показал. Если даже Макрон в итоге уйдет, ну будет Байру или любой другой центрист. А Макрону удалось заложить хорошие основы для серьезных французских модернизационных реформ, масштаба которых давно не было — возможно, со времен Робера Шумана. Шуман, кстати, работал в офисе недолго, но успел сделать настолько до хрена, что не то что Франция — вся современная Европа ему обязана. В этом плане Мэнни (как мы ласково называем Эммануэля Макрона в беседах с американскими друзьями) в целом повел страну очень правильной дорогой — хотя вот не смог точно оценить вес принимаемых политических шагов, который он смог бы без фатальных последствий, я извиняюсь за выражение, «принять на грудь».

Как-то так.

Алексей Хазбиев:

МЫ РАБОТАЕМ ЧТОБЫ ЗАПЛАТИТЬ НАЛОГИ! Так сейчас говорят всефранцузы, поддерживающие желтые жилеты. Мои знакомые живут в городе По. Семья из 2 человек, оба работают. Она в сельскохозяйственном кооперативе, а он — пилот-техник на вертолете Газель. Зарплату не спрашивал, но как понял на руки они получают в сумме чистыми 3100€. Снимают квартиру за 900€, на бензин и транспортные налоги уходило еще примерно 500€. Копят на домик, но боятся брать ипотеку, так как вынуждены брать в банке кредит, чтобы заплатить налоги. Январь и полфевраля фактически живут в аскезе. Но у обоих были машины (Гольф ), так вот вынуждены были один автомобиль продать — стоимость эксплуатации выросла с 2014 гтда в полтора раза. Желтых жилетов очень поддерживают, но на демонстрации не ходят! За Макрона не голосовали. 
В общем послушал , послушал и понял: <конец> Пятой республики!

Павел Пряников:

Значит, скоро такие требования придут в остальную Европу и в Россию в том числе: «Где деньги!?», «Долой несменяемые элиты», «Да здравствует прямая, народная демократия».

Захар Прилепин:

Месяц назад я делал программу «Уроки русского» про тяжёлую социальную обстановку в Европе, во Франции, в Италии, в Испании, про то, что люди раздражены и обидно бедны. Про то, что российские либералы, кивающие на «европейский уровень», просто не знают, что такое этот самый «европейский уровень», потому что обычным европейцам никто гранты не платит. Много про что.
Снисходительные оппоненты лениво саркастически цедили: да-да-да, расскажи, как там всё плохо.
В том смысле, что я сгущаю краски и вообще брешу тут.
Ну, короче, там пол миллиона человек разносят Париж (в Испании и в Бельгии свой тремор), французские недовольные покалечили сотню полицейских, но, как обычно, никто не заходит ко мне сказать: «…слушай, старик, когда я иронизировал над твоими рассказами о Европе я, кажется, чего-то неподопонимал. Расскажи ещё чё-нибудь…»

Итак, протесты уже во многом увенчались успехом, но при этом продолжаются.

Владимир Фёдоров:

По сведениям телевизионщиков, правительство приняло решение ОТМЕНИТЬ налог на топливо. Но протестующих это уже не устраивает. Они требуют повышения минимальных зарплат, снижения налоговой нагрузки на бедных, повышения налогов на сверхдоходы, и ПОНИЖЕНИЯ пенсионного возраста!

Альфред Кох:

Это, кстати, плохая история: Макрон пошел на уступки, тогда у протестующих появились новые требования. Вплоть до отставки Макрона.

Это лишний раз убеждает Путина, что вообще не надо делать никаких уступок.

Российские охранители укоряют французскую полицию за жёсткость.

Оксана Челышева:

Вопрос к российским правозащитникам, которые осуждают насилие власти. Тут некоторые из вас в Париже оказались в дни протеста. Даже пытались фоточки с едой из кафе выставить и на фоне желтых жилетов щелкнуться. Мол, французская полиция насилия не применяет и пр… Вы так стараетесь сейчас не видеть насилия, потому что это насилие рушит вашу риторику о том, что во Франции его не может быть. Простой вопрос: если бы такой уровень насилия применила бы к своим митингам Турция, Россия, Азербайджан, вы бы что сейчас орали? Сколько писем протеста было бы послано вами в ЕС и Вашингтон. Да, я понимаю: сейчас трудно найти адресат, кого просить выразить протест. Вам — трудно, потому что вы последние пять лет живёте в узком коридоре, где по левой стороне — чужие, а по правой — свои. Даже откровенные нацики у вас не вызывают брезгливости, если они «против Путина». 
Есть и те, кто пытается найти удобное объяснение: это «Россия организовала», это — «некачественный» протестный люд. Вот на Майдане насилие было «правильным», покрышки воняли розами, жертвы дома профсоюзов в Одессе «все сплошь сепары и россияне» (что было вашим враньем). А вот в Париже другое дело: в Париже можно стрелять резиновыми пулями, выбивая глаз 20летней девушке. И вы насилие над ней не осуждаете. Это — не правозащита.

Кто-то по заведённой привычке обвиняет во всём Соединённые Штаты.

Борис Рожин:

Агент Дональд открыто поддержал противников Макрона, призывающих к свержению действующей власти.
Причем он прямо связал происходящее не только с экономической политикой правительства Франции, но и с фантазиями Макрона на тему самостоятельной европейской армии.

Сюзерен напомнил вассалу о его реальном месте.
На фоне этого во Франции продолжились митинги (не только в Париже, изрядно пошумели в Тулузе), беспорядки и столкновения с полицией. Число задержанных перевалило за 1000. Несколько десятков человек пострадали.
Предпосылок к окончанию протестов по-прежнему не просматривается.

​

Надежда Алексеева:

Наверное, если революция начнётся в Штатах, то в России найдутся те политологи, которые будут по инерции говорить, что за ней тоже стоит Госдеп. Забавно было наблюдать, как на протяжении последних недель в нашем медиапространстве циркулировал миф об «американской подоплёке» французских протестов. Это особая высота поверхностного, шаблонного мышления: раз Макрон раскритиковал США, то американцы по мановению волшебной палочки тотчас организовали волну уличных акций в Пятой республике. Смешно: ведь изначально акции проходили в глубинке, на уровне деревень и маленьких городков, охватить которые не смог бы никакой Госдеп. 
На самом деле, людей просто долго доводили и наконец довели. Знающие ситуацию во Франции специалисты давно говорили об усталости, которая накопилась в обществе по отношению к политическим элитам. Недовольство копилось годами, от президента к президенту, от правительства к правительству. При Олланде гиря едва не дошла до земли, под конец срока его едва терпели, рейтинги президента били все возможные антирекорды. Называвший себя социалистом Олланд так и не смог исправить ситуацию в экономике и снизить безработицу, зато сорвать контракт на поставку «Мистралей» он смог легко: тут не нужно было большого ума, чтобы плестись в хвосте у Берлина. 
Во время президентской кампании у французов не было большого выбора: два откровенных популиста, слева и справа — Меланшон и Ле Пен. Жесткий Фийон с программой «шоковых реформ», в итоге выбрали вроде бы умеренного Макрона. 
Казалось, что он наиболее прагматичный кандидат, но на поверку и он разочаровал. Да, его реваншистская риторика очень занятна, и славно звучат редкие выпады против США. Но что толку от этих патриотических виражей простым французам, если власть больше заботит то, как утереть нос кому-то за границей, чем то, как накормить людей у себя дома? 
Ригидность, нежелание слушать народ — вредное качество для любого правителя. Не надо гнать людей палками в светлое будущее, это оскорбительное высокомерие не прощают. Стоило ли взвинчивать градус борьбы за экологические стандарты до таких высот? Или, может, правильнее было бы прислушаться к интересам простых граждан и повременить с ним? 
Но нет, ведь это противоречило бы той идеальной картинке, которую уже нарисовал в своем уме Макрон и другие представители элиты, в представлении которых народ подобен набору оловянных солдатиков и землекопов. Это не вина одного лишь Макрона, ведь такое мышление в целом характерно для интеллигенции, которая раскраивает жизнь по живому мясу в соответствии с собственными воспалёнными представлениями о том, как «правильно». 
В Париже решили бороться за чистоту экологии, и в рамках этой кампании постановили пересадить жителей глубинки с дизельных автомобилей на электрокары — экологический налог стал частью этого большого плана. Но не учли, что люди ездят на старых дизельных авто вовсе не для того, чтобы прожечь дыру в озоновом слое, а просто в силу бедности. Таких бедняков с их жалкими интересами в картине мира ни Макрона, ни других представителей «сливок общества» просто нет. 
«Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные» — именно так и выглядит позиция французских властей, и именно эта глухота, тотальная отстранённость разозлила французов. Люди взбунтовались не столько из-за денег, сколько из-за пренебрежения к себе. 
Ни одна политическая партия до сих пор не смогла перехватить и перетянуть на себя этот протест, мы так и не увидели на баррикадах оппозиционных лидеров. Борьба идёт не по привычной схеме «оппозиция vs власть», а по линии «народ vs элита». И, вероятно, истинно народной оппозиции, которая могла бы возглавить протесты, сегодня в Пятой республике просто нет, а та, что есть — ближе по своей сути к элитам, чем к простым труженикам. 
Как разъярённый великан, народ крушит парижские улицы и бросается пылающими автомобилями — чистая, огненная стихия восстания. Пока никто не знает, когда этот бунт закончится и чем он обернётся для Эммануэля Макрона. 
Впрочем, выводы из этой истории должна сделать далеко не только французская политическая элита. Например, нельзя безнаказанно выносить жителей провинции за скобки, и это не в меньшей степени относится к России, где, как известно «за мкадом жизни нет».

Но это уже не так модно. Теперь модно искать российское вмешательство.

Егор Лынов:

Кремль и его шакалы вновь делают то в чем обвиняют всех остальных — вмешиваются во внутренние дела других стран, играют на экономических и политических трудностях, и провоцируют «цветные революции».

Дмитрий Аграновский:

Ну наконец-то! А то все наши охранители заладили — госдеп да госдеп.

Сергей Шипов:

Итак, все кусочки сложной мозаики встают на свои места.
И Кремль, и Белый дом по-своему недовольны Макроном — и именно они подстёгивают протестную волну в Париже и в окрестностях.

Александр Морозов:

В течение одних суток несколько публикаций во Франции, фиксирующих появление фейк-аакаунтов, которые работают на подогревание антимакроновской среды «желтых жилетов». Аккаунтов не много, события внезапные, никто к ним не готов. 
Но сам сюжет их появления будет дальше развиваться, это очевидно: будет зафиксировано «российское вмешательство».

Айдер Муждабаев:

Люди, которые в упор не видят интереса Кремля в протестах с требованиями выхода Франции из ЕС и НАТО, — идиоты. Даже не полезные. Просто. Чтобы видеть это, ни флагов «ДНР», вообще ничего не нужно. Самый минимум мозга.

Арсен Зекиров:

То что загорелось во Франции — это плата за мундиаль с <Путиным>. За обнимашечки. За то что пытались сделать вид что ничего не происходит.
У нас пятый год дома горят. Все прекрасно знают кто поджигает, но едут обниматься с главным террористом. Обнимайся дальше Эмануэль. Давай. Это так классно. 
А ведь мы писали. А ведь мы предупреждали что этого поджигателя нужно изолировать. 
Теперь вот и у вас дома поджог. 
Надеюсь выводы хоть сделают.

Борислав Берёза:

Кремляди опять проявились. Когда был на комитете ПАСЕ в Париже, то неоднократно слышал от французских коллег о русском мате среди протестующих «Желтых жилетов», о том, что есть подозрение в том, что присутствует «русский след» и эта версия проверяется. Потом видел разгромленные винные магазины сети «Nicolas» на месте протестов и надписи «Париж наш!». Фотка последнего прилагается. И это все вызывало ощущение дежавю. А теперь все стало на свои места. Посмотрите на этих двух «хранцузов». Одни пацаны не очень удачно посмотрели солсберецкие шпили, а другие, местного разлива, теперь смотрят на нотердамские. И параллельно видимо передают опыт, который получили, когда грабили и мародерили донецкий супермаркет «Мэтро» и другие магазины. Вновь спалились запоребриковые.

В общем давите эту рашистскую пошесть в зародыше, месье Макрон. Иначе будете иметь ПНР или аналог. Потому, что единственное, что Кремль хорошо научился экспортировать — это бацилы ненависти, смерти, вандализма, разрушений и войны. Мы в этом убедились на своем опыте.

Николай Караев:

На похищенной на Западе машине времени Путин переносится в Париж 1789 года, как разведчик оперативно овладевает языком и при помощи фейков (мем «Пусть едят бриоши!») и фабрики троллей в фобуре Сент-Антуан устраивает ля революсьон франсэз.

Напишите уже. А то что все как эти, в ФБ только.

Current Music: Toto Cutugno — Sciuri Sciuri

Николай Шелепов:

— Товарищ сержант.

— Да.

— Я не пойму… мы… на какой стороне?

— На нашей.

— Я понимаю. Но вот… наше отделение за кого, скажем так?

— Тут такое дело: если выдадут жилеты — второй роте выдали — то мы конечно против Макрона. А если шлемы и щиты, то за. Третьей роте выдали щиты… Понял?

— Понял. А то непонятно было…

— Ты пока быстренько наковыряй булыжников из мостовой. Или пригодятся, или в нас не полетят. Усёк?!

— Так точно!

— Выполнять!

Дмитрий Петровский:

Мне кажется, Макрону пора уже обратиться к Путину. Сказать, что был неправ, заигрался, не рассчитал— в, общем, monsieur Putin, нельзя ли нам пару бронетанковых дивизий для подавления мятежа. По примеру Чехословакии.

И жить сразу же всем станет легче. Только пусть «Мистрали» отдаст сначала.

Александр Антошин:

Заметьте, как изменился дискурс за последние лет пять-семь, раньше «сурковская пропоганда» обвиняла российских оппозиционеров в том, что они шакалили у иностранных посольств, теперь членов команды Трампы обвиняют в связях с русскими (в тот период, когда он был оппозиционом кандидатом), раньше мы обвиняли Штаты в том, что она стоит за майданами в постсоветском пространстве, теперь нас обвиняют в брэкситах, волнениях в Барселоне и Париже. Наполнение осталось старым, но вектор развернулся на 180 градусов.

Остап Кармоди:

Макрон ищет виновников нынешних беспорядков в России. В зеркало он посмотреть не пробовал?

Пора уже менять поговорку: Плохому танцору всегда Путин мешает.

Нигилист:

Многие вот пишут, что французские протесты выгодны Путину, приводя как вполне разумные, так и совершенно идиотские аргументы в пользу этой теории. Но они упускают тот факт, что вероятные разгон и поражение этих протестов будут выгодны Путину не в меньшей степени.

Вообще, одна из классических ошибок конспиролога — это выстраивание ложной логической связи. Если событие A выгодно персоне X, то X является инициатором и организатором события A. Но одно никак не следует из другого.

Стервятники едят падаль, стервятники питаются чужой смертью, но они всегда пикируют на мертвых или умирающих. Не стервятники заманивают людей в пустыню, не стервятники доводят их до истощения и гибели. Россия — это государство-стервятник. Она умеет находить выгодну в слабостях и в противоречиях других государств, но она не в состоянии их создавать.

Так вот, возвращаясь к Франции. Победа Желтых Жилетов действительно будет к каком-то смысле выгодна России, поскольку приведет к ослаблению Макрона. Макрон неприятен России по многим причинам, как политическим (курс на сохранение единства Европы, единая европейская армия, etc.), так и идеологическим (он достаточно яркий антиконсерватор, во многом антипод Путина). Если такого политика показательно размажут и уничтожат — это будет для Кремля очень приятным подарком.

Но если протесты будут задавлены силами полиции — это будет выгодно России не в меньшей мере. Потому что полицейское насилие — это, наряду с бюрократией, один из столпов российского режима. И когда где-то в мире побеждает спайка бюрократии и полицейщины — коллективный Путин становится чуть сильнее. Даже если это враждебная ему бюрократия и полицейщина. Рассматривайте это как переход на тёмную сторону силы. Каждый раз, когда кто-то симпатизирует полицейскому избивающему протестующего, он на самом деле симпатизирует Путину.

Так кого поддерживает Россия в этом конфликте? Себя. Россия занимается диверсификацией рисков. Точно так же, как в США, где они заигрывали с расистами и Black Lives Matters одновременно. Не для того, чтобы «расколоть общество», нет, общества и так достаточно расколоты. А для того, чтобы сыграть на этих противоречиях, чтобы найти союзников в обоих лагерях.

Что с этим делать? Да ничего с этим не делать. Если вы во Франции — сами разберетесь, а если вы не во Франции — лучше избегать как фетишизма и попыток подражать желтым жилетам, так и призывов задавить протест танками. Стыдно потом может быть в обоих случаях.

Всеволод Емелин:

Киселев, только что, слезно пожалел французов, «страдающих от безудержной алчности правительства» .Вот, ведь какие гадские правительства бывают. Нам даже представить невозможно…

Кирилл Шулика:

«Россия-24» показывала минут 20 про протесты в Париже. Какие-то эксперты рассказывали, что полиция превышает полномочия, что с людьми так нельзя, их требования справедливы, но власть их не слышит. Другие особо одаренные эксперты рассказывают, зачитывая, видимо, некоторые пригожинские телеграм-каналы, что к Макрону пришел пушной зверек, и это все Трамп, с которым Маркон поругался.

Протесты в России телевизор не освещает вообще. Не замечает. Ни мусорные, ни пенсионные, ни навальновские. Иногда, правда, рассказывают, что Навальный агент Госдепа и полиция слишком мягко поступает с его сторонниками. В Париже или Вашингтоне их укатали в асфальт. Но вот только в реальности силовикам нашим повезло с народом. Поэтому у них массовые беспорядки это скол зуба у сотрудника или задетое ногой бедро при задержании. Телевизор прокалывается на несоответствии — если Навальный выводит школьников на беспорядки, то это, думает зритель, как в Париже, но как в Париже нет, более того, так не будет.

Ну и, конечно, не рассказали, что у французов есть право протестовать, полиция его нарушает, а в России на Сахалине запретили митинг против передачи островов Японии, Лев Пономарев в 77 лет получил 16 суток за призыв к протестной акции, посвященной тому, что опричнина третирует детей.